Страница 14 из 45
Однако... не начинать же всё с начала, ступив на заведомо порочный путь ресторанного лабуха. Теперь, зная всё наперёд и имея столько возможностей... И Дима решил при встрече отговорить Степанова от своей же затеи.
Откинувшись головой на подушку, Котов задумался. Действительно, какие возможности открылись перед ним теперь, когда он знает наперёд всё, что произойдёт со страной и миром в ближайшие шесть лет. Перестройка, кооперативы, свобода слова...
Болван. Как он провёл последний день в 88-м? Спал! Проспал весь день вместо того, чтобы сидеть в публичке и лихорадочно переписывать из старых газет выигрышные номера лотерейных билетов, даты и события...
Но ведь остальные тоже спали. Скорее всего, что гуманоид всех уложил спать. Наверное, как раз этого он и не хотел - чтобы кто-нибудь успел подготовиться.
Вечером явился Степанов с зачехлённой гитарой в руках. Он прошёл в большую комнату, достал инструмент, начал мять и растирать пальцы рук.
- Что смотришь? - подал он голос. - Бери контрабас, подстроимся.
Дима взял бас-гитару и они подстроились.
- Нормально. Начнём со старого: "Летящей походкой" - и-и...
Друзья слаженно заиграли уже подзабытую, но до оскомины знакомую Котову мелодию.
Потом повторили ещё несколько вещей из старого, самого первого свадебного репертуара. Скупой на похвалы Степанов был доволен.
- "Комарово" выучил?
- Давай, - лениво согласился Котов.
Вышло без сучка, без задоринки, хотя Дима играл рассеянно и чисто механически.
Потом Степанов сказал, что слышал ещё несколько новых песен, но запомнил не все слова и подобрал не все аккорды.
- Начинай, подскажу, - вяло предложил Котов.
И дело пошло. За пару часов они разучили надоевшие "Вологду", "Барабан", "Малиновку", "Земля в иллюминаторе" и "Толстый Карлсон".
- Когда ты так надрочиться успел? - недоумевал Степанов. - Если у нас так дело пойдёт...
- Нет, не пойдёт, - решился наконец Котов, выключил и отставил гитару. Валя, я не буду играть на свадьбах, это точно. Поговори с Шурой, я продам ему гитару по дешёвке. Ты извини, у меня планы изменились.
Степанов смотрел на него, ничего не понимая. Потом он начал соображать, что если бы Котов всё обдумал заранее и твёрдо решил отказаться, он вообще не стал бы сегодня репетировать. А если так, причина пустяковая и надо просто нажать хорошенько. Так он и сделал.
Безвольный Котов слабо отпирался, ссылаясь на унизительное положение свадебных артистов и мизерные ставки:
- На эти двадцать пять рублей через три года бутылку водки не купишь, если нет талона.
- Откуда ты-то знаешь, что там будет? - гнул свою линию Степанов. - Может, через три года мы уже не на свадьбах будем выступать, а в больших концертных залах. На своих машинах будем ездить. Радио, телевидение...
Всё это, было Котову знакомо. За исключением машины, которую он просто не успел купить.
По телевизору начали показывать "Песня-82" с участием Пугачёвой, Леонтьева, Антонова и других звёзд. Это было скучно, и Дима, взяв гитару, начал наигрывать и насвистывать уже второй день вертевшуюся у него в голове мелодию.
Степанов какое-то время прислушивался, убавив звук телевизора, потом спросил, что за песня. Котов досвистел куплет до конца и, ещё не успев хорошенько ухватить ослепительно мелькнувшую в голове догадку, ответил:
- Да так... Это я сам.
- Слова есть?
- И слова есть, - кивнул Котов, ещё не понимая, шутка это или надувательство. Он уселся поудобнее и вполголоса, но довольно отчётливо, затянул:
Ален Делон
Ален Делон
Не пьёт одеколон...
Песню, впервые исполненную "Наутилусом" в 1985 году. В последние месяцы своего существования ансамбль "Невский факел" пополнил свадебный репертуар становившимся тогда популярным в массах русскоязычным роком.
Степанову сделалось не по себе. Начиная с 86-го, "Наутилус Помпилиус" был его любимым рок-ансамблем, и сейчас, услышав его пусть даже в исполнении Котова, он печёнкой почувствовал силу и перспективность этих песен.
- Ещё что-нибудь можешь? - сказал он, стараясь не выдавать своего волнения.
Подумав немного, Котов ударил по струнам:
Гудбай, Америка, о-о...
Из записок Веры Дансевой
Уже конец ноября. Мы расписались, и вторую неделю я живу здесь на правах законной супруги. Но от этого ничего не переменилось, разве что соседи перестали смотреть на меня как на стерву. Не чувствую никакого пресловутого ощущения домашнего очага. Я не люблю детей, у меня их никогда не будет. Я оборванная травинка, сохнущая с каждым часом.
Карлов устроился на работу. Сутки через трое сидит в кочегарке где-то на Выборгской стороне. Я бы тоже устроилась на работу, но он против; хочет, чтобы мы больше времени проводили вместе. В конце концов, он вернулся в 82-й только ради этого. Очень боюсь, что он тоже скоро начнёт догадываться...
Две недели назад была наша свадьба. Я уговаривала его только расписаться, если это необходимо, но Карлов не хотел об этом слушать. Он продал что-то из своего "фамильного" и заказал безумно дорогой стол в ресторане.
О том, как мы вчетвером пили и жрали, рассказывать особенно нечего, а заканчивали мы, разумеется, у Котова - где же ещё? "Заканчивали" - это надо понимать как сутки, до следующего вечера.
Котов из ресторана притащил к себе какую-то девицу, несостоявшуюся абитуриентку. Она сидела и хлопала глазами. Наверное, это был её последний вечер перед отъездом в родную провинцию. Котов, разумеется, сделал ей предложение, а она, бедняжка, даже вспотела и лепетала что-то невнятное. Я пыталась растолковать ей, что к чему, но, наверное, не так, как надо.
Потом Котов подсел Петрушке и, как на духу, рассказал ему всю нашу историю. Петрушка охотно слушал, кивал и закусывал.
- Ты ч-чего, не веришь?! - вскричал Котов с гордым негодованием.
- Верю! - душевно обняв его за плечи, успокоил Петрушка. - Только почему же ты таким дураком остался?..
Несколько раз Котов брался за гитару, пытаясь исполнить для девушки песню с душераздирающим припевом "Я хочу быть с тобой!", но пальцы его не попадали по струнам. Он опять что-то мудрит с организацией ансамбля - говорит, что скоро все ахнут.