Страница 11 из 45
Петрушка
До самого вечера Сева бессмысленно бродил по городу, сидел на скамейках в Летнем и Михайловском садах, смотрел в "Колизее" какое-то кино, тщетно пытаясь прийти к однозначному решению. Он уже не раз внимательно разглядывал таблетку, нюхал и даже трогал языком, но это ничего ему не прибавляло. Являясь человеком науки, Петрушка старался чётко проанализировать свои возможности, каковых было, по его разумению, четыре.
Если допустить необъяснимое, то первый вариант предусматривал возврат в прошлое. Он оказывался в 1982 году, на третьем курсе университета, уже состоя в связи с Зинаидой, но ещё не скованный с ней узами брака.
"Это, пожалуй, плюс, - думал он, бродя по улицам и глядя себе под ноги. Я смогу порвать с ней, не доводя дело до брака. Но был ли тогда смысл в таком разрыве? Зинка, хотя и стерва, но всегда рядом. Дача в получасе езды, все удовольствия..."
Потом Сева вспомнил, сколько сил он вложил в учёбу на последних курсах. Сессии, зачёты, экзамены, бессонные ночи, курсовые, рефераты... Ленинградское распределение благодаря связям Эльвиры Станиславовны...
Тогда, на третьем курсе, получение диплома и гражданские свободы нормального, трудящегося человека казалось чем-то далёким, светлым и несбыточным. Нет, снова попасть на третий курс, да ещё в самом начале учебного года, с трудовой повинностью на мокрых полях совхоза - это, конечно, минус и очень длинный.
Второй вариант предусматривал возможность того, что, проглотив таблетку, он просто умрёт. Конца этому минусу не было видно, и второй вариант Петрушка отметал как абсолютно несостоятельный.
В третьем варианте Сева допускал с большой натяжкой временное отклонение от нормы в собственной психике. Как следствие злоупотреблением накануне алкоголем. Сумасшедший или бродяга мог превратиться в его воспалённом мозгу в инопланетянина, гуманоида, а весь эпизод в целом обрасти фантастическими подробностями. В этом случае ему просто следовало хорошенько выспаться и отдохнуть.
Четвёртый, самый мрачный, но и наиболее реалистический из перечисленных вариант предполагал явку с повинной. К жене и тёще на Петроградскую.
Размышляя на эту тему, Сева стоял, облокотившись о перила, на самой середине Кировского моста и глядел в чёрную, пахнущую сыростью, колышущуюся темноту под мостом.
Уже стемнело, горящие фонари и фары проезжавших автомобилей оставляли на воде серебристые отблески. "Взять да и утопиться", - не удержался, чтобы не порисоваться перед самим собой Петрушка. То ли от этой мысли, то ли от идущей из-под моста сырой прохлады, мурашки пробежали у него по спине. Желудок давно скулил от голода, Севе мучительно захотелось домашнего тепла и уюта. Вариант явки с повинной казался ему теперь самым желанным и близким. Смиренным раскаянием и добрым словом он легко вернул бы себе расположение Эльвиры Станиславовны и Зинаиды...
Тем временем мимо Петрушки уже несколько раз профланировал милиционер, с подозрением поглядывавший на давно стоящую посередине моста одинокую фигуру. Вдруг он жестом остановил проезжавший мимо жёлто-синий козелок ПМГ и что-то сказал сидевшему в кабине офицеру. Водитель открыл заднюю дверцу, из кузова выпрыгнули два милиционера, взяли Севу под руки и, не успел он ахнуть, затолкали внутрь. Дверца захлопнулась, машину тряхнуло, и они помчались в неизвестном направлении.
- В чём дело?! - воскликнул Петрушка, обретая дар речи.
- Тихо сиди, - гавкнул на него сержант и продолжил оживлённый, но какой-то бессвязный разговор с напарником.
В отделении задержанного обыскали и нашли в кармане таблетку.
- Наркоман что ли? - сказал дежурный. - Так мы тебя полечим. Будешь срать где попало.
Часы на стен показывали без одной минуты двенадцать. Петрушка решался. От волнения его начала бить дрожь.
- А чего ручонки-то дрожат? Ломка началась, доза нужна? Ты погоди немного, скоро мы тебе сделаем этот... курс лечения.
Милиционеры заржали.
Стрелки часов показывали полночь, откуда-то начали доноситься сигналы точного времени. Теперь или никогда. С последним сигналом, пронзившим его словно удар тока, Петрушка бросился вперёд, схватил со стола таблетку и сунул в рот.
В следующее мгновение его тряхнуло, и он в беспамятстве повалился грудью на стол дежурного.
ГЛАВА ВТОРАЯ
3 сентября 1982 года
Солнечный луч отражался в мокром, после ночного дождя, окне напротив, и беспокойный зайчик прыгал по моему лицу. Щурить глаза надоело, и я, осторожно приподнимая ресницы, отодвинулся от назойливого луча, вытянулся в струнку и протяжно зевнул.
Воздух за окном был чист и прозрачен, я сам чувствовал во всём теле лёгкость, хотя голова слегка трещала после какого-то путанного сна. Нет, наверное, сон ни при чём: хотелось пить, в дыхании ощущался запах перегара. Но разве я вчера пил? Обрывки бессвязных мыслей закувыркались в ещё окончательно не пробудившемся сознании, но вот они выстроились в нужном порядке, обрели смысл и реальность...
Я вздрогнул и подскочил на кровати. Широко раскрытыми глазами обвёл комнату. Сердце в груди бешено заколотилось: не было никакого путанного сна, это моя комната шестилетней давности с уже не существующими вещами и предметами мебели.
Подбежав к напольному трюмо, я стал себя оглядывать.
Повертевшись так и сяк минуты три, я сделал выводы:
- совершенно определённо, я стал стройнее;
- бороды нет, но имеется трёхдневная щетина;
- волосы на голове ещё недостаточно отросли после армии.
Ощупав языком, я оскалил зубы и убедился, что во рту у меня полный порядок, чего нельзя было сказать об образце 1988 года. Общее самочувствие утвердило меня в подозрении, что я попал в тело, отягощённое похмельем.
Итак. Мне двадцать один год. Три месяца назад я вернулся из армии, я сирота, так как за время прохождения службы умерла бабушка. (Мои родители много лет назад погибли в авиакатастрофе.) Три месяца я живу один в этой комнате и ни черта не делаю, продавая время от времени антикварные безделушки, оставшиеся по наследству (надо пресечь эту порочную практику).
Я ещё раз осмотрелся. От вида старых, уже забытых предметов и мелочей вроде лежавших на своём обычном месте бабушкиных очков защемило сердце. Надо убрать всё это подальше, а ещё лучше выбросить и заняться ремонтом. Иначе я здесь просто раскисну.