Страница 142 из 145
— Почти закончили, — сказал он. — Это хорошо, что ты будешь присутствовать при этом.
Клаудия Штерн воткнула лом в щель, сделанную Брайтуэллом, и напряглась. Я видел, как камень шевельнулся. Она еще раз вставила лом, затем с силой потянула его. Камень переместился приблизительно градусов на шестьдесят и встал перпендикулярно стене. Мне показалось, что в открывшейся расщелине я видел какой-то свет. С последним усилием ей удалось вытащить камень, который упал на пол. Она продолжала работать, вытаскивая кирпичи. Теперь, когда первая брешь в стене была проделана, они вынимались значительно легче. Я должен был остановить ее, но не делал этого: понял, что тоже хочу знать то, что лежит за стеной. Я хотел увидеть «Черного ангела». Большой квадратный кусок серебра теперь ясно виднелся через отверстие. Я мог различить очертания ребра и край того, что могло быть рукой.
Серебряная фигура была грубой и незавершенной, капли застывшего серебра напоминали замерзшие слезы.
Неожиданно, как если бы в ответ на какой-то импульс, Клаудия бросила лом и засунула руку в отверстие.
Только спустя несколько секунд я заметил, как температура вокруг снова поползла вверх. В помещении стало настолько жарко, что я почувствовал, как моя кожа начала покалывать и гореть, как если бы я стоял под палящими лучами полуденного солнца без всякой защиты. Я посмотрел на кожу, почти ожидая, что она начнет краснеть под моим взглядом. Голос в моей голове стал громче, шепот нарастал, как шум воды в большом водопаде, слова оставались неразборчивыми, но их значение прояснялось. Поблизости от того места, где стояла Штерн, жидкость начала капать через отверстия в известковом растворе, медленно соскальзывая вниз по стенам, словно капельки ртути. Я мог видеть пар и обонять обгоравшую пыль. Что бы ни находилось позади той стены, все теперь таяло, серебро плавилось, обнажая сокрытое под ним. Штерн посмотрела на Брайтуэлла, и я заметил изумление, отразившееся на ее лице. Она не знала, что увидит, но ясно, что совсем не этого она ожидала. Все их приготовления говорили о том, что они собирались перевозить статую в Нью-Йорк, но вовсе не ждали увидеть, как серебро плавится и стекает к их ногам. Я услышал звук из-за стены, напоминавший биение крыла и вернувший меня назад, туда, где я был, напоминая мне о моем долге.
Я нацелил пистолет на Брайтуэлла.
— Останови ее.
— Ты не станешь стрелять, — произнес Брайтуэлл, не пошевелившись. — Мы возвратимся.
Луис около меня затряс головой. Его лицо исказилось, как от невыносимой боли, и он прижал левую руку к уху. И тогда я тоже услышал то, что мучило его. Хор голосов, повторявших мольбы, неблагозвучной какофонией шел откуда-то глубоко изнутри Брайтуэлла.
Серебряные капли стали образовывать потоки, просачивающиеся через трещины в стенах. Мне слышалось все увеличивающееся движение позади камней, но в голове стоял такой шум, что я не мог бы сказать это с уверенностью.
— Вы больной, введенный в заблуждение человек, — сказал я Брайтуэллу.
— Ты знаешь, что это правда. Ты и сам ощущаешь это в себе.
— Нет, вы не правы. — Я отрицательно покачал головой.
— Нет никакого спасения для тебя и не будет ни для тебя, ни для кого из нас, — настаивал Брайтуэлл. — Бог лишил тебя твоей жены, твоего ребенка. Теперь Он готов забрать от тебя другую женщину и другого твоего ребенка. Ему наплевать. Ты думаешь, Он разрешил бы им страдать, как они страдали, если бы они действительно имели значение для Него? Почему тогда тебе надо верить в Него, а не в нас? Почему ты продолжаешь надеяться на Него?
У меня пропал голос. Казалось, мои голосовые связки сгорели.
— Потому что с вами, — я с неимоверным трудом произносил слова, — вообще нет никакой надежды.
Я тщательно прицелился.
— Ты не убьешь меня, — сказал Брайтуэлл еще раз, но уже с некоторым сомнением в голосе.
Вдруг он задвигался. Внезапно он оказался повсюду и нигде конкретно. Я слышал его голос в ушах, чувствовал его руки на своей коже. Его рот открылся, показывая те самые, как у огромного кота, зубы. Они кусали меня, и моя кровь заливала его рот, а он все зарывался в меня.
Я выстрелил три раза, и движение прекратилось. Левая нога Брайтуэлла раскололась в лодыжке, вторая пуля попала ниже колена. Мне показалось, что третья пуля промазала, но затем я увидел пятно, растекающееся по его животу. В руке Брайтуэлла появился пистолет. Он хотел прицелиться, но Луис, нависнув над ним, уже выбил у него из рук пистолет и отшвырнул в сторону.
Я проскочил мимо них обоих к Клаудии Штерн. Она, как завороженная, наблюдала за процессом, происходившим прямо перед ней, в стене, не обращая никакого внимания на все остальное, что творилось вокруг. Металл уже остывал на земле у ног Клаудии, и в проломе в стене больше не видно было серебра. Вместо тусклого блеска металла я увидел пару черных ребер, покрытых тонким слоем кожи, это темное пятно медленно увеличивалось в размерах вокруг того места, где ее рука касалась черной плоти. Я схватил женщину за плечо и оттащил от стены, обрывая ее связь с тем, что было сокрыто там. Она пронзительно завопила от ярости, и из глубины за стеной ее голосу эхом отозвался какой-то глухой звук. Она вцепилась рукой в мое лицо, не переставая пинать меня ногами по голеням.
Я успел заметить блеснувший в ее левой руке нож, всего на секунду опередив тот момент, когда лезвие ножа чуть не перерезало меня через всю грудь от левого бока до ключицы. Я сильно ударил ее в лицо, а когда Клаудия откинулась назад, ударил ее снова, вынуждая отступать до тех пор, пока она не оказалась на уровне одной из ниш. Она попыталась полоснуть меня ножом, но на сей раз я пнул ее, и она отлетела от меня в нишу и упала на камень. Я последовал за ней и, прижав ногой ее запястье к камням так, чтобы она не могла дотянуться до меня, отобрал у нее нож. Клаудия попыталась вцепиться в меня, но промахнулась, и я опять пнул ее, попав уже по сломанному носу. Она как-то по-звериному взвыла и прекратила шевелиться.
Я отступил от ниши, не поворачиваясь к ней спиной. Жар, как мне показалось, чуть поубавился, серебро перестало сочиться из стен. Потоки на полу и стене уже становились твердыми, и я больше не различал никаких звуков из-за камней. Я пошел туда, где лежал Брайтуэлл. Луис оторвал перед его рубашки, высвободив толстый, выпяченный живот. Рана сильно кровоточила, но он все еще оставался жив.