Рондо смерти

Нажав кнопку радиотелефона, я послал записанный в памяти аппарата код вызова. Трубку на другом конце канала связи подняли сразу же — моего звонка ждали.

— Клиент отбыл, товар некондиционный.

— Принято. Действуйте по обстановке.

Гудка отбоя я не услышал, так как положил трубку первым.

Смеркалось, над уходящим к горизонту прямым как стрела шоссе горела яркая голубая звезда. До утра было много времени, хватит и уехать подальше и подумать над тем, как организовать встречу со следующим возможным «почтальоном». Мне хотелось есть и пить, поэтому я свернул в первый же съезд на грунтовку, заехал подальше в лес и достал из холодильника пару сэндвичей с колбасой и сыром и банку пива. Ветер шумел в верхушках сосен, в распахнутые дверцы машины втекали запахи хвои и смолы, потрескивал, остывая, двигатель «мустанга».

Собственно говоря, выбор у меня был небольшой: я знал только еще двух потенциальных «курьеров». Правда, находились они в настоящее время далеко друг от друга и от меня, поэтому следовало разработать оптимальный маршрут, чтобы успеть пройти по этому треугольнику за отпущенный на данный этап операции срок. Если повезет, сразу наткнусь на того, кто мне нужен. Однако, я давно отучил себя рассчитывать на везение. В моем деле нужно всегда действовать наверняка и иметь резерв на всякие неприятные случайности и непредвиденные задержки.

Я ввел в компьютер исходные данные, и через несколько секунд на дисплее появился участок карты с маршрутом и таблица-график, где указывались пункты и время прибытия, вид транспорта, который следовало использовать на отдельных участках, и другие полезные сведения. Сделав небольшие коррективы, учитывающие мои личные вкусы, я спрятал распечатку окончательного варианта в бумажник.

Я не боялся, что этот листок послужит уликой против меня. Взять его из бумажника смогут лишь в случае моей смерти, а тогда мне уже ничего не будет страшно.

У меня еще был запас времени, в банке еще оставалось пиво, поэтому я решил продлить свой пикник и включил приемник. В тишине леса негромко зазвучала "Интродукция и рондо каприччиозо"[1] Сен-Санса в исполнении Когана. Собрав в ладонь крошки от сэндвича, я привстал с сидения, чтобы высыпать их под стоящую рядом сосну. Пусть завтра полакомятся птицы или белка.

Я наклонился, и тут гениальное стаккато было нарушено посторонним звуком. В ствол дерева над моей головой с чмоканьем вонзилась пуля, посыпались кусочки коры. Я свалился на мягкую хвою и замер.

Убийц было двое. Через приоткрытые веки я мог видеть только их ноги. На одном были джинсы и кеды, брюки второго были заправлены в охотничьи сапоги из кожзаменителя. Когда они подошли вплотную ко мне, я закрыл глаза, рисуя в уме создавшуюся позицию. Один стоял справа от меня, ближе к машине, второй — между мной и толстым стволом сосны, почти касаясь моего затылка носками сапог.

— Готов, — произнес первый и носком кеда попытался перевернуть меня на спину. — Тяжелый, черт!

Бьюсь об заклад, они умерли, так и не поняв, что с ними случилось. Первый, как сказали бы медики, "от несовместимых с жизнью травм", поскольку ударом ноги я снес ему нижнюю часть лица, второй — по собственной неосторожности — оказался после моего толчка насаженным на обломанный сук, торчавший острым концом из ствола сосны, у подножья которой я собирался устроить птичью столовую. Его просторный плащ помог мне не запачкаться кровью, когда я стягивал тело с деревянной «булавки». Эта бабочка не годилась для коллекции. Я оттащил трупы подальше в кусты и забросал их хворостом. На более сложные погребальные обряды у меня не было ни времени, ни желания. Винтовку с оптическим прицелом я положил в багажник своей машины. Из приемника все еще лились звуки «Рондо».

Но как они сумели так быстро выйти на меня? Я достал из перчаточного отделения индикатор и переключил его на широкий диапазон, поскольку не знал, на какой волне могут работать мои преследователи. Конечно, это уменьшило чувствительность индикатора, но в данном случае ее было вполне достаточно из-за малого радиуса поиска. Маячок я обнаружил в резиновом уплотнителе заднего стекла «мустанга». Крохотная булавочка с круглой головкой, не больше яблочного зернышка. Кто-то отогнул край уплотнителя и воткнул маячок между резиной и стеклом так, что его не было видно ни снаружи, ни изнутри машины.

Я раздавил головку «булавки» на заднем бампере, как настоящую блоху, прижав ее твердым корпусом индикатора. Эта ошибка могла мне дорого обойтись, но я понял это слишком поздно. Ведь на мониторе следивших за мной исчез сигнал, что, естественно, вызвало их беспокойство и заставило начать поиск. Лучше было воткнуть «булавку» в лацкан одного из убитых, это облегчило бы нахождение дорогих трупов безутешными близкими и друзьями. А еще лучше было бы пристроить маячок на какую-нибудь совсем постороннюю машину — пусть бы погонялись за ней.

Однако, надо поскорее убираться отсюда. Радиус действия маячка не очень велик, и пославшие тех двоих возможно ожидают где-то поблизости.

Уже совсем стемнело, и выбираясь из леса на трассу, я вынужден был включить фары. Но никто не обстрелял мою машину, и я благополучно влился в ночной поток стремившихся к Городу, огни которого заревом светились на горизонте.

2

Акка Кнебекайзе, долог тяжкий путь!

Акка Кнебекайзе, дайте отдохнуть!

Сквозь иллюминаторы были видны одни облака, мы летели на высоте двадцати тысяч футов. Салон, как это обычно бывает на непопулярных маршрутах в это время года, был наполовину пуст. Никто из пассажиров не привлек моего внимания, не показался мне потенциальным противником или «хвостом». Я отвернулся и глядя на причудливые белые башни, горы и холмистые равнины проплывающих под нами облаков, снова и снова прокручивал в уме порядок действий после того, как прибуду в Осло. Потом мысли мои переключились на события давно прошедших дней. Как начиналась вся эта история, в результате каких переплетений событий, случайностей я лечу сейчас в незнакомый мне город, где, возможно, придется рисковать своей жизнью?

…Два мальчика копали ямы под саженцы в школьном саду. Был яркий весенний день, какие не редкость в этом старинном южном городе, "матери городов русских", как называли его в древних летописях. Внезапно один из них заметил в крошащейся глине, перемешанной с мокрым от недавно сошедшего снега песком, какую-то маленькую, потемневшую от сырости коробочку. Мальчики рассматривали ее, сталкиваясь лбами, вырывая в нетерпении друг у друга из рук. Кожаная, с полустертым тиснением, коробочка раскрылась, и из нее выпал, сверкнув на солнце гранями, прозрачный камешек величиной с косточку от персика и примерно такой же формы. Старший и более решительный забрал камешек себе, коробочка досталась младшему.

Закончив работу, мальчики вернулись в школу. На перемене старший подошел к двери вестибюля и, вынув из кармана камешек, стал смотреть сквозь него на солнце, как обычно он смотрел через осколки цветных стеклышек. Но сквозь камешек ничего не было видно — свет дробился в многочисленных гранях, отражаясь на дверь солнечными зайчиками. Потом мальчик провел камешком по стеклу, осталась белая матовая царапина, хорошо видная на гладкой поверхности. Прикусив от усердия губу, он начал старательно выводить на стекле свои инициалы.

Работу прервал молодой учитель физики, который отнял у вредителя камешек и положил его себе в карман, пообещав вызвать в школу родителей, чтобы они вставили новое стекло. Но прошло несколько дней, учитель не вспоминал о случившемся, а стекло, украшенное недописанной буквой «Д», кто-то выдавил портфелем во время суматохи на большой перемене, и его заменили новым. Довольный тем, что его поступок не стал известен строгому отцу, мальчик вскоре забыл о камешке и о том, как красиво блестел он на солнце. Попросить его у учителя, потребовать вернуть находку ему и в голову не приходило; камешек исчез безвозвратно, как исчезали рогатки, пугачи и другие недозволенные предметы. Коробочка, доставшаяся младшему, тоже где-то затерялась.

1

Рондо (от итал. rondo и фр. rondeau) — музыкальная или стихотворная форма с повторяющейся темой рефреном.