Страница 38 из 89
Развернул карту, показываю маршрут судна, отвечаю на вопросы о попутных портовых городах. Иной раз сам не верю, как хорошо успел подготовиться к вопросам. Беседой увлеклись и не заметили, что первое море давным-давно за кормой осталось, а нас уже приглашают в столовую.
Часа через три опять собрались на палубе. До следующего моря не близко, но плыть все равно интересно: глубины увеличились, над нами чайки летают, навстречу большие корабли идут. Вскоре наше судно подошло к непонятной постройке. Я обрадовался, потому что многое о ней знал, и тут же объясняю ремесленникам:
-- Видите, ребята, справа по борту колокольня из воды торчит? Когда-то она стояла на городской площади. Потом вода затопила улицы и дома. Горожане заранее выехали, вещи из домов забрали, некоторые и дома с собой увезли. А колокольню на память волнам оставили! Теперь она вроде маяка служит. Километрах в ста отсюда, уже в другом море, был на одном островке полузатопленный домишко, только крыша виднелась. А под крышей одинокая кошка жила -- забыли ее при переезде. Мышей на чердаке съела, другой пищи нет. Голод-- не тетка, пришлось кошке приспосабливаться, и стала она рыб ловить. Ее потом научная экспедиция нашла, наблюдала за ныряющей кошкой...
Говорю, а сам поглядываю на ребят. Слушают внимательно, -- значит, не робей, Захар, продолжай!
Весь день я рассказывал ремесленникам разные истории. Вечером отправились спать, наутро встречаемся на палубе. Судно посреди моря плывет, и похоже, что шторм надвигается: ветер крепчает и крепчает...
-- Обратите внимание, друзья, какие высокие и крутые волны бегут, белыми барашками на гребнях пенятся. Море бурное, опасное, порой такие свирепые штормы налетают, что кораблям приходится в гаванях отстаиваться. Прадеды недаром говорили: кто на море не бывал, тот и горя не. видал. А у этого моря своя невеселая особенность -- иногда новые острова со дна поднимаются. Был случай, когда пароход встал на якоря, а как раз под ним большой остров из воды вылез! Пароход на мели очутился, с трудом сняли его с этой глупой мели. Добро бы новые острова на месте стояли -- нет, по всему морскому простору кочуют. Но не эти острова главное морское диво.
В свете есть иное диво.
Море вздуется бурливо,
Закипит, подымет вой,
Хлынет на берег пустой,
Разольется в шумном беге,
И очутятся на бреге
В чешуе, как жар горя,
Тридцать три богатыря...
-- Знаем, знаем, товарищ экскурсовод, -- перебивают меня ремесленники, -- это из пушкинской "Сказки о царе Салтане". Стихи красивые, да богатыри-то вымышленные, из морей они не выходят...
-- Почему не выходят? Что ни день выходят! И не тридцать три --миллионы богатырей! Мы еще на трех морях побываем -- из каждого богатыри выходят. Но уже не в чешуе, то есть в кольчуге, -- из морей выходят богатыри-железнодорожники, сталевары, печатники, пекари, ткачи, портные, вагоновожатые, фрезеровщики и даже парикмахеры -- всех профессий богатыри... Правда, они невидимы, хотя дорогу, по которой на работу спешат, я вам непременно покажу. И не одну, -- от каждого моря своя богатырская дорога проложена. Пока же взгляните на новую диковину, видите, на волнах покачивается, будто нам кланяется?
-- И ее волнам на память оставили?
-- Нет, это морской голос. Сухопутным людям он не слышен. А опытные моряки за сто километров среди прочих голосов различат. Он сообщает штурманам скорость л направление ветра, температуру и влажность воздуха. Однако пара обедать, ребята, знакомство с морем продолжим после...
Пообедали экскурсанты, отдохнули и снова на палубу. В воде уже загорелись огоньки -- красные, зеленые, золотые...
-- Это, товарищи ремесленники, не морские светляки, это самые обыкновенные буи и бакены, они путь кораблю указывают. Как по-вашему, кто их зажег, а под утро погасит?
-- Наверное, бакенщики.
-- Бакенщики, да не простые...
-- Опять невидимки-богатыри?
-- И да, и нет. Если не знаешь, кто бакенщик, смотреть на него будешь и то не догадаешься, Ну, а если знаешь, тут же увидишь -- бакенщик приметный.
До поздней ночи выкладывал ремесленакам все, что знал о море, которым мы плыли. Перед сном спрашиваю:
-- Довольны пояснениями, ребята?
-- Очень довольны, товарищ экскурсовод. Не все сразу понятно, зато занятно...
Повеселел от похвалы, со спокойней душой пошел готовиться к завтрашним беседам. Однако оказалось, что был у меня еще один слушатель -- сам капитан. Вызвал он к себе в каюту и без обиняков заявляет:
-- Ошибку с тобой допустил, Загадкин. Говоришь складно, да в экскурсоводы не годишься. Моря настоящие, а ты рассказываешь сказки о богатырях и бакенщиках-невидимках, о морском голосе и ныряющей кошке. Извини, лучше я своего помощника к ребятам приставлю. Он не такой речистый, и язык у него не так свободно подвешен, но на помощника полагаюсь, в тебе же не уверен. А слово сдержу: довезу до конца рейса.
Конечно, капитан был не прав, а пришлось подчиниться: на судне он хозяин.
Плыли мы еще двенадцать дней, повидал все попутные моря. Сколько бы мог рассказать ремесленникам! На одном побережье большей город на пять километров к воде придвину- ли. На другом -- советские: люди, подобно голландцам, живут ниже уровня моря. Не довелось рассказать: ехал уже не экскурсоводом, а пассажиром.
Помощник капитана тоже толково говорил, хотя не так интересно, как я. Ремесленники слушали внимательно, но тут особой его заслуги нет. Об этих морях и неречиотый хорошо расскажет!
Спор на Рыбинском море
Лодка опрокинулась, небо стремительно метнулось вниз, и спустя мгновение мы были среди пенистых волн, бежавших к берегу. Спор, вызвавший это неприятное происшествие, возник, едва мы оттолкнули лодку от пристани. Мы -- это я и юный географ Толя Стрелков.
С Толей мы давнишние друзья. Он слушал по радио приключения Захара Загадкина и постоянно присылал правильные отгадки. Огорченный неудачей моего плавания по Волге с экскурсией ремесленников, Толя предложил побывать у него на берегах Рыбинского моря, где он жил со своими родителями. Встретившись и с утра до вечера плавая в лодке, мы подружились еще крепче. Толя словно сквозь воду видел и неизменно сообщал: тут на морском дне -- торфяное болото, там -- остатки деревушки, коряги затопленного леса или глубокий овраг, по которому в былые времена протекал ручей. Сперва я дивился такой осведомленности, но вскоре разгадал ее секрет. У Толи была еще "доморская" карта Ярославской, Калининской и Вологодской областей, напечатанная в 1940 году, и на эту карту он нанес границы нового моря. Мой друг знал, какая рыба водится в море, какой силы бывают на нем ветры и волны, когда появятся корабли у горизонта.