Страница 19 из 52
Владимир поднялся на десятиметровую вышку, повернулся спиной, толчок, два оборота… и, словно клинок, без брызг, на глубину.
Вынырнул и сразу посмотрел на трибуны. Девчонка чуть-чуть улыбается.
— Ныряй!
Этого он от себя сам не ожидал.
Всё также загадочно улыбаясь, Берёзкина разделась, подошла к краю бассейна и нырнула. А вынырнув, оказалась лицом к лицу со своим кумиром. Ни намёка на щенячий восторг. Она уже знает, как это делается.
— Ты ходишь на дзюдо?
Владимир улыбнулся:
— А ты хочешь подраться?
— Хочу!
— А пошли!
В борцовском зале уже никого не было. Он встали друг против друга.
— Нападай.
Кира подошла вплотную.
— Нападай… — повторил Владимир смущённо.
Внезапно девчонка выбросила вперёд руку, угодив ему в солнечное сплетение.
— О… Так не честно.
— Вот ещё.
— Ты гипнотизировала.
— Давай снова.
Но снова и ещё снова не принесло Кире больше ни одного попадания. Хотя она пыталась драться без правил, всякий раз оказывалась спиной на ковре, а Владимир, пугаясь волнующей близости, мгновенно вскакивал.
— Научи меня, — сказала Кира, признав полное поражение.
— Чему?
— Ну, этому. Дзюдо.
— Прямо сейчас?
— Ну да. Так, в основном. Приёмчики.
— Ты знаешь, так быстро не получится.
— Ну хоть один.
— Ты как мальчишка.
— Я не мальчишка. Я женщина. И я хочу уметь себя защитить.
— Ладно, я покажу кое что, но это не дзюдо. Вообще не спорт.
— Хорошо, пусть будет не спорт.
— Только не говори потом, что это я тебя научил…
Часа через полтора они, усталые и вспотевшие, отправились мыться. В закоулках огромной душевой было пусто, Кира и Владимир стояли в кабинках напротив под тёплыми струями и молчали. Потом Кира медленно спустила с плеч верхнюю часть купальника, подошла к Владимиру, и обняла его. Он хотел сказать, что делать этого нельзя, но вдруг вспомнил сказку про влюблённого, который не поцеловал принцессу, испугавшись навсегда остаться медведем. И он подумал, что навсегда останется медведем, если сейчас не сделает этого… Задыхаясь, испытывая почти боль от невыносимого желания, они вошли друг в друга, и Кира вскрикнула. Этот первый раз случился с ней второй раз в жизни, но того первого раза она не помнила. Настоящим был только этот — безумный, вызванный неистовой, никогда уже не повторяющейся после волной влюблённости.
Они долго стояли обнявшись, пока хлопнувшая где-то дверь не вывела их из оцепенения. Кира быстро надела болтавшийся на одной ноге купальник и убежала. Подобрала вещи на трибуне, ушла переодеваться. Владимир остался ещё на некоторое время, пытаясь собрать мысли в кучку — тщетно.
Едва войдя в раздевалку, он увидел, что кто-то шарит в его шкафчике. Кто-то, кого трудно не узнать даже издалека по уродливой, крабоподобной внешности. На пальце висит кольцо ключами-отмычками. Да он к тому же ещё и псих… клептоман.
— Эй, мастер! Паук! Борг! Давно увлекаешься, доктор? Скоро будешь резать людей под наркозом. Люди будут доверять тебе самое дорогое. А вдруг ты украдёшь сердце? Или веру?..
Владимир приблизился вплотную. Паук огляделся.
— Погоди, не шуми. Сможем договориться. Я ведь видел, как ты там с этой…малолеткой. Давай так: я ничего не видел, и мы расходимся.
— Ты видел? Зачем же ты смотрел? Зря ты сказал, я этого не прощу. Тебе придётся забыть без всяких условий. Идём на ковёр. У нас будет драка без правил, надо покончить с этим раз и навсегда.
— Сейчас покончим… — прошептал Паук и внезапно ударил Владимира в бок чем-то острым. — Раз и навсегда… — Он ударил ещё раз и снова огляделся. Навсегда…
Кто-то вошёл в раздевалку и постучал по дальнему шкафчику.
— Эй! — послышался неуверенный женский голос.
Паук рванулся к противоположному выходу, но оступился и неуклюже, стараясь не порезаться окровавленным скальпелем, завалился на бок. Поднялся и, оглянувшись на девушку, побежал.
— Доктор Борг?.. — прошептала она ему вслед недоумённо.
Кто-то слабо её окликнул.
— Ты здесь, Акула?
— Прошу тебя, не смотри. Там, есть бинты… аптечка. Я сам…
Владимир опустил голову и потерял сознание.
Выронив портфель и подняв руки к лицу, Кира закричала.
16
Дом и квартиру нашли сразу. Из двора-колодца в окнах ничего не видно. Даже свет люстры — то ли есть, то ли нет. Во дворе пикет милиции, машина «ПМГ». Грязная парадная с обугленными почтовыми ящиками, седьмой этаж без лифта. Выше только забитый гвоздями чердак. Пыльная дверь, обитая дерматином. Клочки ваты торчат из порезов. За такой дверью может жить кто угодно — алкаш с тараканами или завмаг с антиквариатом и четырьмя цветными телевизорами.
Стояли, пытаясь прислушаться, но тишина лестницы нарушалась ежесекундно: где-то орал ребёнок, где-то лаяла собака, где-то женщина покрикивала на пьяного.
Кнопка звонка одна; скорее всего, квартира не коммунальная. Это хорошо. Гусев и Телегин стояли уже минут пятнадцать. Никакого плана у них не было, нажать на кнопку ни тот, ни другой не решался. Чтобы составить какой-то план, следовало хотя бы увидеть того, с кем им предстоит иметь дело. Если они позвонят, то увидят, но тогда на раздумья времени уже не будет. В любом случае можно сказать, что ошиблись адресом… Скорее всего, какая-нибудь бабулька спросит через дверь «кто?», они скажут, что ошиблись, и, поджав хвост, уберутся.
— Можно сказать так, что любой откроет, — загадочно произнёс Гусев. Минута пошла.
Телегин задумался.
— Денежный перевод! — догадался он, вспомнив криминальный беспредел девяностых.
— Кому перевод?
Стоя у окна и глядя во двор, оба не заметили, как на ступеньках появился человек. Дверь на площадке одна. Судя по всему, жилец этой самой квартиры.
Жилец поднялся ещё на несколько ступенек и стало понятно, что это мальчик, пожалуй, их ровесник. Гусев и Телегин одновременно подумали о том, что с договориться с парнем, если он не дурак, будет нетрудно. Кто откажется от денег, которые сами плывут в руки?
— Не, это мы так, о другом, — сказал Гусев. — Тебя как зовут?
— Сайгаков… Дмитрий. А что такое?
— Да ладно, ты отдышись. Поговорить надо.
— А что такое?
— Родители дома?
— Нет. То есть, дома… Не знаю. Вы звонили?
— Звонили, — соврал Гусев.
Поняв, что врать бесполезно, Сайгаков пробурчал:
— Мама на работе, скоро придёт.
— К тебе зайти можно?
— Зачем?
— Воды попить.
— Подождите, я вынесу.
С опаской поглядывая на незнакомцев, мальчик вынул связку ключей, отпер два замка шагнул в темноту и быстро захлопнул дверь.
Гусев подождал секунд десять и позвонил. Потом ещё. И ещё. Наконец из-за двери послышалось неприветливое:
— Вам кого.
— Дима, ты что, нас боишься? — сказал Телегин, голос которого звучал несколько мягче и дипломатичней, чем Гусева. — Тогда мы твою маму подождём.
Это сработало.
— Вы из секции? — послышалось из-за двери.
— Да, нас прислали поговорить.
— Я больше ходить не буду.
— Тогда надо заявление написать.
— Ладно. А что писать?
— Всей лестнице рассказывать?
Дверь загремела запорами и отворилась.
— Ладно, заходите.