Полёты на метле

Наверное, это очень субъективно. Я, например, лучше с голоду помру, чем протяну руку за подаянием. Возможно, именно это и называется гордыней. Но когда я смотрю на вечно веселого Дара, мне хочется быть богатой. Для того, чтобы анонимно назначать этим охламонам стипендии. Пусть сидят по своим кельям и без тягостных забот о куске насущном ваяют нетленку. Пусть спокойно женятся и заводят детей. Пусть ездят, куда захотят. Ну невыносимо же видеть их существование! А ведь еще не вывелись умники, знающие точный рецепт: надобно всем этим поэтам идти работать на заводы к станкам. Смену отработал, а вечером и по выходным пиши себе на здоровье вирши про доблестный рабочий класс и героическое крестьянство.

А, ладно. Так и мозги продумать недолго. Тем более, что от меня требуются не абстрактные размышления, а вполне конкретная помощь вполне конкретному человеку.

- Знаешь что, Дар... Ты бы уехал на время а? Сезон еще не закончился, хочешь поработать спасателем где-нибудь на побережье? Представляешь, пляж, музыка, шашлыки, девочки... а?

- Никуда я не поеду. Чего они ко мне привязались? Я в своем городе, в своем доме. Верни-ка ты мне рукописи. И вообще, парни, у кого есть что из моих вещей, тащите обратно. А то не ровен час, могут и вас тряхануть...

- Но-но. Ты не увлекайся все-таки, не тридцать седьмой год. Я склонен думать, что это была, так сказать, демонстрация.

Дар повернулся к Стасу:

- Это как же?

- Ну, понимаешь, скорее всего соседи накапали. Сам подумай - живет одинокий молодой человек, бабы к нему ходят... Ходят?

- Само собой.

- Ну вот. Дружки собираются, отнюдь не абстиненты. Не работает опять же нигде. А народ у нас хорошо дрессированный, бдительный. Четко усвоил, что нет такого звания - российский литератор, а есть - бездельник и тунеядец. Усек?

- Да чего я им сделал?

- Ну ты ж бумагу все-таки мараешь. А они - бойцы идеологического фронта, вечно на посту. Пугнули тебя, да и все. Это, скорее всего, за тот концерт, чтоб не выпендривался.

- Это они-то будут дешевыми пугалками заниматься?

- А ты уже терновый венец примериваешь? Пострадать захотелось, слава Бродского покоя не дает? Не суетись, Дар, далеко нам до Бродского. А эти... Лучше ж перебдить, чем недобдить. Вот они и стараются. Натура такая! Вернее - привычка...

- Ну я им сделаю...

- Тихо, тихо... рано расхрабрился. Или, может, уже начинать собирать подписи в твою защиту? Не цените вы своего счастья! Это ж только у нас автору гарантировано, что у него хоть какие читатели будут, хоть общественность поинтересуется...

Матвей в разговоре не участвовал. Я знала, почему. Лет пять тому назад Матвея с треском выперли из института. Парень на одном знаменитом теперь рок-фестивале спел две песни - и привет. Общественность возмутилась. С тех пор кочевал по градам и весям то дворником, то грузчиком. Петь он не перестал, но на фестивали больше не ездил. Он вообще какой-то странный стал: не ел почти ничего, курил много, читал запоем - и все про Индию. Я было решила, что очередной рерихнутый, но вроде нет. Я надеялась разговорить его потихоньку, приручить исподволь. Хорошо уже то, что он начал приходить часто на наши посиделки.

Последствия визита двух людей к Дару не замедлили проявиться по скучным провинциальным прописям. Все, как обычно. Для начала Дару намекнули, чтобы в дом к местной литературной знаменитости он больше не приходил. Из областной газеты ему вернули два стихотворения, уже было поставленных в номер, причем сказали, что стихов более приносить не нужно. Затем сняли с обсуждения в литературном объединении заявленную за три месяца рукопись. Руководитель объединения шепотом выматерил Дара в туалете и посоветовал думать, с кем ссориться. Дару отказали в приеме на работу машинистом сцены театра оперетты. И наконец, пополз по городу слушок, после чего особо впечатлительные знакомые поэта при встрече с ним стали переходить на другую сторону улицы.

Хуже всего, что ничего не делалось в открытую. Стихи вернули? Так газета вообще стихов печатать не обязана, только к праздникам специальные "датские", места же нет, вы же знаете, как перегружены газетные площади! Рукописи не стали обсуждать? Так дрянь же рукопись, автор - явный Графоман. На работу не взяли? А товарищ по специальности, простите, кто? Актер драматического театра? Так вот пусть по специальности и работает, только не в нашей труппе, у нас комплект. Ах, ближайший театр в соседней республике? Так пусть уезжает! А за слухи вообще никто не отвечает. Мистика прямо. Сильна у нас "общественность"...

Пусть уезжает... В самом деле, в маленьком городе Дару теперь деваться некуда. Путь один, нахоженный чуть ли не всем нашим поколением, нынешними "моцартами" - в сторожа и дворники. С глубоким мерси, что не в лагеря и тюрьмы.

Я мстительно свела счеты с обоими гостями Дара: наделила каждого из них стихотворческим даром. Дар от Дара... Ну, небольшим таким талантишком, но назойливым, как болотный комар. Причем один из них должен был писать иронические поэзы в стиле Иртеньева, а второй - деревенские стихи гекзаметром. Посмотрим, как вы теперь покувыркаетесь!

После описанных событий мы долго не виделись. Как-то не тянуло собираться по-прежнему, трепаться беззаботно, читать друг другу новые произведения и всласть их потом топтать. Тягостно было как-то и немного стыдно. Я потихоньку подбирала рукописи для сборника стихов, чтобы впоследствии предъявить его местному издательству как бесспорное доказательство существования в городе новой поэтической волны. По слухам, Дар засел дома, отключил телефон и перечитывает "Трех мушкетеров". Матвей опять исчез, подался на Южный Берег, где в бархатный сезон любая компания будет рада барду, стакан вина нальют, кусок хлеба отломят. Стас, как мне донес Кешка, работает над крупной вещью. Смотри-ка, семинар на пользу пошел...

А Санька... поговаривали, что Санька пьет, куражится в городе, поимев уже мелкие стычки с милицией, таскается за Темной Звездой. Вскоре мне пришлось повидать Саньку, и встреча эта меня не обрадовала.

Накануне позвонила Ирина и принялась ныть. Мол, де, она тут, в дыре провинциальной совсем закисла, и хорошо бы посидеть в приличном ресторане, упаси боже, ничего такого, а просто две молодые солидные женщины обедают с шампанским и чинно беседуют, и вообще у нее скоро день рождения. И что это с Иркой? Подобные эскапады отнюдь не в наших правилах. Какие рестораны, что вы! Наше место в дешевых кофейнях...

Но Ирка была так взбудоражена, она принялась так орать в телефон, что чуть не сломала мембрану. Ну уж если ей так хочется... Я заказала столик.

И вот сижу это я в "Астории" слева от эстрады, прямо за фонтаном, пью ледяную пепси-колу, вызывая кислое удивление официантов. Впрочем, время еще не самое горячее, часов пять, так что они надеются быстренько скормить мне какой-нибудь шницель и выставить за зеркальную дверь, освободив место более стоящему клиенту. Ирка изволит запаздывать, поэтому ужин мне пришлось заказывать на свой вкус. С каждой цитатой из меню лицо официанта менялось, приобретая задумчивое выражение. Он удалился, часто оглядываясь на меня. Ничего, ничего, тащи заказанное, а я посмотрю, как Ирка все это будет есть... Пусть не нарывается.

В ресторане между тем появляется интересная компания. Сабаневский, Темная Звезда, тихий мальчик по имени Сэм - известная в городе личность, ходячий уголовный кодекс и до сих пор на свободе. Ну и еще пара-тройка незначительного народа. Все мрачные, скучные, а Темная Звезда в холодном бешенстве. Садятся они за столик и резво принимают с места в карьер. Через полчаса - буквально дрова. Даже Сабаневский. А Темная Звезда пьет лишь сладкий мускат, щеки ее пламенеют, она желает танцевать и развлекаться. Дудки, в этом городе нет самоубийцы, который отважится танцевать с нею на глазах глубоко нетрезвого Сабаневского. Мужчины за столиками старательно отводят глаза от требовательного взора Темной Звезды и усиленно ухаживают за своими дамами.