Длинный отпуск

Свое войско Степа увел от крепости, прибавив к нему еще тысячу бойцов из числа солдат, составлявших ее гарнизон. Около двух суток их никто не преследовал. Затем неприятельские разъезды настигли арьергард, а вскоре к ним присоединились крупные силы — около двадцати тысяч всадников. Степа продолжал отступление, прикрываясь заслонами и засадами. Леса и непрерывное движение отступающих не позволяли неприятелю обойти его. Однако и оторваться от преследования всадников его пешее войско не могло. Да, собственно, это и не входило в Степины планы.

На четвертый день отступления арьергард втянулся в горную теснину узкое ущелье, по дну которого струился ручей. Это ущелье было выбрано заранее из-за того, что на протяжении десяти километров из него не было ни одного выхода. Основная часть войска уже находилась у противоположного его конца, а сотня прикрытия, едва войдя в теснину, села на приготовленных свежих быков и со всей возможной скоростью пустилась наутек, быстро оторвавшись от ожидающих засады преследователей.

Целые сутки неприятель не решался ввести в ущелье свои основные силы, опасаясь подвоха. За это время его разведчики убедились, что на верхних кромках ущелья нет альбаузских солдат и нет опасности быть похороненными под потоком катящихся сверху камней. Эти стены были доступны разве только для птиц, и устроить здесь засаду было невозможно. Дно ущелья на протяжении всех десяти километров представляло собой хаос из каменных глыб, и только узкая извилистая тропа позволяла двигаться цепочкой. Но зато в дальнем конце ущелье расширялось метров до двухсот и имело плоское дно, покрытое высокой травой. Именно в этом месте альбаузцы и поджидали неприятеля, перегородив все свободное пространство пятью шеренгами воинов и приготовившись к фронтальному бою. Перед строем оставалось не менее километра чистого пространства, что позволяло неприятелю подтянуть основные силы и построиться дня атаки. Видимо, это и повлияло на решение кагана Амира, предводителя этой группы кочевников.

На рассвете ею воины вошли в ущелье. Амир не начинал атаку, пока все его войско не вышло из теснины. Степа ждал того же.

Наконец началась первая атака. Она же оказалась единственной. Воины второго ряда альбаузцев имели копья на метр длиннее, чем у солдат первой шеренги. А у третьего ряда — еще на метр длиннее. Пробить эту стену всадники не смогли. Они смешались и отхлынули, но плотные ряды пехоты ни на шаг не отставали, и гурьба бегущих всадников навалилась на своих же товарищей, ожидающих сигнала к атаке. В образовавшейся страшной давке возникла неразбериха, а вслед за ней паника. Попытки начальников навести порядок привели к тому, что отступающие бросились с оружием в руках на тех, кто им мешал. Возникшая резня усугублялась неумолимым продвижением пехотных шеренг, оставляющих все меньше и меньше свободного места впереди и почти сплошной слой тел позади себя. Все пространство, занятое только что грозным войском, превратилось к адский котел, наполненный безумцами. Те, кому удалось бежать через игольное ушко теснины, вероятно, долго будут радоваться своему чудесному спасению, поскольку невозможно сосчитать, сколько их было затоптано и сколько разбилось о камни, оттесненных своими же спасающимися товарищами.

Пленных оказалось немного, около двух тысяч. Еще столько же, вероятно, смогло удрать. Степа не велел их преследовать. В конце концов, количественный урон, нанесенный неприятелю, не идет ни в какое сравнение с уроном моральным. Он не имел сил, чтобы совладать с огромным войском захватчиков. Важнее было внести в стан врага сомнение, а может, и раздор. Ведь покоренные каганы вряд ли в восторге от выпавшей им доли воевать ради славы Тенгиза.

ГЛАВА 12

Знание местности — всегда хороший козырь в руках обороняющегося. Не зря Степа в свое время так тщательно изучал карты в крепостной библиотеке. Тренированная память навигатора не подводила его в отношении всего, что положили на свои примитивные карты местные картографы. А в отношении того, что в картах отмечено не было, — в рядах его двухтысячного отряда всегда находились люди, знающие местность и умеющие толково объяснить. Вот и сейчас, вспомнив карты и расспросив кое-кого из солдат, Степа выяснил, что от памятной ему крепости на перевале его отделяет один дневной переход. Правда, по узким горным тропам. Идти с пленными по этой дороге было бы неудобно, и, поразмыслив, Степа их отпустил.

Сутки ушли на похороны погибших и сбор трофеев. Неожиданно с заставы сообщили о приходе парламентеров. Оказалось, что это каган Амир. Он не решился возвращаться к Тенгизу с вестью о поражении и, собрав около тысячи бежавших воинов, оставался в нерешительности у противоположного конца теснины. В случае возвращения его ждала верная смерть, да и его воинов тоже. Поэтому, когда отпущенные Степой бывшие пленные стали выходить из ущелья, он решил сменить господина и теперь пришел проситься на службу к «милостивому и могущественному принцу Карлу».

Посовещавшись с бароном Туфио и для видимости потянув сутки с ответом, Степа согласился принять Амира на службу с его воинами при условии, что он вернет крепость на перевале.

— Ты храбро сражался, но был побежден, — сказал ему Степа высокопарно. — Докажи, что умеешь побеждать.

Воинам Амира вернули оружие. Снабдили их необходимым количеством быков и отправили в сопровождении проводников по горным тропам кратчайшей дорогой к перевалу. Через двое суток гонец сообщил, что крепость взята и каган Амир просит принца Карла принять ее как знак верности. О взятии крепости Степа знал от своих разведчиков на три часа раньше. Амир не полез на штурм. Он вошел в крепость как свой, а затем быстро обезоружил ее гарнизон. Обошлось практически без кровопролития.

Еще через сутки Степа занял крепость и оседлал перевал. Амира с его воинами он предварительно отправил домой, в степь, и велел забирать с собой всех пленных. Не доверял он предателю. Амир мог захватить или убить Степу, представив свое предательство как военную хитрость, и таким образом купить себе жизнь у Тенгиза.

Вскоре пришла весть, что Сигизмунд IV разбит Тенгизом и попал в плен, что две крепости альбаузцев: Корт и Фирзия — пали. Это были маленькие крепости, и больших надежд с ними не связывалось. Но войска противника, занятые их осадой, теперь свободны. И самое главное — большое войско идет к перевалу явно с целью отбить крепость и покончить с надоевшим Тенгизу подвижным Степиным отрядом. Что же, к встрече готовы.

Степины солдаты, превратившиеся в землекопов и плотников, уже соорудили плотину в узком месте, перегородив один из притоков Мирбы, горную речку, вырывающуюся из ущелья. Уже неделю копилась вода в котловине. Уже неделя, как на метр упал уровень Мирбы. Степа посчитал, что накоплено около кубического километра и вода продолжает собираться. Этого хватило бы и на все войско Тенгиза, если бы оно вошло в верхнюю часть долины Мирбы, к тому месту, где дорога начинает подниматься на перевал. Впрочем, по оценкам разведчиков, противник подтягивает около полусотни тысяч, а это немало. И свидетельствует о том, что точными сведениями о численности Степиного отряда Тенгиз не располагает.

Разъезды и дозоры неприятеля появились в виду крепости под вечер Степа оставил в крепости всего одну сотню, чтобы стены не пустовали. Сам он с края утеса наблюдал, как далеко внизу в долине Мирбы один за другим загораются костры, на которых воины Тенгиза готовят себе ужин. Последний ужин в их жизни.

С наступлением темноты плотина была разрушена, и бешеный поток смел с лица земли весь экспедиционный корпус. Передовой отряд пленили утром. Враги не сопротивлялись и даже не пытались бежать. Их разоружили и тоже отправили «домой».

К глубокому Степиному сожалению, все эти славные победы не приводили войну к концу. Тенгиз, потерявший половину своего войска, имеет еще около ста тысяч. Это вчетверо больше, чем вся армия Альбауза, разбросанная по осажденным крепостям. Боккардия, лишившаяся армии, подвергается безнаказанному грабежу. Урожай зерновых на полях осыпался. Скоро пойдут осенние дожди, и сгниют на огородах неубранные овощи. Тем, кто прячется в лесах, придется несладко. Впрочем, стоп. Дожди. Дороги развезет так, что двигаться по ним станет невозможно. В это время или плавают на лодках, или сидят дома. Передвигаться пешком можно только по лесным тропинкам. Кажется, на этом можно получить существенное преимущество перед неприятелем. Тут есть о чем подумать.