Сила отчуждения

Отстранив с пути стражника, Артур двинулся к де Бифу, словно бы не замечая галдящую публику. Чуть приотстав, Светлан шагал рядом, левой рукой придерживая пещерного тигра, безмолвно скалящегося по сторонам. Стрелок и обе девицы, как и положено, замыкали процессию. Постепенно гул вокруг стихал – в основном благодаря кобрис, отлично умевшей нагонять страх.

Метра за три до стола Артур остановился. Ближе подходить к графу не стоило: газовая завеса. Его густые ароматы пробивались даже сквозь общий фон, тоже замешанный круто. Менее закаленные мухи давно бы сдохли в такой атмосфере, но здешние мутанты гудели над тарелками бодро и деловито. Никого не заботило их обилие – скорей удивило бы отсутствие. Или даже вызвало бы подозрение: уж не отравлена ли пища?

Король молча ждал, придавив де Бифа свинцовым взглядом. Нехотя тот поднялся из насиженного кресла, еще с меньшим желанием поклонился. Обоих послов граф даже превосходил массой, но на великана не походил. Скорее смахивал на отражение в кривом зеркале, настолько его разнесло вширь, – наверно, не в каждую дверь втиснется. Зато могучий зад и толстые ноги отлично годились для прочной посадки на боевом коне.

С натугой де Биф выдавил из себя фразы, положенные к случаю. Говорил он неряшливо, подбирая и расставляя слова кое-как, вдобавок невнятно и глухо, но общий смысл был ясен: наше почтение королеве и будьте как дома, не стесняйтесь!.. А дела обговорим после – не на пиру ж ими заниматься?

Для дорогих гостей приволокли отдельный стол, установив против де Бифа и завалив яствами – к счастью, свежими, только сейчас из кухни, но, увы, сплошь мясными. А кресла предоставили такие же, как у графа: массивные, с резными спинками и локотниками, – решив наконец проявить почтение. Даже кобрис снабдили громадным пуфом, точно домашнюю собачонку. Вот уж действительно: «заставь богу молиться…»

Первым делом Жанна возвела незримый заслон, отваживая нахальных мух, а заодно и лишние запахи. Затем гости расселись. Нарушив протокол, юного пажа укрыли в центре, между Светланом и Артуром, а грозную кошку устроили на краю, рядом со Стрелком, – для усиления этого фланга: все же парень специлизировался не по рукопашной. Вот Лора, если дойдет до свары, справится и сама.

Впрочем, вряд ли заваруху устроят в зале: уж слишком вольготно тут, есть где разгуляться троице богатырей – можно такого наворотить! Не совсем же Биф идиот? А ловушки в полу или над головой, равно как и лучников за стеной, ведьма и Светлан обнаружили бы сразу.

Но есть трупятину, сочащуюся свежей кровью, ему не хотелось совершенно. И все эти копчености, печености, жарености… Уж тут никто не заботился о прозрачности ветчины – резали, не скупясь. Конечно, у богатырей желудки луженые по определению, но это не значит, что их следует загружать отравой. Какое уж просветление при такой пище? Не удивительно, что здешние рыцари смахивают на людоедов.

Даже привычный Артур взирал на блюда с сомнением.

– Не хочешь колбаски? – предложил он, будто решил сперва опробовать на товарище. – Похожа на докторскую.

– Этой «докторской» лишь врачей травить, – огрызнулся Светлан. – Тамбовского волка угощай!

– Что тебе не нравится, здоровила? – спросила с другого боку Лора. – В походе о такой кормежке только мечтать. А твою силу нужно поддерживать.

– Я не такой прожорливый, каким выгляжу.

– Он еще прожорливей, – хихикнула Жанна.

– В Тартарах – да, нападал жор, – признал Светлан. – Ведь там я активно рос, всё сгорало как в топке. А здесь-то откуда взяться аппетиту?

Хотя есть все ж хотелось. Сейчас он не отказался бы от картошки – зажаренной эдак покруче, с лучком. Но здешние колумбы еще не открыли Америку… если допустить, что в этом мире она имеется. Правда, лука на столах хватало – однако видеть, как его пожирают головками!.. Потом им станет худо, но это уж потом. Или не станет, что скорее, – народ-то закаленный.

– По-моему, я уже встречал этого рогоносца, – пробормотал Светлан, вяло кромсая окорок. – Один из своры «благороднейших и славнейших рыцарей», наехавших на меня во время прошлой заварухи.

– И по твоей милости ставших посмешищем, – добавил Артур столь же тихо. – Оказаться в числе четырнадцати, выбитых из седла за минуту!.. Такое граф вряд ли простит.

– Я, что ли, виноват? Мне не оставили выбора.

– Не себя ж винить? На это у него не хватит ума.

– Выходит, все четырнадцать в наших врагах?

– Скорее всего. Да они и не сунулись бы в тот позорный бой, если бы не стояли за Карла. Кстати, помимо де Бифа тут еще парочка того же разлива.

Вокруг стоял неумолчный хруст, дополненный чавканьем, перемежаемый крикливыми спорами, безудержной похвальбой, грубыми насмешками… впрочем, под тяжелым взглядом сюзерена не переходившими в ссоры. Лишь граф мог вершить здесь суд и расправу, а кто оспаривал это, вблизи него не задерживался.

Но в остальном пирующие держались раскованно. Нравы тут были простые, почти все обходились без принятого у дворян «выканья» и в выражениях себя не стесняли. Понятно, при столичном дворе здешних невеж не жаловали; ну, а те, как водится, платили ответной неприязнью. И, конечно, не упустили случая излить ее на посланников королевы. Хотя не на всех. К королю-рыцарю, прославленному многими подвигами и лично уложившему шестерых великанов, даже здесь отнеслись с пиететом. Жанну и Стрелка приняли, верно, за свиту Артура, а потому тоже особо не задевали. Зато девушку-воина причислили к Светлану – то ли оруженосец его, то ли подружка. И уж с ними двумя не церемонились.

Конечно, и про Светлана в этих краях слыхали. Но отсюда его деяния виделись сквозь такой туман!.. К тому ж, главные свои подвиги он вершил в одиночку, и поначалу они приписывались другому. А что затем королевским указом в герои произвели именно Светлана, пришлого чужака… Да многие ли верят этому, тем более здесь? Смотрится-то он верзилой, однако в Междуречье, соседствующем со страной огров, этим удивить трудно. Вот богатырей, действительно, можно по пальцам пересчитать, и наезжать на них избегают даже берсерки… конечно, если богатырь истинный. А докажи!

Вскоре громогласные замечания и оскорбительные намеки посыпались на парочку отовсюду. Самому-то Светлану этот словесный град досаждал гораздо меньше мух или запахов, но ему была любопытна реакция воительницы. И девушка вновь показала себя с лучшей стороны.

Треп рыцарей она пропускала мимо ушей. Да эти неуклюжие издевки и не стоили внимания – тупым оружием трудно уколоть. Но стоило одному из грубиянов, войдя в раж, приблизиться к силачке на опасную дистанцию и даже попытаться ухватить ее за плечо, как она точно взорвалась, на секунду почти растворившись в воздухе. В результате верзила кулем отлетел прочь, с разгона врезавшись в стену, и надолго утратил дар связной речи – вместе с сознанием. А Лора спокойно вернулась к еде, даже не поглядев в его сторону.

Как ни странно, среди пирующих это вызвало гогот, вполне одобрительный. Даже ушибленный не выглядел обиженным, когда его привели в чувство, – видимо, как раз такие доводы здесь понимали лучше всего. Сразу шуточки сменили тональность, а после и пошли на спад.

Все-таки не обошли злословием и симпатягу пажа. Не то, чтобы тут совсем не жаловали изящных да смазливых, но относились к ним по законам военного времени. Походный быт, знаете ли, не говоря о скуке гарнизонной жизни. Далеко не всегда вблизи отыщутся непуганые пейзанки.

Посверкивая глазищами, Жанна отмалчивалась, вынужденная играть принятую роль, – хотя при других обстоятельствах от насмешников полетели бы клочья.

– Надо признать, манеры у них… – проворчал Артур. – Может, поучить?

– Да брось, – ответил Светлан. – Несчастные же люди. Телевизор еще не изобрели, книг они сроду не читали, актеры заедут сюда разве сдуру или с отчаяния. И что остается? Пирушки да шлюхи, кто до сих пор не сбежал. Ну, еще охота, драчки… Вот так и проходит жизнь!

– По-твоему, это не проявление враждебности?

– Брехливый пес не кусает, – сказал Светлан. – Во всяком случае, не сразу. Опаснее те, кто молчит.