Убийство в Центре магии

- А я думал, самый неподходящий момент совсем другой, не у плиты.

Дармира засмеялась.

- Хорошо, Валентин, обещаю, что другой неподходящий момент обязательно будет, а сейчас, пожалуйста, пойди в комнату и порежь хлеб, только тоненькими кусочками. И не обижайся, но я не люблю, когда мужчина болтается на кухне.

Еще один намек на стабильность отношений: готовку и уборку она берет на себя. "А что в этом удивительного? Я холостяк, увлекся ею, чуть ли не каждый день хожу. Вот и сегодня явился, хотя дело об убийстве в Центре магии завершено и наши деловые отношения закончились".

За ужином Дармира предложила выпить вина, но бутылки на столе не было, и Ильин благоразумно отказался:

- Я хочу опьянеть сегодня от тебя, а не от вина.

Дармира по достоинству оценила его отказ: значит, не пьяница и ей весьма кстати сделал комплимент - фривольный, но, безусловно, приятный. Только бы он не торопил её с постелью. Ей хотелось с ним поговорить, пусть бы рассказал о себе, но она об этом умолчала, надеясь выведать все о его прошлом незаметно, исподволь.

Ильин словно угадал её желание. Дармире не хотелось сводить свидание лишь к физической близости, она мечтала о возвышенной любви. И он избрал единственно правильную линию поведения. Слушая его веселые рассказы о совсем невеселых розыскных делах и улавливая отдельные моменты его ещё небольшой пока биографии, Дармира испытывала безграничную благодарность к нему за это непринужденное радующее её общение. Валентин становился для неё все более желанным. И наконец настал момент, когда разговор стал тяготить её. Теперь желания Дармиры и Валентина совпадали. Оба страстно желали очутиться в объятиях друг друга, просто Ильин не решался об этом сказать, и Дармира взяла инициативу на себя:

- Знаешь, Ильин, когда двое ещё окончательно не притерлись друг к другу, им подчас бывает нелегко высказывать свои желания. Но мужчине это все-таки проще, и он должен сказать: "Давай, пойдем отдохнем".

Ильин словно эхо повторил:

- Давай, пойдем отдохнем.

Дармира с готовностью встала и протянула ему руку. Приняв игру, Ильин галантно поклонился и повел даму, закружив её в вальсе, в соседнюю комнату. Но, переступив порог, Ильин не выдержал и, подхватив даму на руки, легко поднял и плавно перенес на кровать. Дармира погасила торшер, и в спальне воцарилась желанная темнота. И Ильин погрузился в чудесный, полный таинства мир близости мужчины и женщины, где переплелись добро, любовь, ревность, ненависть и снова взаимное влечение и всепрощающая любовь.

Ильин быстро уснул. А Дармира, облокотившись на подушку, с любовью смотрела на него. И чувство горячей благодарности за доставленное ей наслаждение и за то, что он здесь, в её спальне, и избавил её от горького чувства одиночества, смешалось с жалостью к нему, такому неустроенному в жизни и самоотверженно копающемуся в грязи чужих судеб.

И тут вдруг ей показалось, что рядом лежит вовсе не этот молодой мужчина, ещё недавно совершенно незнакомый ей, а давно ставший близким и родным Михаил, свидания с которым она так жаждала ещё неделю назад. И это болезненное как укол ощущение напомнило ей, что не так все просто в её отношениях с этими двумя мужчинами. Но Дармира поспешила отогнать эту тягостную мысль, стараясь убедить себя, что единственным желанным для неё мужчиной является тот, что сейчас рядом с ней, Валентин. А Михаил уже весь в прошлом.

Дармира в порыве нежности потерлась щекой о шершавую ладонь Валентина.

Она и представить себе не могла, что ещё долго предстоит ей мучиться от страст-ной любви к обоим мужчинам, даже не подозревавшим о существовании друг друга.

Не знал этого и безмятежно спящий Ильин. И снился ему живой кентавр, с мощным корпусом статного жеребца и бородатой головой Коловрата. Глаза убитого охранника смотрели на Ильина с печальным сочувствием, словно хотели сказать: "Я-то уже получил свое, а ты ещё долго будешь наслаждаться пряным вкусом любовного напитка, способного любое пресное блюдо обывательского серого существования сделать аппетитным и притягательным, а потом непременно испытаешь горечь и боль разочарования, разрывающую все твое существо изнутри".

И это предчувствие постепенного угасания страстной увлеченности, приносящей одни страдания, изначально было способно отравить ощущение полноты счастья уже в самые первые мгновения чудесных свиданий с любимой женщиной. Осознание этого заставило Ильина горько вздыхать во сне от жалости и к себе, и к Дармире, и к уже лишенному возможности что-либо исправить в своей жизни убитому охраннику.

Наконец Коловрат-кентавр резко повернулся и ускакал прочь, темная пелена плотного как серебряная фольга тумана надежно отделила его от Ильина.

Дело об убийстве Коловрата навсегда ушло в прошлое, Ильин придвинулся вплотную к наполненному ласковым теплом телу Дармиры, словно надеясь в этом символизирующем их единение объятии укрыться от всех несчастий мира.

До рассвета оставалось совсем немного времени.