Чужая игра

– Нам нельзя воевать с эльфами. Это союзники. Наши союзники, визирь, в той войне, о которой вы знаете больше, чем говорите.

– Скажи, что ты слишком долго был на солнце, – лениво процедил Ахмази. – Может быть, тогда ты останешься жив. Я лишь прикажу лишить тебя языка.

– Не скажу, господин мой. И ты волен делать то, что считаешь нужным. Но дай мне сказать все. В этой войне сражаются не только люди. В ней сошлись Свет и Тьма. Пламень и ...

– Что ты знаешь о Свете и Тьме? – Визирь щелкнул пальцами, и два воина возникли за спиной у Сима.

– Наверное, меньше, чем вы, владыка. Я скажу вам, от кого я узнал о них. Эльрик де Фокс, Эльрик-Секира, Секира Ахмази – шефанго, который иногда выдает себя за эльфа. Он рассказывал мне об этом. Он. И его друг. Принц Элидор. Тот, кто командует сейчас эльфийскими войсками. Я знаю, визирь, что там, где начинается политика, заканчивается дружба. Я понимаю, что вам с Ханом ни к чему подозрительные и непонятные союзники-нелюди. Но если бы Эльрик был сейчас здесь, он сделал бы все, чтобы предотвратить бой с эльфами.

– Надо полагать, – губы Ахмази растянула равнодушная улыбка, – ты решил сделать это вместо Секиры. Но ты не Секира, половинчик. Как я могу знать, верить тебе или нет?

– Никак, – спокойно ответил Сим. – Здесь все просто. Это с людьми неясно: веришь – не веришь. А я... вернее, мы, как стихийное бедствие. – Короткое слово «мы». И словно Элидор появился рядом. Неожиданно спокойный, каким бывал он только с Киной. И Эльрик улыбнулся страшной своей улыбкой. А Кина, держа эльфа за руку, смотрела на визиря и Сима с веселым любопытством. – Простите меня за дерзость, господин мой, но будете вы мне доверять или нет, от этого, наверное, ничего не изменится.

– Слишком сильные, чтобы с кем-то считаться? – Издевка была в голосе Ахмази. Откровенная издевка и... что-то еще. А Сим, словно действительно друзья стояли у него за спиной, неожиданно для себя ответил вопросом:

– Вы действительно так думаете?

И молча покачал головой визирь.

Говорить нужно было что-то совсем иное. Что-то более подходящее к ситуации. Извиняющееся. Может быть, смиренное. Но Сима несло. Он дразнил уже разбуженного льва. Он сам себя подталкивал к пропасти. И услышал свой собственный, донельзя самоуверенный голос:

– Правильно. Сейчас и здесь мы считаемся с вами. И пока вы не умрете, так оно и будет. Главное, не лазьте за львятами.

– Что?! – Высокий голос скопца сорвался вдруг на рык. Наваждение сгинуло. Сим осознал, что он один-одинешенек в шатре разгневанного владыки Эннэма. И за спиной у него напряглись уже вышколенные вояки, верные псы Ахмази, которые ждут только приказа. А Элидор и Эльрик где-то далеко. Дальше, чем хотелось бы сейчас ему, Симу.

– Под стражу его, – коротко приказал евнух, – отвечаете головой.

«Все правильно, – констатировал Сим грустно, но с неким удовлетворением от того, что, пока несла его волна безумия, он все же сумел предвидеть результат. – Завтра мне отрежут уши. Вместе с головой. И ничего другого я не заслуживаю».

Мысли были неутешительными. Так что очень скоро половинчик отбросил их и занялся планами побега.

Империя Ямы Собаки. Шенг

Шенг гудел, как растревоженный улей. Императорский замок не мог вместить всех гостей, желающих убедиться в том, что Торанго действительно жив. Что Эльрик де Фокс, Эльрик-Предатель, вернулся после десяти тысячелетий жизни на Материке.

Церемонию принятия Власти безжалостно сократили, оставив лишь несколько самых необходимых, ставших обязательными ритуалов. Собственно, основная ее часть – передача перстня императором бывшим императору будущему – прошла вообще тихо и без свидетелей ввиду того, что императоров разделяли тогда тысячи миль. Все прочее Эльрик посчитал ненужной мишурой. Священный Хирт был шокирован, глава его прямо высказал Торанго свое неудовольствие и услышал в ответ приказ о мобилизации. Точнее, Слово о мобилизации.

Слово императора, как известно, было законом. Над мобилизацией стоило бы поразмыслить, потому что империя за все время своего существования ни разу не бросала на войну все силы. Все – это значит любой подданный, способный держать в руках оружие. Дома оставались только калеки, дети, женщины, в силу обстоятельств – беременность или кормление ребенка – не способные сменить пол, да мужчины, воспитывающие сыновей. Калек, женщин, детей и отцов набралось семеро. Империя Анго готова была выставить десять тысяч бойцов. Из этих десяти тысяч лишь несколько сотен не были магами. К сожалению, серьезных магов, фченов, посвятивших жизнь науке, тоже набралось не больше нескольких сотен.

Да, над мобилизацией определенно стоило бы поразмыслить. Вот только молодежь Священного Хирта ухватилась за идею войны с таким пылом, что глава его поневоле оказался захвачен всеобщим радостным возбуждением и отложил размышления на потом. В конце концов, подумать можно и после победы.

Навигация закончилась. Но это не имело значения. Разве что требовалось время на то, чтобы вывести из корабельных сараев уже настроившиеся на долгую спячку дарки. Торанго сказал, что Империя выступит в самом начале месяца льдов.

Что ж, Торанго знает, что говорит. И океан оставит свои воды чистыми, отогнав ледяных зверей подальше на север. Империя готовилась к войне. Император говорил о чем-то со фченами. Фчены после этих разговоров ходили задумчивые. С лицами ошарашенными и слегка безумными. Сталкиваясь друг с другом в широких коридорах университета, они ошеломленно извинялись, раскланивались и тут же начинали обсуждать очередной визит в Замок. Или визит императора в университет.

Университет располагался на Фоксе. Что, с одной стороны, было Торанго на руку, поскольку фчены – многие из которых помнили еще прежний мир и никогда не одобряли политики бывшего императора, хоть и знали, что их долг поддерживать власть, а не взбунтовавшегося принца, – демонстративно перебрались туда сразу после изгнания наследника и сейчас готовы были поддержать любую идею Эльрика. С другой же стороны, фчены были против любой войны. Они понимали прекрасно, что шефанго в большинстве своем жаждут крови. Они сами во времена позабытой уже молодости совершали подвиги на совсем других морях совсем другого мира, и они не могли, да и не собирались мешать воевать другим. Но идея мобилизации не вызвала в университете энтузиазма.