Чужая игра

А потом я увидел... Серый туман на горизонте. Далеко-далеко на севере.

После походов дарки возвращались в родные фьорты. Иногда с добычей. Иногда – с потерями. Но всегда, завидев. эту туманную полоску впереди, радовались мы. Потому что там был дом. Там была безопасность. Там были шефанго, а чуждый, враждебный, трусливый и жестокий мир оставался позади.

Он не был на самом деле ни враждебным, ни жестоким. Он был миром. По-своему добрым. По-своему родным. По-своему опасным. Там остались люди, которых я любил. Там осталась память о тех, кто ушел. Там были долги, которые следовало оплатить.

Но это все потом.

Потом.

А пока – только туманная серая полоса на горизонте. И я посылаю скакуна вперед. И подгоняю его, подгоняю, пока не сбивается он – впервые со времени нашей встречи – с иноходи на невероятный, стремительный полет. И бьет по лицу заплетенная в косы жесткая грива. А я слышу:

– Зорр, лантэ! Зорр! – но не сразу понимаю, что это мой голос. Что это я, я сам тороплю своего коня. Не сразу. Как будто понимание срывает и уносит за спину соленый, хохочуший ветер.

***

Тарсе и силы Тьмы! Как мы спешили.

Тарсаш стелился, вытянув вперед шею, далеко выбрасывая сухие ноги, прижав уши и оскалив белые зубы.

А впереди были скалы. Черные скалы. Ставшие чуть ниже... Или мне просто показалось? И над скалами вились птицы. И море с ревом билось о камни. И птичий гомон перекрывал неумолчный рев волн.

Фьорт не изменился за десять тысяч лет. Не изменился внешне.

Щетинились сосны на далеких холмах. Стискивали берега узкий пролив. Ложились под ноги коню покорные сизые волны. И замок вырастал. Вырастал, высясь над открывшейся бухтой. Глядел грозно высокими башнями, тяжелыми стенами, черный на фоне неба.

Мой замок.

Фокс!

Причал. Дарки. Шефанго...

***

Я помню, что мы вылетели на берег, не слишком даже заметив, как шарахнулись от нас. Как запереглядывались. Загомонили. Не решались подойти.

Лица без масок. Я забыл уже... Забыл, что так бывает.

Мы пролетели через порт. Под подковами Тарсаша загудела, загрохотала мощенная плитами дорога к замку. Ворота распахнуты.

Как всегда...

Как раньше.

Двор.

Черное. Белое.

Стены.

Небо.

И я еще шел. Шел, не понимая, почему подкашиваются ноги. И голова кружится. И черные плиты, белые плиты, бойницы, зубцы на стенах... все это плывет перед глазами.

Где-то позади остался Тарсаш.

А сердце колотилось так, что, казалось, оно сломает ребра. И дышалось с трудом...

Нет... не помню.

Помню только глаза Олле Старого.

Олле...

И потом – как разом отказали ноги. И Олле упал рядом... И дико было мне, мне, Эльрику де Фоксу, стоять на коленях, уткнувшись лицом в плечо своего воспитателя. Дико было. Было стыдно этой слабости. Но как это оказалось нужно – почувствовать, что есть кто-то сильный, добрый, надежный. Кто-то, за кем можно спрятаться, забыть обо всем – обо всем! – хотя бы на минуту обманувшись его силой.

Олле говорил что-то. Обнимал меня и говорил, говорил. Он плакал.

А я... Я не умею плакать.

Вот так оно было. И я, как наяву, вижу твою паскудную ухмылку, принц: «Ах! Как трогательно! Спятить можно!» И прав ты, конечно, был бы, посмеявшись надо мной, если бы увидел тогда, во дворе моего замка.

Прав.

Да только пошел бы ты со своей правотой!

ИГРОКИ

– Кажется, пришло время нам познакомиться, Князь. Вы оказались достойным соперником, и Игра благодаря вам приобрела совершенно неожиданный размах.

– Да. В итоге у вас не осталось ничего. Я правильно понимаю? А у меня на руках пока что есть козыри.

– Что, простите?

– Здесь еще не играют в карты ?

– Карты были уничтожены как магический атрибут. Маги, знаете ли, позволяли себе слишком многое.

– Ах вот оно что! Я догадывался, что пришествие Анласа – ваша работа. Ладно. Чего же вы, собственно, хотите?

– Для начала узнать, чего добиваетесь вы?

– Власти. Как обычно.

– Но зачем власть вам? Разве не имеете вы ее и без того, в любом из миров, где существует смерть?

– У меня нет ни одного собственного мира.

– Когда вы пришли сюда, вам ничего не стоило поднять свои армии. Короткая война – и мир ваш.

– Простите, Разрушитель, но такого не позволяете себе даже вы. Почему же я должен играть нечестно? Мне интересно было работать в рамках существующих здесь правил. И я намерен в них оставаться.

– Рамок больше нет. Создатели не смогли смириться с поражением и выпустили в этот мир слишком страшную силу.

– А вы смирились ?

– На тот момент я выигрывал. Сейчас же говорить об Игре уже не приходится. Она давно вышла из-под контроля, и глупо закрывать на это глаза. Миру грозит смертельная опасность.

– Всему миру?

– Да. Существует некое Предсказание...

– Четверо? Как же, как же. Я уже имел удовольствие столкнуться с ними. Но, как я понимаю, они объединились помимо воли, вашей или Создателей. Вы всерьез полагаете, что они погубят собственный мир?

– Вы остались единственным, кто может потягаться с Четверыми. Создатели теряют власть. И я тоже.

– Все верно. Так и должно было случиться. Драконы могли бы спасти вас.

– Мы уничтожили драконов.

– Неужели? Очень зря.

– Как бы там ни было, сейчас поздно жалеть о содеянном. Нужно спасать то, что осталось.

– Вы хотите, чтобы я нарушил собственные правила ради вашего спасения?

– Спасения мира.

– Не нужно красивых слов. Разрушитель. Для вас все уперлось сейчас в одну-единственную планету, так? Цепная реакция, необратимый процесс, мир рушится в пропасть. Бред! В пропасть рухнете только вы.

– Пусть так. Но я не хочу этого.

– Вы хотите маленькое поместье в пределах завоеванного мной, да?

– Примерно. Освобожден Меч. Вы слышали о Мече, Князь. Его имя Звездный.

– Да? Это что, у вас принято так шутить?

– Поверьте, Князь, мне сейчас не до шуток.

– В таком случае до свидания. Мне пора. Чедаш, закажи билет на ближайший рейс до... До куда угодно, главное, чтобы отсюда. Не смею больше вас задерживать. Разрушитель.

– Князь?

– Вы – безумцы, но я-то – нет. Кому, скажите, пришла в голову идея выпустить Меч? Вам?