Чужая игра

А Зверь, тварь такая, притих. Озадачился, надо полагать. Только-только нашел он себе выход в магии, а тут и его перекрыли.

Может, и стоило мне побояться, хотя бы для приличия. Заподозрить Меч в чем-нибудь... В чем угодно, ну просто, чтобы заподозрить. Но бояться мне надоело еще по дороге в Готхельм. А подозревать... Не знаю. Даже если бы я уверился в том, что клинок мой не принесет ничего, кроме зла, я уже не смог бы от него отказаться. Он был слишком красивым и слишком страшным. И свобода его стоила мне дорого. Да к тому же что-то во мне умерло навсегда там, в Башне, когда я дрался с самим собой и самого себя убил. А Меч сейчас заменил это «что-то», заполняя возникшую пустоту.

Или создавая ее?

Не знаю я. Не знаю.

Зато теперь понятно, почему хисстар там, в Башне, не прикончил меня, хотя, по уму-то, маг его уровня должен был раскатать мое Величество в тонкий блин, не особенно даже напрягаясь. Если я сотворил с ним то же самое, что генерал «Бичей» – со мной, сил на магию ухисстара просто не осталось. Вообще ни на что сил не осталось. Как я сам умудрился из Готхельма аж до побережья «исчезнуть», одним Богам ведомо. Да, может, еще Мечу. Но Меч-то не расскажет. Боги, впрочем, тоже.

Самое время сейчас оказаться в «Серой кошке». Сделать доброй традицией визиты туда после стычек с «Бичами». Ганна – святая женщина. Она ж мне рада независимо от того, в каком состоянии я в гости являюсь. Однако плохо дело, если меня туда потянуло. Устал, что ли, император? Или стареешь? Отставить. До дома рукой подать, весь вопрос в том, как туда добраться.

Если бы не клятый гот, чтоб ему Путь кольцом, я бы на Анго просто «исчез». Благо с Мечом можно быть магом, не опасаясь, что Зверь сорвется с привязи. А сейчас поди «исчезни», если даже дышать и то больно. Кстати, почему мне никогда не приходило в голову разобраться с этими «исчезаниями»? Может, это та самая телепортация? Какой след такая магия оставляет, я знаю. А вот какой след оставляю я сам? Нет во мне исследовательской жилки. Хотя, с другой стороны, она мне и не положена вроде. Я ж вояка, а не фчен какой-нибудь. Я Торанго!

Думать Торанго, конечно, не пристало, но делать было все равно нечего. Я поразмыслил еще о том, что не следует мне думать, все равно ведь не умею, а значит, незачем и стараться, и в результате заснул. Чего и следовало ожидать.

Великая Степь. Ставка – Аль-Барад

Орда выступила в поход, когда разведчики Ахмази доложили, что Эзис двинул войска из Румии дальше на запад. В Аквитон.

Сим трясся в непривычном седле, оглядывая окрестности со спины невысокой, очень смирной лошадки, смотрел и слушал, но вот видел ли он и слышал ли, этого гоббер не мог понять до сих пор. Скорее он просто не переставал изумляться. И происходящему, и тому, что он, Сим, оказался в этом происходящем замешанным.

Отец Лукас велел ни во что не вмешиваться.

Сим и не вмешивался. Да только отправили его наблюдателем в Эннэм. А он вместо этого оказался в Великой Степи, потому как Ахмази рассудил здраво, что, если уж придется великому визирю терпеть все неудобства походной жизни, пусть терпит их и любимый повар. Приходилось терпеть.

По здравому размышлению, Сим решил, что называть себя сейчас наблюдателем в Эннэме он не может, но, когда Орда пойдет через Эннэм, все встанет на свои места. Правда, гоббер понимал, что из Эннэма войско пойдет на Эзис. А там, похоже, и дальше. Тэмир-хан, судя по всему, останавливаться не собирался, да и не умел. Но к тому времени, глядишь, и ему, Симу, новое задание будет. Расставаться с Ахмази половинчику не хотелось. Великий визирь задумал и совершил неслыханное. В мире, конечно, и без того происходило нечто невообразимое, но оно, по крайней мере, становилось уже предсказуемым. А вот поход Орды грозил спутать все планы и опровергнуть предсказания. Сим хотел идти с Ордой. Невзирая на то, что при виде его лошадки – да и вообще всех лошадей, если уж на то пошло, – его начинало тошнить. Степняки шли не так быстро, как неслись летом четверо нелюдей, спеша в Готскую империю, но все же быстрее, чем хотелось бы половинчику.

Орда напоминала Симу улей.

Тэмир покинул ставку с относительно небольшим войском. Но по мере продвижения на юг, к Эннэму, все новые и новые отряды вливались в Орду, и в гулком громе летела по Степи волна воинов, накатываясь неотвратимо и равномерно на Барадские земли.

Впрочем, Эннэму-то ничего не угрожало. Там уже ждали войска, готовые, так же как степняки, войти в армию Тэмира.

Содружество Десяти Городов. Стирн

– Как так – на Ямы Собаки? Это ты, нелюдь, загнул! Кто же туда по доброй воле пойдет?

– За деньги-то? – У Эльрика сердце к горлу подкатывало от волнения, но капитану об этом знать было незачем.

Питер Лассони, капитан «Русалки», почесал неухоженную бороду. Де Фоксу порекомендовали его как самого продажного и самого отчаянного моряка в Стирне. Самый. продажный и самый отчаянный подразумевало, видимо, еще и самый грязный. Во всяком случае, в шумном кабаке, где Эльрик разыскал капитана, грязнее Лассони не нашлось ни одного посетителя. Но в Десятиградье на такие мелочи внимания не обращали.

– Даже за деньги. – Капитан был непреклонен и уже начал посматривать на Эльрика с подозрением. В Стирне привыкли к шефанго и боялись их меньше, чем в других государствах, но этот огромный нелюдь Питеру не нравился совершенно. Отощавший, бледный, с нехорошим огнем в жутких алых глазах, он казался больным. Лассони прекрасно знал, что шефанго не болеют, и тем не менее не мог отделаться от мысли, что с его гостем что-то неладно. Да еще альбинос. Красные глаза на Ямах Собаки редкостью не были. А вот белые волосы...

Что-то... Что-то такое слышал Питер о беловолосом шефанго с алыми глазами... Да! Его искали все лето. Десятиградские порты заполонили черные корабли Ям Собаки, нелюди были повсюду – в гостиницах, в магистрате, на рынках. Они даже ездили верхом, чего обычно не делают. И добирались, говорят, до самых границ Содружества, всюду расспрашивая о своем соплеменнике. А между тем могли бы понять, что весть о шефанго, оказавшемся на Материке в одиночестве, разлетелась бы по всему Десятиградью. И если не слышали о таком в одном городе – значит, не было его и во всех других.