Страница 38 из 62
Стали крылатыми слова поэта: "Гвозди бы делать из этих людей. Не было б в мире крепче гвоздей..."
По-моему, это и о сибиряках.
Каждый односельчанин считал своим долгом пригласить меня в гости. На стол выставлялось все, чем были богаты хозяева.
Фронтовики Степан Алексеевич Арефьев, Владимир Козаков, Тимофей Федорович Грибанов за столом делились своими нелегкими судьбами.
- Это было в последний день боев за Берлин, - рассказывал Тимофей Федорович. - Внезапно установилась какая-то неправдоподобная тишина. Танк мой стоял около дома. Откинул я крышку люка, приподнялся с сиденья, вздохнул полной грудью. Хорошо! Солнце светит, небо надо мною голубое, ласковое. Тут кто-то меня по плечу хлопнул. Оглянулся - никого. Что такое? Вниз посмотрел - на асфальте, рядом с танком, лежит... рука. Только в следующее мгновение я понял, что это - моя рука, правая. И потемнело вдруг небо, померкло солнце... Очнулся я в медсанбате. "Фаустник тебе руку отсек, сказал врач. - Крепись, танкист!.."
...Незаметно пролетели дни отпуска. За это время побывал я с Корнеем Никоновичем Бондаренко и на охоте, и на рыбалке. Колхозу кое-какую помощь оказал.
Сходил на кладбище, поклонился дорогим для меня могилам.
Из Ачинска в Москву я уезжал вместе с женой. Кончились годы разлуки.
Фронт без линии фронта
Кто они такие?
Успешно окончив академию, я получил право выбора места дальнейшей службы. Про себя я твердо решил вернуться в Ленинград. Но совсем неожиданно стало известно, что почти все пограничники получат назначения во внутренние войска.
И вот я сижу в большом, строго обставленном кабинете начальника внутренних войск МГБ СССР генерал-лейтенанта П. В. Бурмака. На столе лежит мое личное дело - темно-синяя папка с золотым тиснением. Второй раз в жизни вижу я эту папку. В Саратовском пограничном военном училище она была тощей, а теперь заметно располнела. Тесемки папки развязаны. Видимо, перед моим приходом генерал знакомился с личным делом. Начальник войск испытующе посмотрел на меня, отодвинул папку в сторону, встал, подошел ко мне и протянул руку. Потом предложил сесть и, вернувшись на свое место, сел сам.
- Идти во внутренние войска желания, конечно, нет? - спросил генерал, щуря в улыбке добрые глаза.
- Я - солдат, привык подчиняться!
- Так-то оно так, - генерал опять зачем-то придвинул папку к себе. - А если по-честному?
- Лучше бы на границу! - искренне вырвалось у меня.
Генерал побарабанил пальцами по папке, открыл и закрыл ее. Мелькнула моя, еще лейтенантская фотография.
"В Ленинграде снимался!" - успел подумать я.
- От души желаю вам, товарищ майор, вернуться к любимому делу. Генерал выждал паузу и продолжал: - Но потом. Да-да, потом! А сейчас вы нужнее во внутренних войсках.
Какое же назначение подготовлено мне?
Начальник войск поднялся, повернулся к стене, отдернул шелковую штору, закрывавшую большую карту, взял в руки стоявшую в углу указку.
- О борьбе с бандами буржуазных националистов в республиках Советской Прибалтики, западных областях Украины и Белоруссии вы, я думаю, в курсе?
- В самых общих чертах, товарищ генерал.
- Это районы, пораженные бандитизмом. - Генерал показал на несколько мест, обозначенных одной краской. - Люди неосведомленные каждый по-своему относятся к тому, что происходит здесь сейчас. Одни считают, что схватки с националистическими бандами чуть ли не равны сражениям с фашистами. Другие, наоборот, склонны рассматривать ликвидацию этих осиных гнезд как эпизод, не заслуживающий внимания.
Генерал несколько минут внимательно и молча смотрел на карту, словно видел за этими цветными пятнами все перипетии борьбы, а потом, поставив на место указку, уверенно сказал:
- Обе эти точки зрения неверны! Нет необходимости ни возводить в степень "движение" буржуазных националистов, ни преуменьшать его опасность.
Заложив руки за спину, генерал прошел взад и вперед по кабинету.
- Наши войска, действующие там, - кивок в сторону карты, - имеют необходимое вооружение и боевую технику... Но это не значит, что и националисты оснащены так же.
Мы вооружены так для того, чтобы дать возможность населению пахать землю и разводить скот, жить под теплой крышей, а не ютиться в покрытых плесенью холодных погребах, играть свадьбы, а не ждать пулю в затылок!
Мы, наконец, вооружены так потому, чтобы не лилась кровь наших бойцов, либо еще не успевших демобилизоваться после войны, либо только-только призванных на действительную службу...
Генерал сел за стол и тяжело вздохнул:
- Сколько чистых жизней оборвали оголтелые националисты! Отгремела война, а кое-где в Прибалтике, в западных областях Украины и Белоруссии льется кровь коммунистов... Партия прислала их помогать делу восстановления разрушенного хозяйства. И в этих людей, уцелевших после страшной и опустошительной войны, не успевших наглядеться на жен своих, на повзрослевших детей, полетели бандитские пули и гранаты. Сколько могил выросло уже после войны! А некоторые партийные и советские руководители, солдаты, сержанты и офицеры войск МВД и МГБ, работники органов внутренних дел и государственной безопасности, местные активисты числятся в списках пропавших без вести. Захваченные в беспомощном состоянии, истекавшие кровью от полученных ранений, они были либо заживо сожжены, либо брошены в бездонные топи болот...
"Почему он мне так подробно обо всем рассказывает?" - недоумевал я.
Словно подслушав мои мысли, генерал спросил:
- У вас, товарищ майор, не возникает вопроса, зачем я посвящаю вас в подробности борьбы с националистическими бандами?
- Я думал об этом, товарищ генерал.
- Дело вот в чем. В отделе кадров перед вами разложат пасьянс, вы выберете Дальний Восток или Среднюю Азию - для пограничников, пожалуй, нет легендарнее этих районов. А я прочитал ваше личное дело и могу сказать: нравитесь вы мне. Не загордитесь только! Короче. На Украине есть стрелковая дивизия, где нужен заместитель начальника штаба. Настоятельно рекомендую вас на эту должность! Как?
Откровенно говоря, жаль было расставаться с мечтой о службе в Ленинграде. Но мне льстили предложение начальника войск, доброе мнение, сложившееся у него обо мне. И я, не колеблясь, ответил:
- Согласен, товарищ генерал!
- Вот и хорошо! - улыбнулся он. - Уверен, не пожалеете. - Он завязал тесемки папки и отодвинул ее на край стола, будто давая понять, что разговор окончен. - А пройдет какое-то время, и мы подыщем для вас более боевую работу.
Я промолчал - никогда не любил загадывать.
- Несколько слов о дивизии, - продолжал начальник войск. - Командует ею полковник Сергей Николаевич Михайлов. Этот человек обладает хорошей военной подготовкой и твердыми волевыми качествами. Начальником штаба является полковник Семен Григорьевич Бромберг, офицер с большим опытом, требовательный - настоящий организатор. Будет у кого учиться. С остальными офицерами познакомитесь на месте. По пути вам надо заехать в Киев, представиться начальнику внутренних войск Украины генерал-лейтенанту Сергею Максимовичу Фадееву, начальнику штаба полковнику Евгению Федоровичу Игнатову и начальнику политотдела полковнику Сергею Сергеевичу Прокофьеву.
- Между прочим, - вспомнил генерал, - Сергей Сергеевич Прокофьев, оказывается, хорошо знает вас по совместной службе в Карелии в сороковом году, интересовался вами.
Я покраснел. Промелькнуло воспоминание о давнем дисциплинарном проступке, допущенном одним из моих подчиненных в Заполярье, о разносе, который устроил мне за это С. С. Прокофьев, тогда комиссар отряда особого назначения войск НКВД.
Неужели он помнит меня только по этому происшествию? Плохи тогда будут мои дела...
Забегая вперед, скажу, что начальник политотдела внутренних войск Украины встретил меня тепло. Вспоминая прошлое, он даже словом не обмолвился о том, как я опростоволосился на первых шагах своей службы в должности командира взвода...