Сила, которая защищает

Мореход внимательно слушал и кивал. Баннор перешел к описанию того, как, по его мнению, можно пробраться через лабиринт Раздробленных Холмов. Кавенант тоже старался ничего не упустить, но его внимание все время рассеивалось. Землепровал притягивал его к себе; он чувствовал, что вот-вот у него снова закружится голова, и это мешало сосредоточиться. “Елена”, – вздохнул он про себя. Мысленно он потянулся к ней, надеясь, что воспоминание его поддержит. Но изумрудное сверкание заставило его вздрогнуть и застонать.

"Нет! – мысленно воскликнул он, чувствуя, что голова кружится. – Я не хочу! Это МОИ сон, и я могу изменять его по своему желанию”.

Баннор и Мореход удивленно посмотрели на него. Он тут же вцепился в них обеими руками, не в силах оторвать взгляда от грохочущего водопада, который манил его вниз, за собой.

Он глубоко задышал и медленно, палец за пальцем, заставил себя отпустить руки друзей.

– Давайте пойдем, – прошептал он. – Я не могу стоять тут больше и ждать.

Великан поднял свой мешок, со скептическим видом взвешивая его на руке.

– Я готов, – сказал он. – Наши запасы скудны.., но что поделаешь? Пополнить их негде. Будем надеяться на алианту, которую можно найти в Нижней Стране.

Не отрывая взгляда от водопада, Кавенант обратился к Баннору. У него не поворачивался язык попросить Стража Крови изменить свое решение, поэтому он сказал лишь:

– Ты похоронишь Триока? Он заслужил приличную могилу.

Баннор кивнули потом произнес:

– Я сделаю кое-что еще. – Он засунул руку под свой короткий плащ и достал обожженные металлические наконечники Посоха Закона. – Я отвезу это в Ревелстоун. Когда мое время подойдет к концу, я вернусь в горы, к харучаям. По пути я заеду в Ревелстоун – если, конечно, будут еще существовать и сами Лорды, и их Замок. Я не знаю, представляет ли этот металл какую бы то ни было ценность, но, может быть, те, кто уцелеет после этой войны, найдут ему применение.

– Спасибо тебе, – еле слышным шепотом, почти беззвучно произнес Кавенант.

Баннор коротко поклонился Кавенанту и Мореходу.

– Ищите помощь везде, где будете идти, – сказал он. – Даже на Испорченных Равнинах власть Порчи не беспредельна.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и заспешил обратно, к Колоссу. В последний раз мелькнула его спина на вершине холма.., и у обоих возникло отчетливое ощущение, что они никогда больше не увидят его.

"Баннор! – простонал Кавенант. – К чему эта разлука?” Он чувствовал себя брошенным, покинутым – как будто у него отняли половину души.

– Успокойся, друг мой, – вздохнул Мореход. – Он не хочет больше мстить. Две тысячи лет непорочной службы были осквернены – и все же он сделал свой выбор не в пользу мести. Такое решение нелегко далось ему – это вообще нелегкое решение. Возмездие… Ах, друг мой, возмездие – это сладчайших из всех темных сладостных снов.

Взгляд Кавенанта был по-прежнему неотрывно прикован к водопаду. Вода бурлила и пенилась, все так же маня и притягивая его.

– Черт возьми! – Он заставил себя встряхнуться. – Идем мы наконец, или нет?

– Идем.

Кавенант чувствовал на себе взгляд Великана, но упорно смотрел в сторону.

– Кавенант… Юр-Лорд, зачем тебе испытывать мучительный страх, спускаясь вниз? Закрой глаза, и я отнесу тебя вниз, как от Смотровой Площадки Кевина.

Кавенант едва сам слышал, как произнес:

– Это было раньше. – Он вновь почувствовал головокружение. – Я должен спуститься сам.., для себя.

И он тут же едва не упал на колени. Он нашел в себе некую точку, где возникало головокружение, и понял, что единственный способ справиться с этим – заставить эту точку, этот центр подчиниться разуму.

– Лучше иди впереди – в случае чего подхватишь меня.

Найти, поймать, схватить, удержать центр, где возникало кружение!

Мореход с сомнением посмотрел на него и начал спускаться вниз, к ближайшему от водопада утесу. Кавенант, прихрамывая, шел следом. Великан дошел до обрыва, заглянул вниз, чтобы выбрать лучшее место для спуска, – и почти мгновенно исчез из глаз, оказавшись за краем.

Какое-то мгновение Кавенант колебался, замерев на краю Землепровала. Водопад манил, словно приглашая отбросить все страхи и освободиться наконец от своего бреда. Это было бы так легко… Голова у него закружилась, он почувствовал, что не сможет противостоять этому манящему призыву.

Но ощущение беспредельной высоты заставило бешено запульсировать кровь в ране на лбу. На мгновение сосредоточившись на этой боли, он почувствовал, что охватившая его паника – равно как и желание прыгнуть вниз – исчезла. Мысль о том, что головокружение может быть остановлено, если он обнаружит, где центр, и сможет воздействовать на него, вернула ему надежду на то, что он сможет спуститься. Головокружение не проходило, но оно потеряло для него остроту, отступив на задний план. Пульсирующая боль во лбу медленно стихала.

Он не падал.

Он чувствовал себя слабым, как грешник после долгого поста; казалось, он не способен удержать даже вес собственного тела. Опустившись на колени, он свесил с края ноги. Цепляясь руками за верхнюю часть обрыва и прижимаясь к нему животом, он вслепую искал опору для ног. Вскоре он уже полз по склону Землепровала вниз – спиной к разверзшейся под ним бездне.

Спуск продолжался долго, но оказался не особенно трудным. Мореход подстраховывал его на всем протяжении пути, в каждом сомнительном месте. Хотя склон становился все круче, это компенсировалось тем, что все чаще попадались уступы, трещины и кустарник, так что все время было за что ухватиться. Великан с легкостью отыскивал путь, наиболее удобный для Кавенанта; в конце спуска тот двигался уже почти целиком самостоятельно.

Когда наконец спуск закончился, Кавенант сразу же направился к водоему у подножия водопада и упал в холодную воду, чтобы смыть с себя пот и страх.

Пока он мылся. Мореход наполнил водой из водоема кувшин и напился. Скорее всего, это был последний источник чистой воды, которым они могли воспользоваться. Потом Великан достал горшок с гравием и разжег для Кавенанта огонь. Обсохнув, Неверящий спросил, на сколько им хватит запасов еды.

Великан нахмурил брови:

– На два дня. Или на три-четыре, если в первые два дня удастся найти алианту, пока мы будем двигаться по Испорченным Равнинам. Но нам еще очень далеко до Яслей Фоула. Однако, друг мой, – он ухмыльнулся, – давно известно, что голод может многому научить. Я думаю, пройдя этот путь, мы станем гораздо мудрее.

Кавенант поежился. Он уже имел некоторый опыт голодания и знал, что в результате происходит с человеком. А сейчас, похоже, его ожидала длительная голодовка; на лбу у него снова была рана, весь долгий путь ему предстоит проделать босиком. Похоже, все его планы заботиться о своей жизни снова летели прахом. Стягивая плащ поясом, он раздраженно пробормотал:

– Помнится, я слышал от кого-то, что мудрость важна только в том случае, если она помогает жить. Или что-то в этом роде. В таком случае, прокаженные должны быть самыми мудрыми людьми на свете.

– А они действительно такие? – спросил Великан. – Ты мудр. Неверящий?

– Кто знает? Если да, мудрость, несомненно, переоценивается.

Мореход снова усмехнулся:

– Может быть, может быть… Друг мой, мы с тобой – два мудрейших сердца в Стране – мы, которые безоружными и почти без подготовки решились отправиться в самое логово Презирающего. Поистине, мудрость подобна голоду. Возможно, она очень приятна – но кто добровольно захочет к ней причаститься?

Несмотря на отсутствие ветра, воздух был все еще холодный. Когти льда обхватили водоем со всех сторон, дыхание Морехода в воздухе превращалось в пар. Кавенанту требовалось двигаться, чтобы не мерзнуть и поддерживать свое мужество.

– Нельзя сказать, чтобы со мной все было в порядке, – пробормотал он, больше обращаясь к самому себе. – Но терпеть можно. Идем.

Мореход убрал свой горшок с гравием, закинул мешок за плечо и повел Кавенанта вдоль реки, прочь от Землепровала.