Сила, которая защищает

Спустя некоторое время вновь появились четыре воина, неся на руках Хранителя Бориллара. Его тело безвольно обвисло, точно он был мертв.

Следом за ними показались Квен и Аматин. Как только все они оказались в Замке, рухнул и последний подвесной мост.

В глазах у Морэма потемнело; он тяжело навалился на Тревора, с трудом переводя дух. Лорд поддержал его. Придя в себя, Морэм поблагодарил Тревора взглядом и слабо улыбнулся.

После этого оба вернулись к тому, что делали прежде, – защите ворот.

Дозорная башня была захвачена, но сражение на этом не закончилось. Не сдерживаемые больше огнем жезла Аматин, все новые и новые мертвецы медленно прокладывали себе дорогу сквозь завалы праха. Их злобное давление на внутренние ворота постепенно усиливалось. Камень под ногами Морэма стонал и, казалось, корчился от боли; причем Морэм явственно ощущал, что атакуют не только здесь, прямо под ним, но и во многих других местах. Однако сейчас важнее всего было удержать внутренние ворота. Для этого требовалось завалить двор останками разрушенных монстров, прежде чем ворота окажутся разбиты.

Он почувствовал, как сзади к нему подошли Хранитель Торм, Квен и Лорд Аматин, и повернулся. Аматин была на грани изнеможения. Лихорадочно горевшие глаза лишь подчеркивали смертельную бледность лица, на которое свешивались слившиеся от пота пряди волос. Она произнесла дрожащим голосом:

– Он принял на себя удар самадхи вместо меня. Бориллар.., он… Я не заметила, как Опустошитель…

С трудом преодолев подступивший к горлу страх, Морэм еле слышно спросил:

– Он умер?

– Нет. Целители сказали… Он будет жить. Он хайербренд… Он сумел в какой-то степени защититься от этого удара.

Она опустилась на каменный пол и привалилась к стене, как будто ноги больше ее не держали.

– Я совсем забыл, что он с вами, – пробормотал Морэм. – Мне стыдно…

– ВАМ стыдно, Высокий Лорд?! – воскликнул Квен. Лицо и руки вомарка были в крови, но это была, похоже, кровь его врагов. Он не смотрел в глаза Морэму. – Это мне должно быть стыдно. Дозорная башня в руках врага! Ни один вомарк никогда не допускал такого. Не сомневаюсь, что вомарк Хайл Трои нашел бы способ удержать ее.

– А ты найди способ помочь нам, – простонал Торм. – Ворота вот-вот падут.

Предельное отчаяние, звучащее в его голосе, заставило всех повернуться к нему. Слезы струились по его лицу, дрожащими пальцами он шарил перед собой, точно что-то искал в воздухе. Ворота жалобно застонали, словно подтверждая, что у него были все основания впасть в отчаяние.

– Мы не можем удержать их, – продолжал он. – Не можем. Такая силища! Камень, прости меня! Я… Мы не в силах справиться с такой мощью.

Квен резко повернулся и заспешил прочь, на ходу приказывая подтащить бревна, чтобы подпереть ворота.

Однако Торм, казалось, не слышал слов вомарка. Не отрывая взгляда от Морэма, он прошептал:

– Нам не удалось… Зло оказалось слишком сильно… Мы не поняли… Высокий Лорд, мы, наверное, чего-то не учли? Дело ведь не только в силе и неистовстве мертвецов, правда? Я слышу… Вся скала Ревелстоуна стонет под невыносимым гнетом зла.

Внезапно Высокий Лорд и вправду почувствовал, что с Замком творится что-то совсем неладное. На мгновение ему показалось, что вся масса монстров Сатансфиста надвигается прямо на него, как будто его разум полностью распахнулся для чувств, испытываемых скалой; как будто он сам стал Замком, куда ломились мертвецы. Душа его затрепетала, застонала, готовая вот-вот взорваться. Он вобрал в себя всю жизнь и всю боль Ревелстоуна, чувствуя вместе с ним ужасное давление, грозившее расколоть, уничтожить его – но не только это, а что-то еще, что-то особенное, ужасное, сокровенное. Услышав топот торопливых шагов, он уже не сомневался в том, что впечатление Торма было совершенно правильным.

К нему приближался один из воинов, которых он послал, чтобы приглядывать за Треллом. Его лицо казалось белым как мел, он едва смог произнести:

– Высокий Лорд, пошли! Он… Палата Совета… Помоги ему!

Аматин уткнулась лицом в ладони, как будто у нее уже не было сил вынести тяжесть сообщения о новом несчастье.

Высокий Лорд сказал:

– Я слушаю тебя. Возьми себя в руки и объясни, в чем дело. Воин несколько раз с усилием сглотнул:

– Трелл… Ты послал нас… Он принес себя в жертву. Он… Он хочет разрушить Палату Совета.

Аматин и Торм одновременно в ужасе воскликнули:

– Меленкурион!

Морэм смотрел на воина, не веря своим ушам; однако в глубине души он понимал, что, несмотря на всю дикость того, о чем тот говорит, все именно так и есть. Больнее всего его ударило ощущение того, что он и тут опоздал, не сумел предугадать развитие событий, оказался не в силах уберечь Замок еще и от этого. Понимая, что нужно действовать как можно быстрее, он спросил Тревора:

– Где Лория?

Упоминание о жене причинило тому явную боль, поколебав его вновь обретенное мужество.

– Она… – он запнулся. – Ее нет в Замке. Прошлой ночью.., она увела детей в предгорье. Она надеялась найти там убежище.., чтобы они остались живы.

– Именем Семи! – рявкнул Морэм, сердясь не столько на Лорию, сколько на самого себя. – Она нужна здесь!

Ревелстоун оказался в отчаянной ситуации, а ни Тревор, ни Аматин не были в состоянии продолжать сражаться. Морэм понял, что сейчас от него срочно требуется принять то решение, которое окажется единственно верным. Но он был Морэм, сын Вариоля, Высокий Лорд, избранный Советом, и он только что сказал воину: “Возьми себя в руки!” То же самое он говорил совсем недавно Торму. Он был Высокий Лорд, и он не имел права сдаваться. Ударив жезлом по камню, так что железный кончик зазвенел, он заговорил о деле:

– Лорд Тревор, ты в состоянии удержать ворота? Тревор посмотрел ему прямо в глаза:

– Не опасайся, Высокий Лорд. Если их вообще можно удержать, я это сделаю.

– Хорошо… Лорд Аматин, Хранитель Торм… Вы поможете мне?

Вместо ответа Торм помог Аматин встать. Взяв все еще бледного от пережитого волнения воина за руку, Морэм торопливо зашагал в Замок. По дороге он снова попросил воина рассказать, что именно произошло.

– Он… Это… – запинаясь, начал тот, окончательно выбитый из колеи тем, что Высокий Лорд держал его за руку. – Это выше моего разумения. Высокий Лорд.

– Расскажи просто, что случилось, – настойчиво повторил Морэм.

– Вы приказали, и мы пошли за ним. Поняв, что мы не отстанем, он набросился на нас с руганью. Тут до нас стало доходить, зачем вы приказали нам следовать за ним, и твердо решили ни в коем случае не потерять его из виду. Наконец он как будто забыл о нас и пошел к Палате Совета. Там он подошел к чаше с гравием и опустился перед ней на колени. Мы стояли у дверей, а он плакал, молился и просил о чем-то. Высокий Лорд, он молил, чтобы на его душу снизошел мир, я никогда не забуду, с каким чувством он просил об этом. Однако, похоже, мир не нисходил. Когда он поднял голову, мы увидели.., отвращение.., на его лице. Он… Гравий… Огненные камни запылали. Пламя вздымалось все выше и выше, оно вырывалось, казалось, уже прямо из пола. Мы бросились туда, но огонь не позволил нам подойти близко. Мой товарищ… Высокий Лорд, он сгорел! А я побежал к вам.

Сердце Морэма затрепетало, но он постарался ответить как можно спокойнее:

– Он нарушил Клятву Мира, впал в отчаяние, перестал доверять даже самому себе. На него пала тень Серого Убийцы. Помолчав, воин неуверенно спросил:

– Я слышал.., говорят.., все это дело рук Неверящего?

– Может быть. В какой-то степени сам Неверящий – дело рук Лорда Фоула. Но в том, что произошло с Треллом, есть и моя вина. И конечно, его собственная. Величайшая мощь Серого Убийцы опирается на то, что наши слабости могут быть обращены против нас самих.

Уже в сотне метров от Палаты Совета стал заметно ощутим жар пламени. Морэм не сомневался, что Торм, да и он сам, почувствовал именно этот новый источник зла, находившийся внутри самого Замка. Во все стороны от Палаты Совета расходились горячие волны скверны и зла. Высокие двери уже тлели, а стены мерцали, точно сам камень готов был в любой момент расплавиться. Дышать стало трудно еще до того, как они оказались у распахнутых дверей Совета и заглянули внутрь.