Сила, которая защищает

Первая попытка заговорить кончилась тем, что Баннор представил Кавенанта рейменам – Служителю Гривы Кэму и его Кордам – Вэйну, Лэлу и Палу. Он также сообщил, что они доберутся до места назначения к вечеру следующего дня. Выяснилось, что этот отряд рейменов занимался разведывательным патрулированием, прочесывая западный край Ра в целях обнаружения тварей Фоула; таким образом, на Кавенанта и его спутников они натолкнулись совершенно случайно. Кавенант поинтересовался, какова судьба Печали, Служителя Гривы, которая семь лет назад доставила в Ревелстоун сообщение о приближающейся армии Душегуба. Баннор все тем же равнодушным тоном ответил, что она умерла вскоре после возвращения домой. На этом наводящие вопросы оказались исчерпаны, нужно было переходить к тому, что интересовало Кавенанта больше всего.

Наконец, как ему показалось, он нашел довольно приемлемый способ сформулировать один из своих главных вопросов.

– Вы покинули Лордов, – чувствуя некоторую неловкость, спросил он. – Почему?

– Клятва была нарушена. Как могли мы остаться?

– Вы нужны им. Сейчас вы нужны им больше, чем когда-либо.

– Юр-Лорд, я же сказал – наша Клятва была нарушена. Все изменилось, все.., кроме тебя. Мы не могли… Юр-Лорд, теперь я стар. Я, Баннор, Первый марк Стражи Крови. Мне требуются сон и горячая еда. Хотя я родился в горах, этот холод пронизывает меня до костей. Я больше не гожусь на то, чтобы служить Ревелстоуну, – нет. Да и Лордам тоже, хотя им самим далеко до Высокого Лорда Кевина, который был до них.

– Тогда почему ты здесь? Почему просто не отправился домой и не выкинул все это из головы?

Мореход поморщился, услышав, каким тоном был задан этот вопрос, но Баннор по-прежнему спокойно ответил:

– Я так и собирался сделать, когда покидал Замок Лордов. Но, как выяснилось, выкинуть все это из головы оказалось не так-то просто. Слишком много ранихинов ходило под моим седлом. По ночам я видел их во сне, они мчались, как ветер, как облака по небу, как.., как сама чистота. Ты ведь помнишь их? Они никогда не давали никаких клятв и не отказывались от смерти, как мы, но верностью превосходят всех – даже Стражей Крови. Вот почему я вернулся – сюда.

– Только из-за восхищения ранихинами? Ты послал к чертям Лордов, и Ревелстоун, и все остальное, но вернулся сюда, потому что не мог забыть, как ездил верхом на ранихинах?

– Теперь я не езжу верхом. Кавенант пристально посмотрел на него.

– Я вернулся, чтобы помочь рейменам. Некоторые харучаи – мне неизвестно, сколько именно – испытывают то же самое, что и я. Мы знали Лорда Кевина в юности, в расцвете его славы – и мы не в силах забыть. Террель здесь, и Ранник. Есть и другие. Мы помогаем рейменам, учим их тому, что знаем, и учимся у них не использовать ранихинов, а заботиться о них. И многому другому. Может быть, мы научимся смирению, прежде чем умрем.

"Смирению!” – внутренне простонал Кавенант. Его ужаснуло не только то, о чем говорил Баннор, но и то, как – просто, ничего не приукрашивая – он об этом говорил. Итак, вот чем закончились столетия беззаветного и преданного служения!

Он не стал больше ни о чем расспрашивать Баннора, боясь того, что мог услышать в ответ.

Оставшуюся часть дня он не мог думать даже о той цели, которую поставил перед собой. Он шел между Мореходом и Леной, которые по-прежнему проявляли дружеское участие и заботу о нем, но вокруг него выросла стена, отделившая его от всех. От слов Баннора сердце его окаменело. В эту ночь он спал на спине, лицом к небу – точно не был уверен, что ему суждено еще раз увидеть солнце.

Но на следующее утро его решимость ожила снова. Вскоре после рассвета они повстречали еще одного Корда, который направлялся в сторону равнины с двумя маленькими букетами желтых цветов в руках. Обменявшись приветствиями с Кэмом и остальными, он отошел на некоторое расстояние и громко выкрикнул что-то на незнакомом Кавенанту языке. Спустя некоторое время он снова закричал и вытянул перед собой руки, точно предлагая цветы ветру.

Вскоре из промерзшей лощины показались два ранихина, жеребец и кобыла. На груди жеребца виднелись глубокие свежие царапины, похожие на следы ногтей. Кобыла выглядела такой измученной и несчастной, словно она только что потеряла своего жеребенка. От голода оба были похожи на скелеты, обтянутые кожей. Казалось, им было даже трудно держать головы. Однако при виде Корда они заржали, поспешили, спотыкаясь, к нему и тут же принялись есть цветы, которые он протягивал им. Когда с едой было покончено, он на мгновение обнял их и тут же отошел в сторону со слезами на глазах.

Не говоря ни слова, Кэм протянул Корду свой привядший венок, так что ранихинам досталось еще немного еды.

– Это аманибхавам, целебная трава с Pa, – угрюмо объяснил он Кавенанту. – Она считается зимостойкой, но и ее убивает эта зима – Мучитель добился своего. То, что они сейчас съели, сохранит им жизнь – по крайней мере, еще на один день. – Он смотрел на Кавенанта с таким выражением, точно беды этих двух ранихинов были делом его рук. Кивнув в сторону Корда, кормящего ранихинов, он продолжал:

– Ему пришлось пройти сегодня больше десяти лиг, чтобы раздобыть для них хотя бы это.

Лицо его исказилось от боли, он резко повернулся и зашагал дальше на север. Именно в этот момент решимость Кавенанта снова ожила. Идя вслед за Кэмом, он теперь неустанно думал о том, что собирался сделать.

На протяжении этого дня им еще не раз попадались рани-хины. Только двое из них выглядели неплохо, все остальные были худыми, слабыми, покорными. Чувствовалось, что они голодали, и уже давно.

Самое тягостное впечатление их вид произвел на Лену. То искаженное восприятие мира, которое теперь было присуще ей, к ранихинам никак не относилось. Она словно не видела ничего, кроме выступающих ребер и истощенных тел ранихинов.

Кавенант все время держал ее за руку, защищал и поддерживал, как мог. Он больше не замечал ни усталости, ни ветра, дующего в лицо с Равнин Ра; точно неистовый пророк, он, казалось, задался целью как можно скорее добраться до рейменов и подчинить их своей воле, заставить помочь.

Они добрались до сторожевых постов рейменов около полудня. Внезапно точно из-под земли выросли два Корда, приветствуя Кэма в обычной манере рейменов – подняв над головой руки с открытыми ладонями. Кэм ответил тем же, коротко и тихо бросил несколько слов на своем гортанном языке и жестом показал, чтобы Кавенант и его спутники следовали за ними. Когда они двинулись по направлению к холмам, он сказал:

– Мои Корды сумели найти еще только трех Служителей Гривы. Но вместе со мной этого будет вполне достаточно.

– Достаточно? – переспросил Кавенант.

– Реймены признают любое решение, принятое четырьмя Служителями Гривы.

Теперь ветер дул им в спины. Они вскарабкались на два крутых, отвесных утеса, откуда Равнины открылись перед ними как ладони. Голая, мерзлая, разоренная земля распростерлась внизу, скованная морозом и занесенная серым снегом, – она выглядела израненной, а может быть, и мертвой. Однако Кэм даже не взглянул в ту сторону. Он повел своих спутников в долину, затерявшуюся среди холмов и почти незаметную сверху. Она была хорошо укрыта от ветра, на ее склонах виднелись пятна неярких желтых цветов. Снова увидев аманибхавам, Кавенант неожиданно вспомнил то, что слышал об этой траве во время первого посещения Страны. Оказывая столь целительное воздействие на ранихинов, она была ядовита для человека.

Кроме аманибхавама, в долине не росло ничего, лишь три небольшие рощицы, чудом уцелевшие на самых крутых склонах. Кэм направился к той, которая выглядела гуще других. Из подлеска навстречу им вышли четыре Корда. Все они казались очень юными, слишком юными для того дела, которым занимались. Они взволнованно приветствовали Кэма и вместе с остальными вошли в рощу.

Лесок прикрывал вход в узкую расщелину в склоне холма. Войдя в нее вслед за Баннором, Кавенант обнаружил, что хотя она не имела свода, однако стены уходили высоко и верхние края были почти недоступны взгляду. Под ногами шуршал пласт мертвых листьев, заглушая шаги; в молчании все двигались, словно тени, между холодными каменными стенами. Застарелый запах плесени бил в ноздри, как будто листья накапливались и гнили здесь веками; несмотря на то что они казались влажными, от них исходило неясное тепло. Никто не произносил ни слова. Сжимая пальцы Лены свой онемевшей рукой, Кавенант шагал вслед за Баннором по расщелине, которая причудливо изгибалась, прокладывая себе путь внутри скалы.