Сила, которая защищает

– Выход один – Осквернение. – Морэму внезапно захотелось рассказать ей о своих опасных замыслах, но тут же в голове его зазвучал сигнал предостережения. Он не сомневался в том, что ответила бы Лория, если бы он решился сделать это. Предупреждая возможные расспросы, он со вздохом добавил:

– Сила – страшная вещь.

В ее глазах сверкнула искра надежды. Пошатываясь, она встала и вплотную приблизила к нему свое лицо, внимательно вглядываясь. Их мысли на мгновение открылись друг для друга. Но то, что она ощутила, ее отрезвило. Холод и сомнение – вот чем повеяло от Морэма, потушив свет надежды в ее глазах. Смущенно, с горечью, она сказала:

– Хорошо, Морэм. Я не буду больше ни о чем просить. Я доверяю тебе как никому другому. Ты все расскажешь сам, когда будешь готов.

С благодарностью глядя на нее, Морэм ответил, криво улыбаясь:

– Ты очень отважна, сестра моя Лория.

– Нет. – Подняв чашу с гравием, она заторопилась прочь. – Хотя мои дочери вовсе не хотят этого, они делают меня трусливой.

Не оглянувшись, она растаяла в ночной темноте, оставив Морэма наедине с его мрачными мыслями.

Глава 5

Ломиллиалор

Смертная тяжесть, навалившаяся на Кавенанта, казалось, все глубже и глубже вдавливала его в землю. Он почувствовал, что больше не может дышать, но отсутствие воздуха почему-то не причинило ему страданий. Его все сильнее охватывало ощущение покоя – так бывает, когда у человека больше нет выбора и он не в силах сопротивляться неумолимому року.

Земля становилась холоднее и менее плотной. Теперь она скорее походила на густой темный туман или дым. Холод и туман, точно погребальные пелены, окружали его со всех сторон.

Он не знал, сколько времени все это продолжалось. Наконец наступил момент, когда в обволакивающем его плотном веществе возник ледяной ветер. Кавенант почувствовал себя свободнее, тело больше не было со всех сторон стиснуто. Зрение вернулось к нему, и на некотором расстоянии прямо перед собой он увидел расщелину, а сквозь нее – бездонное и беззвездное ночное небо. И еще там, вне этой расщелины, сиял странный зеленый свет, похожий на сверкание изумруда. Ветер дул именно из этой расщелины, которая постепенно расширялась. Вскоре на фоне черного неба видна стала полная луна, багровая и зловещая. Казалось, она притягивала Кавенанта к себе, и он медленно поплыл сквозь туман к выходу из расщелины.

В то же мгновение он ощутил запах дерева и услышал обрывки песни, долетавшие сквозь холодный полумрак: “Будь верен… Ответь…"

Он потянулся к этим звукам и заскользил теперь уже не к луне, а в их направлении. Вскоре он отчетливо ощутил, что лежит на твердой холодной плите, а над ним веет резкий, ледяной ветер. Он ужасно замерз, но, без сомнения, дышал. Тьма, окружающая его со всех сторон, казалось, окутала только его – за пределами небольшого пространства вокруг остальной мир купался в солнечном свете. И внезапно он, как ему показалось, понял, в чем дело. Он лежал на каменной плите, похожей на катафалк, а над ним пирамидой были сложены камни.

Полузнакомое пение смолкло. Некоторое время он не слышал ничего, кроме свиста ветра и звука своего собственного хриплого дыхания. Он замерзал все сильнее, становясь твердым, как камень под ним. Потом совсем рядом задыхающийся мужской голос произнес:

– Именем Семи! Мы это сделали! Другой голос, тоже, кажется, слабый и усталый, ответил с радостью и облегчением:

– Да, друг мой. Твое знание сослужило нам хорошую службу. Не зря мы трудились эти три дня.

– Мое знание и твоя сила. И конечно, ломиллиалор Высокого Лорда Морэма… Однако взгляни на него. По-моему, он ранен или болен.

– Разве я не говорил тебе, что ему тоже досталось? Этот слабый голос показался Кавенанту очень знакомым.

Солнечный свет стал ярче, разгоняя туман, пока тот не исчез полностью.

– Говорил, – раздался первый голос. – А я говорил тебе, что, скорее всего, мой вызов просто убьет его. Наверное, я что-то сделал не так. Посмотри – Неверящий, хотя и здесь, не отвечает на мой призыв.

Его собеседник хотел было мягко его упрекнуть:

– Друг мой, ты… Но первый прервал:

– В этом месте все пропитано Злом. Здесь мы не сможем ему помочь.

Кавенант ощутил, как сильные руки обхватили его за плечи. Веки дрогнули, с неимоверным усилием он наконец приподнял их. Солнечный свет ослепил его, он почти ничего не различал, кроме темного пятна прямо перед собой, которое загораживало все остальное.

– Он просыпается, – произнес первый голос. – Узнает ли он меня?

– Может быть, и нет. Ты теперь уже не молод, друг мой.

– Было бы лучше, если бы не узнал, – пробормотал первый. – Он может подумать, что я снова хочу сделать с ним то, что мне не удалось однажды. Уверен, что он именно так понимает возмездие.

– Ты не правильно судишь о нем, я знаю его лучше. Неужели ты не ощущаешь, как велика его потребность в милосердии?

– Все я вижу… И я не хуже тебя его знаю. Вот уже сорок семь лет я только и слышу о Томасе Кавенанте. Кто, скажи-ка, был немилосерден к нему? Может быть, мы с тобой – теперь, когда вызвали его?

– Мы вызвали его из того мира, которому он принадлежит по праву. По-твоему, это милосердие?

– По-моему, да, – твердо ответил первый.

– Может быть… – Второй вздохнул. – Во всяком случае, иначе мы поступить не могли. Без него Страна точно погибнет.

– Милосердие? – хриплым, каркающим голосом повторил Кавенант.

– Да! – убежденно ответил человек, склонившись над ним. – Мы дали тебе еще один шанс победить Зло, которому ты позволил захватить Страну.

Теперь Кавенант отчетливо видел широкоскулое лицо, прямой взгляд и мощные плечи жителя подкаменья. Черты его лица скрадывала тень, зато хорошо виден был плотный, отделанный мехом плащ, искусно расшитый на плечах узором, в котором перекрещивались две молнии, – узором, который Кавенант когда-то уже видел.

Кавенант попытался сесть. Человек помог ему и поддержал, чтобы он не упал. Кавенант находился на круглой каменной площадке, со всех сторон окаймленной невысоким бортиком, за которым он не увидел ничего, кроме манившей к себе небесной пустоты. Он сфокусировал взгляд на человеке из подкаменья.

Теперь он хорошо мог разглядеть его лицо. У него были черные с проседью густые волосы, лет на вид под шестьдесят, но возраст, похоже, не очень сказался на его облике. Суровый, горький рот был крепко сжат, но во взгляде не ощущалось враждебности – скорее, смиренная мольба о том, чтобы судьба не была с ним и дальше слишком сурова. Это было лицо человека, которому все доставалось нелегко и который много страдал.

Как будто откуда-то издалека, человек угрюмо произнес:

– Нужно было его убить.

Человек, плащ которого украшал рисунок из перекрещивающихся молний, однажды уже пытался убить Кавенанта – и сделал бы это, если бы не Этиаран, жена Трелла. Она остановила его, напомнив о Клятве Мира.

– Триок? – хрипло спросил Кавенант. – Триок? Человек не уклонился от исполненного боли, испытующего взгляда Кавенанта.

– Я же обещал, что мы с тобой еще встретимся. “Черт возьми!” – внутренне простонал Кавенант. Триок был влюблен в Лену – еще до того, как на ее пути возник Кавенант.

Он постарался встать, но ослабевшие, затекшие мышцы не подчинялись. Триок и еще кто-то, стоящий позади Кавенанта, помогли ему. Пошатываясь, он поднялся, беспомощно ухватился за Триока и заглянул за край парапета.

Каменная платформа, казалось, парила в пустоте, точно плавая в небе на гудящем ветру. Взгляд свободно скользил до самого горизонта, но и там не находил ничего, кроме серой, туманной, густой мглы. Шагнув к парапету, он увидел вокруг лишь волнующееся море облаков. Платформа возвышалась над ними, словно, кроме нее и этого туманного, облачного моря, в мире не осталось больше ничего.

С левой стороны сквозь туман неясно проглядывали горы. Пытаясь рассмотреть человека, стоящего у него за спиной, Кавенант, повернувшись, увидел еще один высокий горный кряж, уходящий в облака.