Страница 103 из 113
Улыбка осветила лицо Великана.
– Камень и море! Одно слово – Неверящий!
– Ты уверен?
– Нет, друг мой, – засмеялся Мореход. – Я не уверен. Но меня это ничуть не беспокоит. Я лишь радуюсь тому, что у меня появился еще один шанс тебе помочь.
Обдумав слова Великана, Кавенант пришел к выводу, что на них существует только один хороший ответ.
– Тогда нам остается лишь делать что задумано, пока мы еще в силах.
– Да. – Мореход посерьезнел, но это не изменило его настроения, представлявшего смесь радостного возбуждения и затаенной боли. – Мы должны. Слишком многие в Стране погибли ради этого.
– Надеюсь, хоть ты что-нибудь придумаешь. – Кавенант постарался справиться со своими опасениями. – Вряд ли страж просто пропустит нас, даже если мы очень вежливо попросим его.
– У меня есть кое-какие соображения на этот счет, – сказал Мореход и в общих чертах объяснил, что он имел в виду.
Обдумав сказанное, Кавенант заявил:
– Это здорово. Ну а если им известно о том, что мы идем? А вдруг они ждут нас.., внутри?
Великан покачал головой и сказал, что в течение некоторого времени вслушивался сквозь скалу в то, что происходит в башнях. Он не услышал ничего, что могло бы навести на мысль о тревоге или беспокойстве – ему даже показалось, что, может быть, там вообще никого нет.
– Может быть, Душегуб абсолютно не сомневается в том, что мы не способны добраться к нему таким путем. Может быть, этот страж – единственный, кто охраняет вход. Так или иначе, это мы вскоре узнаем.
– Да, это уж точно, – пробормотал Кавенант. – Только я терпеть не могу сюрпризов. Неизвестно, из-за какого угла на нас может обрушиться смертельный удар.
– Может быть, именно сейчас нам удастся отплатить ему за все.
Кавенант кивнул – Я очень надеюсь на это.
Они подползли обратно к камням и здесь разделились. Следуя указаниям Великана, Кавенант пополз дальше ко входу, укрываясь за камнями и стараясь подобраться как можно ближе, прежде чем его заметят. Он двигался с максимальной осторожностью, кружным путем. Наконец перед ним оказалось открытое пространство, простирающееся метров на сорок. Это расстояние ужаснуло его, но он не видел другого выхода. Он не собирался прокрадываться мимо стража; он лишь хотел сделать так, чтобы тот заколебался, не зная, что предпринять.
"Давай, Кавенант, – мысленно прикрикнул он сам на себя. – Сделай это. Здесь не место для трусов”.
Глубоко вздохнув, он выругался в свой адрес и шагнул в открытое пространство.
И сразу же ощутил, что взгляд стража остановился на нем, но попытался не обращать на это внимания и зашагал ко входу, придав себе, по крайней мере внешне, бесстрастный вид. Сцепив за спиной руки и насвистывая сквозь зубы, он шел вперед, как будто не сомневался, что ему открыт свободный доступ в Ясли Фоула.
Он избегал взгляда стража, чувствуя, что тот может уничтожить всю его решимость. И все же этот взгляд жег – вся кровь отхлынула от лица Кавенанта. Однако, дойдя до одного из полированных камней непосредственно рядом со входом, он заставил себя поглядеть в лицо стража.
Непроизвольно споткнувшись, он перестал свистеть. Желтые глаза стража, казалось, пронзили его насквозь, добравшись до самых потаенных глубин души. Как будто ему было известно о Кавенанте все и это все вызывало у него одно чувство – презрение. На мгновение у Кавенанта возникло ужасное ощущение, что это существо и есть сам Презирающий. Но он тут же понял, что это не так. Подобно множеству других тварей, это создание было сотворено из исковерканной плоти – еще одна жертва трудов Лорда Фоула.
С притворной дерзостью Кавенант сделал еще шаг, пока не оказался почти в пределах досягаемости мечей Стража. Тут он остановился и внимательно оглядел его с головы до ног. После чего посмотрел прямо в его завораживающие, полные злобной силы глаза и произнес как можно более наглым тоном:
– Не сообщай Лорду Фоулу, что я здесь. Я хочу сделать ему сюрприз.
Как только прозвучало слово “сюрприз”, он неожиданно вытащил из-за спины правую руку, на указательном пальце которой сияло кольцо, и вытянул его вперед, точно собираясь обрушить на стража всю мощь своей дикой магии.
Страж прыжком занял оборонительную позицию, все три его руки тут же повернулись в сторону Кавенанта В это мгновение Мореход спрыгнул с верхнего свода над входом в Ясли.
Приземлившись, он рванулся вперед, обогнул стража и сбил его с ног. Тот рухнул, размахивая своими палашами.
Мореход тут же навалился на него. Страж был такой же огромный, как Великан, может быть, даже больше. И он был вооружен. Но Мореход обрушил на него такие мощные удары своих кулаков, так сильно придавил сверху всем телом, что страж не смог защититься. После двух ударов кулаком в основание шеи страж обмяк Мореход тут же схватил один из палашей, собираясь обезглавить потерявшего сознание стража.
– Мореход! – протестующе воскликнул Кавенант. Великан, с занесенным палашом, поднял голову и удивленно взглянул в лицо Кавенанта.
– Не убивай его.
Тяжело дыша от напряжения. Великан сказал:
– Придя в себя, он поднимет на ноги все Ясли. Весь его вид выражал первобытную жестокость.
– Хватит убийств, – хрипло ответил Кавенант. – Я их ненавижу.
Какое-то время Мореход непонимающе смотрел на Кавенанта. Потом, откинув голову, он расхохотался.
Кавенант неожиданно почувствовал такую слабость, что колени вот-вот готовы были подогнуться под ним.
– Так-то лучше, – с облегчением пробормотал он. Прислонившись к стене, он ждал, пока у Великана пройдет приступ веселья.
Резко оборвав смех, Мореход спокойно сказал.
– Очень хорошо, друг мой. Смерть этой твари могла бы позволить нам выиграть время – то самое драгоценное время, за которое мы могли бы сделать свое дело и попытаться спастись бегством. Но в конце концов, замышляя все это, мы не думали о бегстве. – Он бросил палаш прямо на стража, все еще не пришедшего в сознание. – Пока он тут валяется, мы выполним свою задачу, а что касается бегства… Что же, это не главное. – Он криво улыбнулся и продолжал:
– Однако чует мое сердце, что этот щит может пригодиться. – Наклонившись над стражем, он отцепил со щита кожу и сделал себе что-то вроде набедренной повязки.
– Отлично, – вздохнул Кавенант; он и не помышлял ни о каком бегстве. – Но тебе вовсе не обязательно погибать. Помоги только мне найти эту потайную дверь и уходи.
– Бросить тебя? – Мореход с выражением отвращения на лице поправил свой кожаный наряд. – К тому же, чтобы выбраться отсюда, мне снова придется пересечь Убийственный Жар, а я во второй раз не смогу сделать это.
– Прыгнешь в море.., уплывешь.., не знаю… – Кавенанта охватило ощущение, что им надо торопиться, а не тратить время на разговоры у самого входа в Ясли Фоула. – Только избавь меня от ответственности и за твою смерть.
– Как сказать, – ответил Мореход. – По-моему, это я несу за тебя ответственность – ведь это я тебя вызывал. Кавенант поморщился:
– Это меня не волнует.
– А меня волнует, – усмехнулся Мореход. – Мне не нравится разговор о том, чтобы я тебя бросил. Друг мой… Это не для меня.
Они посмотрели в глаза друг другу; и во взгляде Великана Кавенант отчетливо прочел – так, как будто тот произнес это вслух, – что он не может заставить своего друга изменить решение. Все, что он мог сделать – это с благодарностью принять помощь Морехода. Поняв это, Кавенант тяжело вздохнул.
– Тогда пошли, – мрачно произнес он. – Я не собираюсь больше тут торчать.
Мореход взял его за руку, и бок о бок они вошли в темный зев входа.
К их удивлению, мрак рассеялся, как только вход остался позади. Они обнаружили, что находятся в зале овальной формы. Весь он был освещен, как будто сами стены светились холодным зеленоватым огнем, точно сделанные изо льда; все пространство было насыщено этим странным холодным свечением.
Они невольно остановились, оглядываясь. На широкой дальней стороне зала были видны два входа, ведущие к дозорным башням, а в другом конце пол плавно опускался, переходя в широкую винтовую лестницу, уходящую в глубь скалы. Каменные стены зала были прекрасно отшлифованы – ни малейших следов швов, стыков, трещин, но и никаких украшений и орнаментов; безукоризненно симметричная форма и столь же совершенное исполнение, как будто идеальный замысел его создателя воплотился в безупречном камне. Со всей очевидностью, это не было работой Великанов, о чем свидетельствовали форма зала и столь нехарактерное для них отсутствие орнаментальных деталей. Это было своего рода совершенство, хотя и не лишенное оттенка чего-то противоестественного.