Страница 50 из 55
-- Понятно,-- кивнул Конан, решив, что этому стоит верить.-Значит, их войска по силе превосходят вас? Но как ты допускаешь такие потери?
-- Не бойся. Если сейчас равновесие нарушено не в нашу пользу, то это только временно! -- весело улыбнулся Лар.-- С каждым днем мои последователи становятся все сильнее -- в своей вере и в своем искусстве борьбы. Мне бы надо поблагодарить немедийцев...-- Лар снова звонко рассмеялся.-- ...за то, что от них нам досталось оружие, боевые доспехи и свежих обращенных, которые теперь пополнили наши ряды.
Конан опустил голову, подавленный спокойным доверительным тоном предводителя змеепоклонников.
-- Но армия, с которой ты встретился здесь, совсем небольшая, по сравнению с мощными армиями южных рыцарей,-сказал он, вновь взглянув на Лара.
-- Да,-- задумчиво кивнул мальчик, изучая взглядом Конана.-Ты ведь путешествовал по югу, не так ли? Я думаю, ты мог бы многое рассказать, что может потом оказаться полезным. Но нет! С чем мы можем встретиться таким, что было бы сильнее, чем наша вера, чем древняя мудрость нашего учения?
-- Волшебная сила твоего командования поистине могущественна, -- произнес Конан, стараясь затянуть разговор, чтобы обдумать одну мысль.-- Она, должно быть, очень древняя.
-- О, да! -- Лар по-мальчишески улыбнулся Конану, затем Лидии. -- Гораздо более древняя, чем города, которые скоро распахнут перед нами ворота, более древняя, чем человеческая раса вообще! Древнее, чем эти равнины и холмы, древнее, чем древние горы, которые рождают эти холмы! Когда первое создание поднялось из первобытной слизи, наша вера уже была здесь! И ее сила остается с нами и по сей день!
-- Действительно, древняя вера,-- с видом заинтересовавшегося слушателя кивнул Конан. Если только он сможет приставить лезвие к горлу мальчишки, то сможет использовать его в качестве заложника, чтобы пройти мимо охраны. Правда, неизвестно, какое этот парень может применить колдовство.-А ваша религия имеет какие-нибудь храмы?
-- Храмы! -- Лар явно счел вопрос комичным, потому что разразился таким заливистым смехом, что долго не мог что-нибудь сказать.-- Действительно, наши древние предшественники оставили крепости нашей религии в одной южной стране, называемой Стигия,-- храмы и гробницы. Но вообще, настоящие храмы нашей веры,-- Он поднял руку и дотронулся до золотого венка, покрутив его вокруг головы,-они здесь, в наших головах! Поэтому, барон, храм нашего великого бога таится невидимым в мозгу каждого смертного. Ты можешь и не помнить, но древние легенды гласят: змея является родоначальником человека! Много тысячелетий назад произошла трансформация, но древняя мудрость осталась.
-- Что ты хочешь этим сказать? Что люди были произведены от змей? Но это же явная чепуха! Где ты научился этим глупостям?
-- Ты еще многого не понимаешь. Брр, однако сегодня довольно прохладно.-- Лар помешал огонь железной кочергой, а его помощники подбросили туда новые охапки хвороста.-- Ты не понимаешь, почему мы так легко обращаем в свою веру новых последователей, и почему наша вера неизбежно побеждает везде и во всем! Какими мы были, такими остались и сейчас. Змеиный разум дремлет в каждом человеке. Но теперь настало время пробуждения!
-- Да будь ты проклят вместе со всей своей чертовщиной! -Разогретый вином и раздраженный речью Лара, Конан вскочил на ноги и приблизился к мальчишке, стоявшего лицом к огню. В широкой ладони киммерийца прятался короткий хлебный нож, хотя Конан еще точно не решил, как именно будет использовать его.-Слушай, парень, почему ты стоишь так близко к этому аду? Ты ведь можешь опалить себе штаны...-- Он осекся на полуслове, потому что в это мгновение произошло что-то необъяснимое. Когда Лар повернулся к нему, Конан отшатнулся, пораженный переменой, произошедшей с предводителем змеиного культа. Лар улыбался, но это была совсем другая улыбка -- от уха до уха и совершенно беспричинная. Его лицо казалось опаленным и покрытым пузырями, и его черты стали постепенно видоизменяться на глазах у Конана.
Кожа Лара треснула и с шелестом сползла с лица, обнажив блестящий внутренний покров, чешуйчатый, мягкий и влажный, какой бывает у только что родившихся змеенышей. Внутреннее змеиное тело извивалось, стараясь освободиться от человеческой оболочки. Коснувшись судорожным движением своей головы, Лар сорвал остатки человеческой кожи и волос руками, которые уже начали превращаться в конечности рептилии. Изо рта высунулся длинный раздвоенный язык, выплюнувший розовые остатки своего человеческого предшественника.
Воздух огласил пронзительный крик Лидии, не выдержавшей кошмарного зрелища. Конан отбросил в сторону свой короткий бесполезный нож и схватил длинную раскаленную кочергу. Описывая в воздухе сверкающие круги, кочерга обрушивалась на голову новорожденной гадины, превращая ее в жуткое месиво, продолжавшее шипеть и брызгаться со сверхъестественной яростью.
В это мгновение один из охранников змеиного жреца, бывший охотник, бросился на Конана, злобно оскалив острые клыки. Получив по ним удар кочергой, он не устоял на ногах и рухнул прямо в огонь, не издав ни единого звука. Услышав позади себя тяжелые шаги, Конан обернулся и увидел второго охранника, который почему-то вдруг странно зашатался.
За его спиной стояла Лидия, приняв боевую стойку, странно несоответствующую ее роскошному наряду придворной дамы, со своим длинным кривым ножом, который она вонзила в плечо бывшего кузнеца. Ранение не было смертельным, но здоровенный охранник почему-то мгновенно сник и, опустившись сначала на колени, тяжело рухнул затем лицом в землю.
Удивленно взглянув на неподвижное тело, Конан перевел взгляд на Лидию.
-- Лезвие было отравлено? -- спросил он. Опустив залитое слезами лицо, Лидия отрицательно покачала головой.-- Тогда смерть раба произошла из-за смерти его хозяина. Будем надеяться, что и другие змеепоклонники последуют этому примеру.
Конан взглянул на останки бывшего змеиного пророка, которые все еще шипели и пенились, но в них уже нельзя было распознать ни одной знакомой черты -- ни человека, ни рептилии.
Внезапно в этом месиве что-то зашевелилось, и в следующее мгновение маленький блестящий головастик, извиваясь, выполз оттуда и попытался ускользнуть в траву, но Конан молниеносно вдавил его в землю раскаленной кочергой, превратив гаденыша в обуглившуюся головешку.