Цена прогноза

А ведь во время второй мировой войны, по словам германского адмирала Ф. Руге, метеоинформация приобретала "ценность особого вида оружия!"

С первого дня Великой Отечественной войны наша Служба погоды стала работать для фронта, а само Главное управление гидрометслужбы перешло в распоряжение Народного комиссариата обороны. Синоптическая карта сделалась своеобразным зеркалом, отражавшим ситуацию на фронтах: ее западная граница полностью соответствовала положению линии фронта. Отходили войска - и вместе с оставленным городом закрывалась бесценная для синоптиков точка. Закрывалась для советских синоптиков, но открывалась для вражеских...

"Обрезанная" карта - так во время войны называют прогнозисты синоптическую карту. Обрезанная, обкромсанная, очень неполная карта, на которой целые страны (принадлежащие вражескому лагерю) предстают сплошным белым пятном. Чуть ли не полкарты синоптикам приходилось дорисовывать почти наугад, домысливать синоптические ситуации, полагаясь лишь на собственный опыт и интуицию. Уже после войны, после того как в нашем распоряжении оказались немецкие метеоархивы, сотрудники Центрального института прогнозов пополнили карты той далекой военной поры, заново нанесли на них линии атмосферных фронтов, замкнутые кольца циклонов и антициклонов: ведь, прогнозируя погоду на завтра, синоптики дотошно роются в стародавних картах, стараясь обнаружить аналоги сегодняшней метеорологической обстановки.

У наших синоптиков был уже небольшой опыт работы с "обрезанной" картой: во время войны с белофиннами мы не получали сведений о погоде от государств, находившихся на стороне Финляндии. Этот опыт, в сочетании с новой методикой анализа "обрезанной" карты, позволил нашим прогнозистам успешно справиться с нелегкой задачей прогнозирования погоды в военное время. Одновременно использовалась каждая возможность расширить рамки "обрезанной" карты, нанести на нее пусть случайные, пусть разрозненные, но такие нужные для армии - в первую очередь для авиации - метеоцифры.

Уже в 1942, быть может, самом тяжелом для нашей страны году были сделаны успешные попытки получить сведения о погоде с территории, временно оккупированной гитлеровцами. Среди партизан, действовавших в Белоруссии и на Смоленщине, нередко находились люди, знакомые с методикой метеорологических наблюдений, умеющие обращаться с приборами. Они-то и брали на себя добровольные обязанности метеоролога-наблюдателя. Добытые ими сведения о погоде шли в эфир наряду с самыми важными сообщениями о действиях партизанского отряда. Сводки, содержавшие метеорологическую информацию, поступали в Центральный штаб партизанского движения в Москве, а отсюда сухие группы цифр шли по самым разным адресам: в штабы армий, сражавшихся на передовой, в авиацию дальнего действия, бомбившую глубокие фашистские тылы, в Центральный институт прогнозов. Там эти цифры превращались в дополнительные, бесценные точки на "обрезанной" синоптической карте сражающейся страны.

В те трудные годы особо важное значение приобрели автоматические радиометеорологические станции, первые образцы которых были разработаны еще до войны.

В немыслимо короткие сроки наши конструкторы создали надежную компактную метеостанцию, которая могла автоматически посылать в эфир регулярную информацию о самых важных элементах погоды - температуре и давлении воздуха. Смонтированные в двух небольших чемоданчиках, эти единственные в своем роде десантные автоматические радиометеостанции на самолетах доставлялись в немецкий тыл, в белорусские леса в окрестностях Минска, Бобруйска. Там партизаны "раскидывали" станции по округе, и эти метеоавтоматы четыре раза в сутки "выходили" в эфир, посылая четкие сигналы на расстояние многих сотен километров! Пилоты, летевшие в партизанские соединения или еще дальше на запад бомбить вражеские тылы, получали надежную информацию о погоде, ожидавшей их на трассе, а также и радиопеленги. За разработку и внедрение в практику дистанционной метеорологической аппаратуры группа конструкторов, в том числе сотрудники Гидрометслужбы А. В. Горелейченко, М. Н. Мальцев и Д. Я. Суражский, после войны получила Государственную премию СССР.

По мере того как линия фронта начала в результате генерального наступления Советской Армии сдвигаться на запад, активизировались силы Сопротивления во многих странах Европы. С особой остротой встал вопрос о снабжении оружием и боеприпасами партизан Югославии. Наши летчики совершали регулярные дальние полеты через линию фронта - через "перевал", как они это называли, сбрасывая партизанам необходимое снаряжение. Пилоты вели машины "вслепую", ночью, не имея связи с землей, не получая никаких метеосводок по маршруту. Не раз случалось, что, достигнув с невероятным риском под огнем немецких зениток заданного пункта в горах Югославии, летчики вынуждены были поворачивать обратно: внизу, в долине, лежал туман, сквозь который не видны были сигнальные огни партизан.

Штаб авиации дальнего действия призвал на помощь сотрудников Гидрометслужбы Красной Армии. В Югославию с необычным заданием вылетел майор Анатолий Иванович Каракаш (ныне начальник одного из отделов Гидрометцентра СССР).

Они добирались до Югославии кружным путем - через Тегеран, Каир, Бриндизи (на восточном побережье Италии, где уже были союзники). Часть группы сбросили на парашютах, часть доставили на планерах. Они оказались в самом центре партизанского движения, в районе города Дрвар, в западной части страны. Едва обосновавшись на земле, группа Каракаша развернула метеорологические наблюдения. Четыре раза в сутки в Москву передавались зашифрованные сводки. Они поступали в авиаполк, которым командовала прославленная летчица Герой Советского Союза В. С. Гризодубова. Пилоты-гризодубовцы, обслуживавшие партизан Югославии, не раз поминали добрым словом "синоптиков-десантников". Летчикам стало значительно легче: теперь они хорошо представляли себе "югославскую" погоду, знали, что их ждет в пункте назначения. Помогали наши метеорологи и союзным летчикам. Эта горная метеоточка действовала до самого последнего немецкого наступления на штаб партизан. Фашисты рассчитывали захватить весь штаб в плен, но партизаны отразили атаку немецких десантников и ушли в глубь гор. Вместе с ними ушли и советские метеорологи, наблюдатели единственной постоянно действовавшей метеостанции такого рода в оккупированной Европе.

Впрочем, нечто подобное примерно в то же время происходило за тысячи километров от Югославии, в захваченной гитлеровцами Норвегии.

Еще до нападения Гитлера на Советский Союз англичане повели с немцами "войну за цифры" - за сведения о погоде. Насколько важны они были для Великобритании, можно судить по одному лишь факту: в октябре 1940 года британская морская разведка пришла к выводу, что угроза вторжения Гитлера в Англию миновала. По меньшей мере - до весны следующего года{1}. И вывод этот был сделан в немалой степени на основе прогноза погоды и предполагаемых условий на море.

Разумеется, решающим обстоятельством была неспособность Люфтваффе (германских ВВС) выиграть "битву за Англию". Однако серьезнейшую роль сыграли и такие, казалось бы, "невоенные" факторы, как давление воздуха, скорость перемещения воздушных масс, высота морской волны.

Когда война охватила все северное полушарие, британская морская разведка вступила в затяжную борьбу с немецкими "коллегами". В разведывательном управлении британских военно-морских сил внимательно следили за передвижением германских подводных и надводных кораблей. Едва лишь радисты засекали в эфире вражеское судно, начинались расчеты и прикидки, куда оно идет, с какой скоростью. Вот тут-то приходила на помощь метеоинформация: от силы ветра, волнения на море, густоты тумана зависела скорость движения кораблей, своих и вражеских, вероятность столкновения между ними, возможность избежать такой встречи. Вполне понятно, что англичане стремились перехватывать и расшифровывать немецкие метеосводки, тогда как немцы занимались перехватом радиопереговоров союзников. Уже после войны стало известно, что германские дешифровальщики действовали весьма успешно: в отдельные месяцы им удавалось расшифровать до двух тысяч секретных радиограмм союзников, в том числе - и закодированные сведения о погоде во всех океанах. Этому, несомненно, способствовала определенная беспечность шифровальной службы союзников: слишком редко менялись коды, враг успевал приноровиться к ним, уловить смысл часто повторяющихся комбинаций цифр. Как признался один высокопоставленный офицер британской морской разведки, "прошло уже тридцать лет, а я помню, что 7761 означало "абзац", 4834 - "точка""...