Страница 3 из 7
Скажите, что эта изящная дешифровка уступает истории из "Золотого жука" того же Эдгара По или "Пляшущим человечкам" А.Конан Дойла! С уверенностью можно сказать, что аббат Фариа, плод фантазии гениального французского романиста, достоин занять свое место в галерее великих сыщиков - рядом с Огюстом Дюпеном и Шерлоком Холмсом. Он не хуже их и - главное - тем же методом - умеет "отыскивать путь в подземелье по слабому свету, падающему сверху".
"Вы - мой сын..." Итак, мне кажется, нет нужды далее доказывать очевидную истину - аббат Фариа вполне подходит на роль одного из прародителей шеренги великих сыщиков. И полагаю, любителям детективной литературы не составит большого труда назвать тех героев, которые состоят в прямом родстве с узником замка Иф. Первым на ум приходит, конечно же, патер Браун, рожденный воображением Гилберта К.Честертона, далее - менее знаменитый, но от того не менее привлекательный монах-бенедиктинец брат Кадфаэль, герой детективно-исторического сериала английской писательницы Элис Питерс; запоминающийся брат Вильгельм Баскервильский из романа Умберто Эко "Имя розы". И даже раввин Дэвид Смолл, блистательно раскрывающий загадочные преступления в романах американца Гарри Кемельмана. Словом, те персонажи детективов, которых условно можно назвать "сыщик в рясе" (рабби Смолл, правда, предпочитает таллит и тфиллин), иными словами - священнослужитель, загнимающийся раскрытием преступлений.
Но это, так сказать, ипостась героя, предназначенная для решения Загадки. Если читатель помнит, в главе "Баскервильская мистерия" я писал о том, что в основе классического детектива лежит не только Загадка логическая задача, сводящаяся к поиску ответа на вопрос: "Кто убил?" (и вытекающие из него), но и Тайна - тот подтектст, раскрыть который в процессе расследования не представляется возможным в реалистических декорациях. В основе детектива лежит извечная парадигма языческих мифов - древняя гностическая мистерия об извечном противоборстве Добра и Зла, к тому же мы говорили (на примере "Собаки Баскервилей") об удивительной связи главного героя - сыщика - с миром темным, потусторонним, миром Смерти, присутствие которого постоянно ощущается на страницах рассматриваемых произведений. Мало того, мы охарактеризовали детектива, борющегося с силами Зла, как существо, с этими силами связанного, несущего печать порождения или, во всяком случае, причастности к миру Смерти, из которого эта самая смерть и прорывается в мир реальный, обыденный. Собственно, проникновение иррационального (т.е., смерти) в рациональное и есть суть детективного произведения.
И вдруг - милейший патер Браун... Или добрейший целитель брат Кадфаэль... Не правда ли - вышесказанное кажется нелогичным? Уж не ошибаемся ли мы, пытаясь усмотреть в их чертах - черты иные, древние, темные и пугающие? Но не спешите с выводами. Давайте-ка присмотримся к фигуре прародителя - аббата Фариа. Кто он такой? Почему, говоря о родстве детектива с мифом (через сказку и эпическую поэзию), мы вспомнили именно об этом герое? Политический заключенный, сокрытый в подземелье зловещего замка Иф? Или фигура более могущественная - и древняя?
Общаясь с новообретенным другом, Дантес однажды оказывается свидетелем приступа странной болезни, во время которой Фариа, по сути, превратился в ...мертвеца: "...Дантес посмотрел на посеревшее лицо аббата, на его глаза, окруженные синевой, на белые губы, на взъерошенные волосы..." Аббат предупреждал его об этом заранее и сообщил, как тот сумеет ему помочь: "...Есть только одно средство против этой болезни, я назову вам его; бегите ко мне, поднимите ножку кровати, в ней вы найдете пузырек с красным настоем... Когда вы увидите, что я застыл, окостенел, словом, все равно, что мертвец, тогда - только тогда, слышите? - разожмите мне зубы ножом и влейте в рот десять капель настоя; и может быть, я очнусь..." Что же это за средство и что за болезнь такая овладела нашим героем? Заглянем через плечо склонившегося над похолодевшим аббатом Дантеса. Что он делает? "Он... влил одну за другой десять капель крсного настоя и стал ждать... Наконец, легкая краска показалась на щеках; в глазах, все время остававшихся открытыми и пустыми, мелькнуло сознание; легкий вздох вылетел из уст; старик пошевелился..."
Впечатление жутковатое. Мертвец, красная жидкость, возвращающая его к жизни... Сырое подземелье, каменный мешок, непроглядная тьма... Остановившееся время... Никаких ассоциаций не вызывает? Уж не склеп ли это графа Дракулы? Или какого-то другого вампира? Похоже, весьма похоже.
Перелистаем десяток-другой страниц, перейдем в другую часть романа. Как читатель, я надеюсь, помнит, после "окончательной" смерти аббата, Дантес, заняв его место в зашитом мешке-саване, совершает дерзкий побег из замка Иф - с тем, чтобы, вступив во владения сокровищами аббата, приступить к мести врагам. И вот, чуть ли не на каждой странице мы встречаем странные намеки, да что там намеки! Точные указания на изменившуюся природу моряка Эдмона Дантеса. Вот, например, графиня Г. : "Послушайте! - отвечала она. Байрон клялся мне, что верит в вампиров, уверял, что сам видел их, он описывал мне их лица... Они точь-в-точь такие же: черные волосы, горящие большие глаза, мертвенная бледность..." А вот дальше: "Граф стоял, высоко подняв голову, словно торжествующий гений зла". "Глаза красноватые с расширяющимися и сужающимися по желанию зрачками, - произнес Дебрэ, орлиный нос, большой открытый лоб, в лице ни кровинки, черная бородка, зубы блестящие и острые, и такие же манеры... Уверяю вас, он окажется вампиром. Смейтесь, если хотите, но то же самое сказала графиня Г., которая, как вам известно, знавала лорда Рутвена..." Лорд Рутвен - вампир, герой рассказа Д. Полидори, личного врача Байрона.
А вот слова самого "графа", которые он произносит перед дуэлью, долженствующей стать кульминацией его мести: "Мертвец вернется в могилу, призрак вернется в небытие..."
Хочу заметить, что тема воскрешения из мертвых повторяется на страницах второй части знаменитого романа весьма навязчиво: воскресшим из мертвых оказывается Бенедетто - незаконнный сын прокурора де Вильфора: "Мой отец взял меня на руки, сказал моей матери, что я умер, завернул меня в полотенце... и отнес в сад, где зарыл в землю живым..." Восстает из мертвых отравленная Валентина - возлюбленная Максимилиана Морреля. Воскрешает якобы умершая (проданная в рабство на Восток) дочь Али Тебелина Гайдэ. И так далее. Обращаю ваше внимание на то, что, за исключением случая с Валентиной, все прочие истории - истории мести за предательство - мести восресшего покойника: Бенедетто мстит коварному отцу; Гайдэ - предателю де Морсеру; сам граф Монте-Кристо являет нам еще один парафраз "Коринфской невесты", вдохновившей в свое время Гете - возвращение мертвого жениха к не сохранившей верность невесте. Жениха-вампира, одержимого жаждой мести живым.