Инферно

– Не прет.

– Спешишь.

– Привычка. Да и практики мало. Я вообще-то в «шеш-беш» не очень. Неправильная игра. Выигрыш зависит от случая.

– В любой игре многое зависит от случая. Взять тот же футбол.

– Извини. Это если двор на двор, а в высшей лиге такое правило не катит, иначе футбол умер бы через год-другой. Там ставят на мастерство, а не на случай. А тут…

– Ну, к слову говоря, мы в нардах тоже на дворовом уровне. А в дежурке нашей мужики – асы. Вон Василич, помдеж. Классно рубится. С ним на интерес играть не интересно. Помню, как-то раз азера на рынке задержали, то ли за хулиганство мелкое, то ли за паспортный режим, не суть. Ну, азер, как обычно – начальник, бери калым, давай свободу. А тогда Василич с Серегой дежурили, знаешь, длинный такой. Серега вообще не от мира сего – ни в карты, ни в нарды, ни в шашки. Василичу скучно. Вечером-то еще ничего – постовые, участковые. А ночью? Тяжко.

Он черному – в нарды играешь? Тот – конечно. Большой любитель оказался, как-никак национальное развлечение. Василич обрадовался. Отлично, земляк, садись напротив, руку только к батарее «браслетами» пристегни. Давай так, выиграешь у меня – свободен, как ветер в твоем ауле, проиграешь – протокол за пьянку. Черный-то подвоха не учуял. Решил, что Василич одну партию предлагает. Согласился, дурачок. К утру одному и тому же человеку дежурный нарисовал сорок девять протоколов за пьянку в общественном месте и выписал сорок девять штрафов. И все по максимуму. А штрафы сейчас, сам знаешь, почем. 0-го-го!

К чести азера, он все оплатил. Правда, на пятнадцать суток все равно уехал, потому что ни одной партии так и не выиграл. Ты прикинь, они на партию по десять минут тратили. А ты говоришь «случайность»! Все, можешь больше не бросать. Партия.

Белкин откинулся на стуле. Собеседник смешал фишки.

– Будешь еще?

– Не…

Вовчик сидел в кабинете оперативника одного из территориальных отделов района. Было воскресенье, он дежурил от убойной группы и приехал сюда в девять утра на очередной криминальный труп.

Ничего интригующего в сегодняшнем убийстве не было, кроме, пожалуй, самого способа. Двое друзей, перебрав кристально грязной, решили выкинуть из окна третьего. Почему и зачем они внятно объяснить не могли, но, кажется, из-за спора «расшибется – не расшибется». Десантники. Высота не то чтобы очень – третий этаж «хрущевки».

Будущий потерпевший тем временем мирно дремал на диване, даже не подозревая о заключенном товарищами пари. Его не очень аккуратно подняли, сумели дотащить до окна и вытолкнуть наружу. Спор выиграл тот, кто поставил на «расшибется».

Разрешив таким образом вопрос, оба завалились на освободившийся диван и погрузились в здоровый сон. Утром, не обнаружив приятеля, долго вспоминали минувший вечер, пока наконец не догадались выглянуть в окно, под которым уже стояли машины «Скорой» и милиции.

Быстренько сговорившись о том, что друг в знак протеста против правительственной политики на Северном Кавказе прыгнул сам, собутыльники вышли из квартиры с намерением исчезнуть на время с линии горизонта, но были задержаны бдительным участковым.

Участковый работал на территории давно и одного из друзей ввиду прежних судимостей последнего сразу признал. По бегающим глазкам и ароматному выхлопу он быстро сообразил, что ребята идут не к бочке с молоком, и проводил обоих к машине.

К приезду Белкина один из спорщиков уже сознался в содеянном местному оперу, а второй, тот, что судимый и, естественно, более сведущий в юридических тонкостях, решил поиграть в Штирлица, дабы избежать карающей десницы закона. В общем, начал лопотать про доказательства, отпечатки пальцев, экспертизы и адвокатов.

Вовчику пришлось изобразить «возмущенную общественность», случайно проходившую мимо. Самым мягким возмущением было обещание повторить спор, выкинув судимого из окна третьего этажа отделения милиции. Все остальное относилось к «возмущению действием».

Вовчик, однако, границ беспредела не переступал, хотя и имел большое желание. Действие заключалось вовсе не в популярном методе крушения ребер кулаком или дубинкой – Белкин всего лишь прыгал вокруг судимого, как индеец на ритуале посвящения в мужчины, размахивал руками, иногда попадая по затылку судимого, брызгал слюной и выдавал классические уличные тирады. При слове «адвокат» он начал мелко Дрожать и рыть каблуком паркет, словно бык перед атакой. Товарищ, завидев это, поспешил подальше от греха сознаться, что и сделал за секунду до прыжка опера. Вовчик словно завис в воздухе, осадил и сразу успокоился.

Последующие пару минут он сглаживал шероховатости произошедшей беседы, рассуждая о причудах жизни и сводя до минимума возможность последующих попыток судимого пойти в отказ. Перед дверьми камеры они расстались, как два старых приятеля на автобусной остановке.

Сейчас Белкин и местный опер с чувством выполненного долга резались в нарды и ждали приезда дежурного следователя прокуратуры.

Каких-либо мероприятий по раскрытию убийства Антона на выходные не планировалось. Во-первых, людям нужен отдых, у всех семьи и личная жизни; во-вторых, «Центурион» и нотариальная контора были закрыты; а в-третьих, вопрос времени в данном случае не являлся определяющим фактором.

– Ты слышал, с лета у нас собираются ввести суд присяжных? – сообщил Белкину опер, пряча в стол коробку с нардами.

– Слышал, Шура, слышал. Допустимость доказательств, независимость решения, дополнительные права подсудимым… Кретины, доиграются в Америку. Хотят устроить расцвет демократии, не выбравшись из первобытно-общинного строя. Кому на пользу пойдет, если этих мамонтов сегодняшних оправдают? Они же воспримут эту победу демократии только с одной точки зрения – убивай, грабь, насилуй дальше. Наши «присяжные» – нормальные люди, любят смотреть «Дикую розу», читать статьи об обиженных милицией несчастных миллионерах; они никогда не скажут «виновен», потому что о судебном процессе имеют представление только из тех же сериалов.

Не говоря уже о судах над «папами» и «авторитетами». Там левых заседателей и близко не подпустят. Сегодня у нас заседают «тамбовцы», завтра – «казанские». Наши сограждане приспосабливаются к шараханью закона, как каракатицы к цвету морского дна.