Страница 13 из 69
– Тогда я тоже спать пошел, – сказал Гарри.
– Минуточку, молодой человек, – сказал Горлогориус. – Когда я говорю «мы», я имею в виду себя. Ты, Гарри, в понятие «мы» не входишь. Тебе есть чем заняться.
– Например? – уточнил Гарри, предчувствуя худшее.
– Ты можешь паковать вещи. С утра вы с Джеком отправляетесь на поиски ключа.
– Которого? – спросил Джек.
– Над этим мы еще подумаем, – пообещал Горлогориус. – Да, и помогите нам затащить этого типа в спальню. Негоже творцу на траве валяться. Еще простудится.
– А разве его из пентаграммы выносить можно? – удивился Гарри.
– Можно, – сказал Горлогориус. – Хотя, если хочешь, можешь на всякий случай вокруг всей своей башни пентаграмму начертать. И факелов понаставить.
– Спасибо, обойдусь, – буркнул Гарри.
Он взял Фила за правую руку, стрелок – за левую, и под чутким контролем Горлогориуса они потащили создателя в спальню.
Мэнни тревожился.
Нервозность у волшебников выражается по-разному. Некоторые творят бессмысленные заклинания, некоторые чисто машинально превращают окружающих в лягушек, типы вроде Горлогориуса поражают всех молниями, а Мэнни насвистывал.
– Как-то все это неправильно, – сказал он, когда Горлогориус попросил его заткнуться.
– Что именно?
– Осталось три ключа и совсем мало времени. Правильнее всего было бы отправить в путь три команды – по одной на каждый ключ. А еще лучше – шесть – по две на каждый ключ. А еще лучше – девять…
– Я тебя понял, – сказал Горлогориус. – Проблема в том, что о третьем ключе нам пока ничего не известно.
– Все ты врешь, – сказал Мэнни. – Про третий ключ ты с самого начала что-то знаешь. Ты же сам настаивал, что для его поисков нам обязательно нужен стрелок.
– Я только знаю, что без стрелка добыть седьмой ключ невозможно, – сказал Горлогориус. – Но конкретной информации у меня нет.
– Тогда откуда ты знаешь, что без стрелка седьмой ключ добыть невозможно?
– Видение у меня было, – огрызнулся Горлогориус. – Если бы я знал, где этот седьмой ключ, то давно бы уже за ним кого-нибудь отправил.
– Даже несмотря на то, что седьмой ключ можно добыть только после шести остальных?
– Кто это сказал? – насторожился Горлогориус.
– Творец. Минут пятнадцать назад.
– Сопляк он, а не творец, – сказал Горлогориус. – Пятнадцати прожитых в нашем мире минут достаточно для осознания того факта, что этот творец ничего не смыслит в создании вселенных. Сплошные заимствования…
– О чем ты? – не понял Мэнни. – И с чем ты можешь сравнивать? Разве ты бывал в других вселенных?
– А если и бывал? – спросил Горлогориус.
– Это – абсурд, – сказал Мэнни. – Можно путешествовать между мирами, созданными одним творцом, но на территорию чужой вселенной проникнуть нельзя.
– Не существует невозможного ни в этом мире, ни в каком-либо другом, – сказал Горлогориус. – Существуют только неправильные подходы к решению проблем.
– А ты, значит, обладаешь единственно верным подходом? – уточнил Мэнни.
– Возможно, не единственным, – сказал Горлогориус. – Но верным.
– Куда пошлем наших ребят? – Мэнни предпочел сменить тему, ибо переспорить Горлогориуса еще никому не удавалось. – За Серпом или за Молотом? Я предпочел бы выбрать им задание полегче, а то в прошлый раз им сильно досталось.
– И еще достанется, – уверенно сказал Горлогориус. – Нельзя спасти вселенную, не пролив своей и чужой крови.
– Неужели Вселенная так кровожадна? – поразился Мэнни. Он тоже был старым и опытным магом, но не стеснялся задавать вопросы. Даже многочисленные недоброжелатели Горлогориуса признавали, что в вопросах об устройстве мироздания равных могущественному магу нет.
– Вселенная не кровожадна, но существуют определенные правила, – сказал Горлогориус. – Молот и Серп, гномы и друиды… И никто не отдаст артефакт просто так. Даже я не знаю, с кем проще иметь дело.
– И что предлагаешь? Монетку кинуть?
– Можно и монетку, – неожиданно легко согласился Горлогориус. – Положимся, так сказать, на волю судьбы. У тебя мелочь есть?
– Нет. Зачем волшебнику мелочь? – удивился Мэнни. – Старшие волшебники вообще не носят с собой денег. Да и зачем нагружать карманы, если все, что тебе нужно, ты можешь либо сотворить с помощью магии, либо получить в дар от обычного населения, либо отобрать у младших волшебников?
– Мелочь необходима волшебнику, чтобы принимать особо сложные решения, – сказал Горлогориус, вытаскивая из кармана серебряный доллар. – Орел или решка?
– Решка – это что? Гномы или друиды?
– Мне без разницы. Решай сам.
– Решка – друиды.
– Чудесно, – сказал Горлогориус Он подбросил и ловко поймал монетку. – Орел.
– Значит, Гарри и стрелок отправятся к гномам?
– Да.
– А Негоро и компании ты поручишь разобраться с друидами?
– Наверное, так, – сказал Горлогориус. – Только ведь они всей компанией не попрутся, одного Реджинальда пошлют.
– Жалко, – сказал Мэнни.
– Кого жалко?
– Друидов жалко, – сказал Мэнни. – Реджинальд показал, что владеет конструктивным подходом к разрешению кризисных ситуаций. Один только эпизод с котом да Винчи, на которого он Цербера натравил, многого стоит.
– Но кого он может натравить на друидов? – спросил Горлогориус. – Энтов? Профсоюз дровосеков?
– По мне, так пусть хоть муми-троллей натравливает, – сказал Мэнни. – Кстати о натравливании… Ты уже придумал, как ты собираешься решать вопрос с драконом?
– О да, – сказал Горлогориус. – Обитают в одном из миров брутальные личности, которым рыцарями Круглого стола закусить – что чарку водки выпить. И вопросов они задавать не будут. А если и будут, то я на их вопросы отвечать не намерен.
– Клянусь Ярилой, до чего же мне все это надоело, – пробормотал Илья Муромец, окуная голову в кадку с холодной водой. Освежившись, он попутно сделал несколько могучих глотков, осушив кадку примерно на треть, и только после этого вытащил голову на свежий воздух.
– Что-то ты сегодня неважно выглядишь, старшой, – заметил Алеша Попович.
– И погуляли-то самую малость, – согласился Доб-рыня Никитич. – Глянь, все дома целые, колодец невредим, и даже люди не разбежались.
– Наверное, я просто старею, – сказал Илья Муромец. – Не приносят мне былого удовлетворения забавы богатырские.
– Тревожный симптомчик, – сказал Алеша. – Ведет к полной импотенции. Сначала тебе забавы богатырские удовлетворения не приносят, потом девки красные… Потом, глядишь, и не богатырь ты уж вовсе, а старец с бородою седою…
– Поговори у меня, – сказал Муромец. – Я все же не настолько стар, чтобы одной левой тебе не навалять.
– Прости, старшой, – сдал назад Алеша. – Это же я шуткую просто…
– За базаром следи, щегол, – сказал Муромец. Он отыскал в высокой траве свои сапоги, уселся на землю и принялся обуваться, сдабривая процесс богатырским кряхтением.
– Что-то тихо в последнее время, – сказал Алеша. – С тех пор как Бессмертный ласты склеил, ничего интересного не происходит. Хазары не балуют, татары с печенегами вообще на нашу землю носа не кажут, разбойников, и тех переловили. Даже Лихо Одноглазое по лесам не шастает. Делать нам нечего, потому и бухаем. Скоро вообще свихнемся от тоски.
– Кому тоска, а кому приятное разнообразие, – сказал Добрыня. – Мало мы народу перебили, что ли? Годами из седла не вылезали, под открытым небом спали, несбалансированной пищей питались… Почему бы и не отдохнуть пару недель? Тем более что с нашим везением скоро какое-нибудь новое чудище объявится, истребляй его потом…
– Работа у нас такая, – строго сказал Муромец. – Не нравится, иди в бояре. Или рюмочную открой, всегда при бухле будешь.
– Рюмочную ему нельзя, – сказал Алеша. – Стоит только богатырю обзавестись собственной рюмочной, он тут же спивается. Были прецеденты.
– Молодой ты еще, Леха, – сказал Добрыня. – Ничего ты в этой жизни не понимаешь.