Страница 30 из 30
Он бросил на стойку долларовую бумажку, по стеночке слил пиво в стакан, жадно проглотил и налил еще.
Сейчас единственным клиентом кроме Флойда был молодой парнишка в одежде служащего телефонной компании — парня звать Брайант, подумал Флойд. Он пил пиво за столиком и слушал льющуюся из музыкального автомата унылую песенку про любовь.
— Ну, что новенького в городе? — спросил Флойд, уже зная ответ. По сути дела, ничего новенького быть не могло. Кто-нибудь из старшеклассников приперся в школу пьяным… но больше Флойду ничего придумать не удавалось.
— Да кто-то пришиб собаку твоего дяди. Вот что новенького.
Флойд замер, не донеся стакан до рта.
— Что? Псину дяди Вина? Дока?
— Правильно.
— Сбили машиной?
— Не сказать, чтоб это было заметно. Его нашел Майк Райерсон. Он ездил на Хармони-Хилл стричь траву, и там, на таких пиках, которыми кончаются наверху ворота кладбища, висел Док. Со вспоротым брюхом.
— Сукины дети! — сказал пораженный Флойд.
Делл мрачно кивнул, довольный произведенным впечатлением. Он знал еще кое-что — нынче вечером это было в городке предметом горячего обсуждения: девчонку Флойда видели с тем писателем, что поселился у Евы. Но это Флойд пусть узнает сам.
— Райерсон оттащил труп Паркинсу Джиллеспи, — сказал он Флойду. — Тот думает, что псина, может, подохла, а какая-то компания ребятишек подвесила ее смеха ради.
— Да Джиллеспи свою жопу от дырки в земле не отличит.
— Может, и нет. Я тебе скажу, что мне думается. — Делл склонился вперед, опираясь на толстые руки. — Думаю, это пацанва, точно… черт, да я знаю. Но дело может оказаться чуток серьезней обычной шутки. Вот, глянь-кась. — Он сунул руку под стойку и шлепнул на прилавок газету, развернутую одной из внутренних полос наружу.
Флойд взял ее. Заголовок гласил: «ПОКЛОННИКИ САТАНЫ ОСКВЕРНЯЮТ ФЛОРИДСКИЙ ХРАМ». Он бегло проглядел статью. Судя по всему, чуть позже полуночи в католический храм флоридского городка Клюистона вломилась группа ребят и провела там некий нечестивый ритуал. Алтарь осквернили, на скамьях, исповедальнях и купели нацарапали непристойные слова, а ведущие в нефы ступени оказались забрызганы кровью. Аналитики из лаборатории подтвердили, что, хотя часть крови животного происхождения (предположительно козья), в основном кровь человеческая. Шеф клюистонской полиции признал, что никаких немедленных шагов не предпринимали.
Флойд положил газету.
— Сатанисты в Уделе? Да ладно, Делл, попал пальцем в небо.
— Ребята нынче с ума сходят, — упрямо сказал Делл. — Вот увидишь, так оно и есть. Дальше ты узнаешь, что они на пастбище Гриффена людей в жертву приносят. Еще налить?
— Нет, спасибо, — сказал Флойд, соскальзывая с табуретки. — Пойду-ка я лучше гляну, как там дядя Вин. Он в этой собаке души не чаял.
— Большой ему от меня привет, — сказал Делл, укладывая газету под стойку. Попозже она станет гвоздем вечера. — Страсть как жалко услышать про такое.
На полпути к дверям Флойд приостановился и как бы в пространство сказал:
— На пиках повесили, да? Бог свидетель, хотел бы я добраться до детишек, которые это сделали.
— Поклонники дьявола, — сказал Делл. — Я бы ни капли не удивился. Не знаю, что нынче вселяется в людей.
Флойд ушел. Парнишка Брайант опустил в музыкальный автомат еще десять центов, и Дик Корлесс запел «Похороните с бутылкой меня».
7:30 вечера.
— И чтоб домой вернулись рано, — сказал Марджори Глик своему старшему сыну Дэнни. — Завтра в школу. Я хочу, чтоб в четверть десятого твой брат уже был в кровати.
Дэнни повозил ногами.
— Непонятно, чего это я вообще должен брать его с собой.
— Нет, не должен, — с опасной любезностью согласилась Марджори. — Всегда можешь остаться дома.
Она повернулась обратно к кухонному столу, на котором разделывала рыбу, а Ральфи высунул язык. Дэнни сжал кулак и погрозил, но эта гнилушка, его младший братец, только улыбнулась.
— Вернемся, вернемся, — пробурчал он и развернулся, чтобы выйти из кухни с Ральфи на буксире.
— К девяти.
— Ладно, ладно.
В гостиной, перед телевизором, задрав ноги сидел Тони Глик и смотрел матч между «Ред Сокс» и «Янки».
— Мальчики, вы куда?
— В гости к новенькому, — ответил Дэнни. — К Марку Питри.
— Ага, — подтвердил Ральфи. — Идем смотреть его… электрические поезда.
Дэнни наградил братца недобрым взглядом, но отец не заметил ни паузы, ни ударения. Только что выбивал Дуг Гриффен.
— Чтоб дома были не поздно, — рассеянно велел отец.
Снаружи в небе еще угасали последние лучи света, хотя солнце уже село. Когда ребята шли через задний двор, Дэнни сказал:
— Надо бы излупить тебя, как сидорову козу, поганец.
— А я скажу, — самодовольно объявил Ральфи. — Скажу, почему ты взаправду захотел пойти.
— Ах ты, гад, — безнадежно сказал Дэнни.
Там, где кончался поросший подстриженной травой двор, вниз по склону, в леса, уводила утоптанная тропинка. Дом Гликов стоял на Брок-стрит, дом Марка Питри — в южной части Джойнтер-авеню. Дорожка — короткий путь — значительно экономила время, если вам было двенадцать и девять и хотелось пробраться через ручей Крокетт-брук по камням брода. Под ногами похрустывали сосновые иголки и прутики. Где-то в лесах плакал козодой, а вокруг повсюду распевали сверчки.
Рассказав брату, что у Марка Питри есть полный набор авроровских пластиковых монстров — оборотень, мумия, Дракула, Франкенштейн, сумасшедший врач и даже Комната Ужасов — Дэнни совершил ошибку. Их мама считала все это гадостью, которая засоряет мозги, и братец Дэнни немедленно превратился в шантажиста. Гнилятина, иначе не скажешь.
— А знаешь, что ты гнилятина? — спросил Дэнни.
— Знаю, — гордо отозвался Ральфи. — А это чего?
— Это когда станешь зеленым, мокрым и склизким, как страшилище.
— Чтоб тебя скрючило, — пожелал ему Ральфи. Они спускались по берегу ручья Крокетт-брук, который лениво журчал по своему галечному ложу, сохраняя легкий жемчужный налет на поверхности. Двумя милями дальше к востоку он вливался в Тэггарт-стрим, который, в свою очередь, впадал в Королевскую реку.
Конец ознакомительного фрагмента.