Страница 60 из 112
ЖЕНСКИЙ БЛОК
Женский блок - это Бутырка, третий этаж, сильные духом женщины в
зеленой форме на коридоре и зэчки-селедки в камерах-парилках.
Что касаемо вольных мужиков, вроде интересующихся журналистов,
заходить туда без привычки напряженно: без сосредоточения воли
может стать и нехорошо. Потому как милых дам так напаковали в
узкие старинные покои (имеющие страшную архитектурную ценность
ввиду почтенного возраста).
Оступившуюся по жизни представительницу слабого пола на коридоре встречает красный лозунг, который сразу настраивает на печальный лад: "За умышленную порчу оборудования и другого имущества следственного изолятора виновные подвергаются взысканию и несут материальную ответственность". То есть, кроме уголовной своей статьи, еще схлопочешь.
Кстати, надпись не только правильная, но и открыто честная: например, название "следственный изолятор" не увидишь ни на стенах, ни на воротах.
С женщинами - честно.
Девушки, дамы, женщины возвращались с прогулки - из квадратных кубов с клетчатым потолком. Чем отличается женский коллектив от мужского - они больше смеются. Мужики язвят при виде интересующихся. Дамы - подкалывают. Они с такой же легкостью могут согласиться на разговор, общий, смешливый и с надрывом, и с такой же непонятной агрессивностью отказаться, захлопнув дверь камеры. Буквально поперли из камеры интересующегося Председателя президентской комиссии С. Степашина - видали мы таких!
Настроение?
Камерная меланхолия или же камерный балдеж. Никого из пришлых - комиссионеров, журналистов, священников они не воспринимают всерьез. Потому что никто не убавит им срок. И боль хохлушки, у которой "чоловик" сидит без работы, помышляя между водкой и горилкой о преступлении и петле, у которой "дитина" ждет, чекает...
В Бутырке очень много украинок. Белоруски, молдаванки, грузинки, абхазки, узбечки. Последние, правда, реже. Как будто тюрьму строили для женщин СНГ.
В мужицких камерах живности, кроме блох и клопов, нет. А в женских почти в каждой камере - по кошке. Остается только гадать, как эти хвостатые проникли через десятки железных дверей с клацающими замками-блокираторами. Впрочем, может, они всегда здесь жили, не стремясь на волю, плодясь, получая свой тюремный жирный "вискас".
Решетка - для человека, для кошки - большое окошко. Они и ходят где хотят.
- Отпусти ее, Надя! - Девушка на верхних нарах тискала в объятиях кошку, та недовольно мяукала, потом, как паста из тюбика, выползла из ее объятий, спрыгнула на пол, тут же прибилась к теплой тетке в коротком халате, который вовсе не закрывал толстые белые ноги.
Женщина из Киева рассказывает о себе. В альбоме провозила бразильский кокаин. Попалась. Получила 6 лет общего режима. Еще хорошо отделалась. Ждет этапа.
Сидит здесь и глухонемая. Как обычно, за воровство. Метод известный: одна "мычит", приставая к жертве, другая чистит карманы.
Почему много украинок, женщины поясняют: экономическое положение тяжелое, все предприятия парализованы, люди в поисках заработка едут в Москву. Женщины наперебой доказывают, что по этой причине все здесь, ну практически половина, невиновные, дела фабрикуют.
Тридцатипятилетняя украинка, которую в камере выбрали завхозом, жалуется:
- Камера рассчитана на 22 человека, а у нас сидят 70 человек. Нет самых элементарный условий. Невозможно вызвать врача. Нет ни мыла, ни полотенца, люди там где сидят, там и спят - в три смены. Кормят очень плохо: утром перловка, вечером тоже, в обед - щи, вода и соль. Один кусок сахара в день, 200 граммов хлеба - на один укус. Если б вас допустили на кухню, то вы бы увидели... Постираться нельзя, горячей воды нет, тазиков, ведер. Девочки хотят переодеться, сами понимаете, баня только один раз в неделю. Продукты нам передают раз в месяц, кому-то хочется приготовить, свое сделать. Хорошо, хоть кипятильники разрешили, а то вообще все нельзя. Я понимаю, что тюрьма, но посмотрите на эти жуткие стены, условия... Ничего путевого. Простыней чистых вообще не выдают, люди спят на матрасах. А я ведь не такой преступник, у меня 211-я статья, чисто дорожно-транспортное происшествие. Сбила случайно человека, шесть лет дали, осудили очень строго. Старичку 75 лет было. Может, он через неделю и так помер бы. (В камере дружный смех.) За что я сижу?
- Вы были нетрезвы за рулем?
- Ну, немножко пивка выпила... Это не самое страшное. Самое страшное для меня здесь - "фильм ужасов". Никакая организация, ассоциация добродетельная не хочет заниматься нами. Бывает, конечно, но редко. "Духовная свобода" приходит - в неделю раз. А вот государство не хочет нами заниматься. Чувствуете, как тут трудно дышать? Хоть фрамугу бы открыли. Чтоб проветривалось - воздух не проходит. Мы на третьем этаже, тут очень душно. Хоть и наказали нас, но дышать нам всетаки надо. Ведь это живой туберкулез. Спать невозможно. Мы сидим по 2-3 месяца, ждем этапа. Зачем нас так долго держат, условия тут такие безобразные. Все страдают. Отправили бы сразу на зону. Какие мучения тут. Вы знаете, что такое женщина, какие у них проблемы бывают? А тут в туалет мы занимаем очередь с утра и к вечеру попадаем! Да, а что тут смешного? Вот тут мы едим, спим, отсюда и болезни, чесотка, всякие нарывы. Тут ведь ничего не вылечивается, здесь гниют, вши постельные. А администрация говорит: что вы все возмущаетесь, будет еще хуже! Подумаешь, спишь на полу! Не хочешь - в парашу положим, там будешь спать... Тарелок, чашек не хватает, ложек не дают. Хочешь - пальцем ешь. Хочешь - вообще не ешь. Кому ты здесь нужен? Помрешь - ну и что... Для больных даже анальгина нельзя выпросить. К зубному врачу не допросишься... Наказание не должно быть физическим истязанием. А нас истязают. Вот женщина, ей 65 лет, сидит. Три месяца дали ни за что. Человек на пенсии.
Средний возраст "зэвки" - 36 лет.
В женском корпусе Бутырской тюрьмы около 600 подследственных женского пола. А за последние десять лет в этих стенах побывало около десяти тысяч женщин.
Бутырка - самая посещаемая журналистами, комиссиями, международными организациями, гуманитарными фондами тюрьма. Посетители с воли долго вытерпеть дух переполненной камеры не в силах. Потому, пообещав содействие, быстро ретируются. А проблемы Бутырки остаются. У тюрьмы-старушки возраст преклонный. Торопиться ей некуда.