На райскую планету

Так рассуждал ученик Николай Буяновский, представитель земной цивилизации, прячась в траве, как мышонок, чтобы его не заметили чудовища. Но Ники Буян заговорил по-иному, услышав в наушниках отчаянный крик Нуми: «Ники, где ты?»

– Я здесь, не бойся! Сейчас что-нибудь придумаем! – сказал Ники Буян.

– Не надо ничего придумывать! – отозвалась эта странная пирранская девчонка. – Главное, чтобы тебя не заметили. Ох, мне все кости переломали! Хоть бы съели поскорее, чтобы кончилось это мучение.

Мальчик осторожно поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит и почему Нуми подбрасывают в воздухе, как игрушку. Битва стихла, шеи и хоботы лениво покачивались, один из хоботов держал серебристый скафандр, двигал его вверх-вниз, будто лифт, и, кажется, показывал остальным.

– Нуми, слушай! – задыхаясь воскликнул Ники. – У тебя руки свободны! Когда он тебя опустит, кольни его лезвием! Я постараюсь отвлечь их внимание, а ты беги!

– Нет, это опасно! Для тебя опасно!

– Делай, что говорят, слышишь! – Ники разозлился на собственный страх. – Слышишь? А то потом я так тебе надаю, что…

– Как это надаешь? – возмутилась Нуми и заплакала. – Беги, Ники, беги! Оставь меня, это бессмысленно!

– Молчи, глупая, не то как дам! Делай, что тебе говорят, только подай знак!

И хотя девочка не подала ему знака, Ники выждал, когда хобот чудовища снова опустит ее на землю, и вскочил на ноги. Чтобы привлечь к себе внимание, он махал руками и дрыгал ногами. Но чудовища не выпустили Нуми – может, они его просто не заметили? Одним прыжком он оказался неподалеку от них, крича изо всех сил: «Лезвием их, лезвием!» Он летел с такой скоростью, что потерял Нуми из вида; оглохнув и ослепнув от собственной ярости, Ники уже не мог остановиться, будто это не он прыгает, а какая-то сила подкидывает его куда попало и как ей вздумается. Он чувствовал себя как шарик для пинг-понга: брось его на пол, и тот будет подпрыгивать туда-сюда.

И все-таки что-то остановило его. Прямо в воздухе, посреди прыжка. Что-то плотно обхватило его за пояс и замедлило его полет. Это что-то было серо-черным, толще любого питона в зоопарке; и оно несло мальчика к серо-черным спинам не то китов, не то гигантских слонов. Из-за спин то и дело высовывалась какая-нибудь жуткая голова с вытаращенными пластинчатыми глазами, готовая ухватить добычу. Ники уперся в питона кулаками, попробовал повернуться, но обруч стянул его еще сильнее. Он только краешком глаза успел заметить, что далеко внизу, на траве, лежит Нуми. Чудовища отпустили ее, чтобы схватить его.

– Беги! – крикнул ей Ники и выхватил оружие – лезвие и газовый пистолет.

Конечно, и думать было нечего, что ему удастся перерезать гигантский хобот чудовища: но если этот хобот поднесет его поближе к глазам зверя или его разинутой пасти, можно ткнуть ему в глаз лезвием или выстрелить газом в морду.

Нуми, кажется, угадала, что он собирается делать, и в его ушах зазвенел ее голос:

– Ничего не делай, слышишь? Ты их только разозлишь! Потерпи, скафандр выдержит. И спрячь оружие, не то потеряешь. Я свой пистолет выронила.

Наверное, она уже в безопасности, раз отдает такие длинные распоряжения.

Хобот пронес Ники мимо одной головы, потом как будто показал еще одной, а потом начал им размахивать в воздухе, словно маятник. Ники чувствовал себя как на качелях в парке аттракционов: сидишь на доске, висящей на цепях, а тебя носит взад и вперед. Он решил послушаться девочку и сунул в карманы свое оружие, которое ничем не могло ему сейчас помочь. Так у него хотя бы руки будут свободны. И хорошо сделал, потому что в следующий миг обруч расслабился, и он полетел вниз головой. Однако нога его, непонятно как, зацепилась за краешек обруча, и мальчик повис в воздухе. Кровь прихлынула к голове, перед глазами поплыли круги. Но надо было что-то делать. От этой качки можно и умереть.

Он собрался с силами, сделал рывок и обхватил двумя руками то, что так безжалостно его качало. И тут же почувствовал боль в щиколотке. Если бы как-нибудь высвободить ногу, можно бы и прыгнуть, потому что чудовище ослабило хватку. Но вот оно выпустило ногу Ники и вытянуло хобот прямо, как телеграфный столб. Ники немедля съехал по нему вниз и ступил на землю. Однако тут же охнул от боли: в щиколотку будто вонзился нож. Надо было бежать как можно быстрее, но он не мог и шагу ступить. И тут его опять схватили, на этот раз – за локоть.

– Не двигайся!

Это сказала Нуми. Надо же, он рисковал жизнью, чтобы спасти ее, а она преспокойно стоит себе на месте!

– Ники, поверь мне, бежать нет смысла. Я уже сколько раз пробовала, но они опять меня ловили и начинали подкидывать. Стой спокойно. Мне почему-то кажется, что они не хотят нам зла. Им просто интересно нас рассмотреть…

Может, она права? Ведь чудовище в конце концов отпустило его. Но что это за чудовище?

Снизу ребятам были видны только гигантские ноги, будто колоннада у парадного входа в Народный театр. И еще прямо перед ними неподвижно и вяло висел огромный хобот. Больше ничего рассмотреть не удавалось – ведь нельзя рассмотреть огромное здание, когда стоишь близко от него.

– Нуми, кто они такие? Ты хоть что-нибудь узнала?

– Нет, но их излучения не внушают ничего тревожного. Мне кажется, они не враждебны.

– Давай потихоньку двигаться назад, – предложил он шепотом, будто боялся, что его услышат, и взял Нуми за руку.

Ники осторожно попятился и потянул за собой Нуми, но хобот тут же преградил ему дорогу. На кончике его было нечто вроде копыта или огромнейшей ладони. Эта самая ладонь растянулась вширь, расправила складки морщинистой кожи, и оттуда показались длинные пальцы с острыми когтями. Ники в ужасе отпрянул и упал на траву.

– Не шевелись! – снова предупредила его Нуми.

Пальцы охватили шлем мальчика и потихоньку потянули кверху, будто хотели поставить его на ноги. Потом стали осторожно ощупывать скафандр, словно проверяли, не сломалось ли что-нибудь. И тут Нуми – ох уж эти девчонки, хотя б и пирранские! – вместо того, чтобы воспользоваться обстановкой и удрать, сделала то, чего Ники никак не ожидал.

Она медленно подошла к хоботу, прислонилась к нему и начала его гладить и похлопывать по нему, как люди гладят и ласкают любимую кошку или, в крайнем случае, лошадь. Хобот выпустил Ники и повернулся к девочке, и она еще теснее прижалась к нему, не переставая поглаживать. Хобот схватил ее, понес к голове, которая смотрела сверху во все свои вытаращенные глаза-пластинки. Сейчас этот зверь ее проглотит! Ники совсем онемел от страха. Он даже и думать забыл о бегстве, хотя момент был подходящий. И потому не будем приписывать ему чрезмерную храбрость. Он просто с трудом соображал в эту минуту.