Второй вариант

Скоропалительный треск ППШ прорезал морозный воздух, звонким эхом пронесся над землей. Запели над головой пули. Ребята! Видят, если ведут прицельный огонь. И не от страха, а от дикой радости забилось сердце. Один из бежавших следом немцев по-звериному рыкнул и ткнулся головой в снег. Второй склонился над ним, потащил. Они начали отставать.

Автоматные очереди приближались. Шарапов догадался, что ребята нашли в землянке его шапку, организовали погоню и бросились на выручку.

Так и есть! Снаряды плотной стеной встали на пути немецких разведчиков. Они кинулись назад, потом побежали влево. Куда-то исчезла группа прикрытия. Всего двое с ним! Обстановка изменилась. Смена "носильщика" отпала. "Надо начинать, пока снова не сбежались,- решил Полуэкт.- Заднего бью ногой, а с передним что делать? Придется все-таки головой..."

Ослепительно яркая вспышка внизу. Грохот. Взрывная волна подбрасывает немца вместе с Шараповым. Мрак и тишина, словно в могиле. Соленый привкус крови во рту. Руки свободны! Начинает прорезываться звездное небо. Глухо доносятся разрывы снарядов. Выхватил гранату.

Рядом голос:

- Иван, сдаюсь! Сдаюсь!

Занесенная для удара рука повисает в воздухе - второй немец лежит на боку. Он ранен. А где "носильщик"? Сбежал!

Шарапов выхватывает у раненого автомат. Под его стволом немец ползет обратно.

- Шнель! Шнель,- подгоняет его Шарапов.

- Я бистро, бистро,- отвечает немец на русском.

- Цурюк! - приказывает Шарапов, а сам бросается в снег, кричит:- Ребята, не стреляйте!

Автоматы смолкают. Шаги. Или ему кажется? Да нет, он слышит, а подняться и идти навстречу сил нет.

К нему бежит Скуба.

- Ранен, командир?

- Живой!

- Он еще и с пленным! - оборачивается Скуба к Андрейчуку.

Тот Снимает шапку и надевает ее на командира.

- Уши не поморозил? Холод сегодня наш, сибирский. А я слышу - ползет кто-то. Думаю, не немцы же, и тут твой голос,- не упускает случая похвастаться острым слухом Андрейчук.

В землянке он осматривает раны пленного и ворчит:

- Вся стопа разворочена, и выше колена рана большая. Придется жгут накладывать. Снарядом, что ли?

- На мине.

- А ты как же?

- Я на немце верхом ехал. Контузило только маленько.

Андрейчук перевязывает раны пленного и между делом успевает рассказать:

- Хотели фрицы взять пулеметчиков, но те открыли огонь. Резанули ребят из автоматов, побежали по траншее. Часовой у землянки стал гранаты кидать. И его кончили. Мы поняли - что-то неладно, но пока бежали.." Быстро сработали, сволочи!

Полуэкт слушал Андрейчука и только теперь, в спокойной обстановке, взглянув на происшедшее с ним как бы со стороны, осознал, как ему повезло.

- Спасибо, ребята! Если бы не вы и не мина...- выговорил с трудом, утирая со лба пот.

- На вас всегда страх позднее находит, когда уже все кончится. Почему так, не понимаю? - развел руками Тинибаев.

- Молодец, земеля, в яблочко попал,- хлопнул его по спине Скуба и, довольно улыбаясь, протянул Полуэкту зеркало:- Взгляни-ка на себя, лейтенант. Чистой воды трубочист!

Полуэкт скинул весь в копоти масккостюм, телогрейку и пошел умываться. Распахнутое настежь небо начинало бледнеть, уступая место скорому утру. Шарапов засмотрелся на опрокинутый ковш Большой Медведицы, вспомнил, как качалась она, когда его тащили немцы, Багмута и его напарника вспомнил, словоохотливого Змия, и звезды расплылись, затуманились и заплясали в глазах.

Он поспешил нагнуться за пригоршней свежего снега.

Несколько дней прошло после возвращения Шарапова из госпиталя, не успел он привыкнуть к условиям временной обороны, снова новичком себя чувствовал, как получил приказ - "срочно пленного". Срочно,- значит, этой же ночью, без подготовки, без наблюдения. Вернулся во взвод расстроенным, а ребята, выслушав его сетования, посмеивались:

- Какая подготовка, какое наблюдение, лейтенант? Здесь не через Волхов плыть, не от Кириллова монастыря брать. Пойдем на запад и где-нибудь найдем, но предупреждаем: орденов и медалей за "языков" уже не дают, кончилось наше время.

Разведчики были в благодушном настроении, смеялись, подначивали его и, казалось, совсем не думали о ночном поиске. Раньше всегда переживали, а нынче будто в гости собирались. Или он что-то не понимает, или у ребят от успехов голова закружилась - на непрочной обороне немцы еще бдительнее должны быть. До сумерек, однако, снарядились, попрыгали, не бряцает ли что, и пошли к реке Мшаге, где у Спасских оказалось "в заначке" хорошее местечко. Здесь под берегом, ютясь в снежных норах, стояло заслоном отделение второго батальона. Грязные, в прожженных шинелях, заросшие щетиной старички-поскребыши из тыловых служб полка так обрадовались разведчикам, словно те им письма из дома доставили. - Сменять нас прибыли, да?

- Нет, папаши, пленного брать.

- Тоже хорошо. Мы хоть на живых людей посмотрим. Стоим тут, как на необитаемом острове. По стрельбе знаем, что и справа наши есть, и слева, а кто где, сам черт не разберет. Не найдется ли у вас закурить, ребятки?

- Началось! Нет ли у вас бумажки закурить вашего табачку, а то у нас спичек нету,- пробурчал Бербиц, но папаши его "не услышали".

- Третий день без махорки и на одних сухарях сидим,- с наслаждением задымили, закашлялись натужно и дальше свою линию повели:- Поди у вас и фронтовые имеются? Нам по сто не надо, нам бы и по половиночке хватило для сугрева души и тела.

При этих словах Бербиц поднялся и, заинтересовавшись чем-то, пошел "наблюдать за противником".

- Бербиц,- окликнул его Шарапов.

- Что Бербиц, Бербиц? Если мы всех поить будем, так нам в святые надо записываться,- не сразу отозвался добытчик и хранитель водочного запаса взвода.

- Бер-биц! - построжел голос Шарапова и сразу смягчился:-Ты же старшиной на складе был, ты все можешь, и запасец у тебя имеется.

- Запас карман не дерет. А если ранят кого и тоже "для сугреву" потребуется?

- Что-то много разговариваешь, Миша. Вот оставлю тебя комендантом этой "крепости", тогда по-другому запоешь.

- Я о себе забочусь, да? - еще сопротивлялся скупой на водку Бербиц, но руки стали развязывать затянутый морским узлом мешок проворнее, и тот наконец распахнулся.- Пожалуйста, пожалуйста. Если всем до Проньки, то и мне тоже.

Нахохлившиеся солдаты оживились, вожделенно завздыхали, а когда увидели, что своенравный старшина стал вдруг щедрым и наливает по полной мерке, совсем повеселели.

- Пейте, пейте, солдатики - бравые ребятики, не думайте, что Миша Бербиц скупой рыцарь, что ему больше всех надо,- приговаривал Бербиц, наполняя очередную мерку и с ехидцей поглядывая на Шарапова.- У нас лейтенант рубашку последнюю отдаст, он всех обнять готов. Кому мало, еще добавлю.

Тут уж разведчики встревожились - раздаст все, чтобы досадить командиру. И солдаты забеспокоились:

- Вам-то останется?

- А нам не надо. У нас до задания - сухой закон, а потом... если доживем, то посмотрим.

Выпили солдаты, согрелись и рассказали, что против них, на той стороне излучины, немцев немного, тоже не больше отделения. Постреливают редко, и они не усердствуют во избежание потерь. Подобраться к фрицам можно берегом, если идти в обход и нападать с тыла, можно и напрямую. До них близко. Гранаты, конечно, не докинешь, но каждый звук слыхать.

Еще побеседовали, и на той стороне котелки забрякали. Решение созрело немедленно. Вася Бахтин предложил:

- Рванем напрямую, а? Пока не пбужинали.

Рванули, на ходу побросали гранаты, нагрянули на немцев так неожиданно, что те бросились наутек. Один только, раненный в ногу, убежать не смог. На плащ-палатку его, и быстренько в полк.

Видя такую легкую победу, солдаты прибежали, термоса с горячей пищей в свои норы поволокли, одеяла из землянок, гранаты немецкие с деревянными ручками, даже часы настенные.

- Зачем таскаете? - пытался остановить их Шарапов.- Занимайте землянки и оставайтесь здесь.