Страница 122 из 127
Перекосившись от боли, с запрокинутой головой, Квантик сказал:
-- Его здесь нет.
-- Где -- он!
-- Не знаю.
-- Где -- он!!
Росомаха приставил большой палец ноги к глазу Квантика, приготовившись надавить.
Но тут счел необходимым вмешаться обер-атаман Пшигль: он снял с пояса электрическую дубинку, перегнулся через стол и ткнул ее концом в многострадальную часть тела Росомахи. Послышался треск, сверкнула молния электрического разряда, запахло паленым. В следующее мгновение раздался такой крик, от которого у всех присутствовавших разом заложило перепонки.
Перекувыркнувшись несколько раз в воздухе, несчастное полуживотное разнесло вдребезги оконное стекло и вылетело наружу.
Приблизившись к окну, бандиты увидели, что Росомаха, целый и невредимый, с воем катается по мокрым листьям, схватившись за больное место.
-- Послушайте, никакого Ослика здесь нет! -- воскликнул Мемега. -- И прошу вас, оградите нас от этого ужасного дикого существа!
-- Плевать на него, -- сказал Ханаконда. -- Идемте, где тут у вас реактивное снаряжение? И вы двое тоже, -- он кивнул Пшиглю и Квантику. -- Вы тоже полетите с нами. Будете показывать дорогу.
-- Куда? -- не понял Квантик.
-- Туда. -- Ханаконда указал пальцем вверх. -- На внешнюю оболочку. Туда, где вторая ракета землян. Хотим наведаться к ним в гости. Несмотря на то что они забыли нас пригласить...
Квантик дернулся, но в ту же секунду заклацали затворы автоматов, и четыре ствола уперлись в затылки четверых сидевших за столом гномов. Выбора не было.
Глава двадцать восьмая
Ночной полет. Обер-атаман Пшигль действует
как профессионал; доцент Квантик ведет себя как дилетант,
потому что его обучали совсем другому
Не прошло и часа, как восемь фигур, облаченных в космические скафандры с реактивными ранцами, взмыли в черное ночное небо.
Лететь приходилось по касательной, потому что ледяной туннель в это время суток находился где-то над Большим Материковым проливом и продолжал смещаться в сторону полуострова Клушка. Догоняя время, стремительно уносящиеся огоньки-кометы скрылись за восточным горизонтом.
Вот впереди снова забрезжил вечер, стало светлее, внизу заблестела вода пролива. Вот стало совсем светло: они догнали вчерашний день, еще только катившийся к вечеру на западе полуострова Клушка.
-- Вверх, за мной, -- скомандовал Квантик, и вереница комет-гномов круто рванулась вверх, прорезав слой облачности, словно рыхлый снег.
В сиянии светящегося газа, обволакивающего изнутри скалистую небесную твердь, стали видны обращенные книзу своими вершинами покрытые инеем каменные горы, ущелья и долины, сверкающие и искрящиеся в свете дня.
Зачарованные представившимся зрелищем, бандиты нарушили строй, беспорядочно разлетелись, и обер-атаман Пшигль сразу воспользовался этим. Оказавшись позади, вне поля их зрения, осторожно маневрируя, он подлетел к ближайшей фигуре и повернул краник подачи топлива. Двигатель зафыркал, давая первые сбои. Пшигль залетел со спины к другому бандиту и проделал с его реактивным ранцем ту же самую операцию.
-- Эй! -- закричал первый в переговорное устройство. -- У меня мотор сломался! Я падаю!..
-- Ай! -- закричал второй. -- Держите, держите меня скорее!!
В это время доблестный полицейский уже подлетал к третьему бандиту. Но тут третий, оказавшийся Ханакондой, повернулся к нему лицом.
-- Пшигль! -- прохрипел он в ярости. -- Это Пшигль, стреляйте в него!
И он первый дал очередь из автомата, но, по счастью, его закрутило, и все пули пролетели мимо. Не долго думая Пшигль отстегнул ранец и полетел вниз, следом за Хорьком и Губошлепом, которые продолжали вопить, обезумев от страха.
-- Тише, вы! -- прикрикнул на них обер-атаман. -- Сейчас раскроются парашюты, ничего с вами не будет.
Воспользовавшись замешательством, Квантик тоже сделал движение, чтобы скинуть с себя ранец, но Ханаконда, зорко за ним следивший, сразу нацелил на него ствол автомата:
-- Даже не пытайтесь, господин Квантик. С такого расстояния я не промахнусь.
Над головами Хорька и Губошлепа хлопнули парашюты, и они сразу перестали вопить. Потягивая то одну, то другую лямку, Пшигль старался держаться от них поблизости. Автоматы эти двое в панике побросали, и теперь опытный полицейский намеревался взять их голыми руками.
Так оно и вышло. Едва коснувшись земли и не дав бандитам опомниться, Пшигль вылез из своего скафандра, снял с пояса наручники и щелкнул замками на их запястьях. Наручников была только одна пара, поэтому Хорьку достался браслет на левую, а Губошлепу на правую руку. Поднявшись, они сделали попытку побежать, но вышло так, что побежали они в разные стороны, тут же упали и завыли от боли.
Пшигль свинтил с их голов гермошлемы и скомандовал:
-- А теперь вперед, чуда морские. До ближайшего участка будете топать прямо в обмундировании. Придется, конечно, как следует попотеть, да уж ничего не поделаешь. Зато в каталажке обещаю вам холодный душ из шланга. Ну, живо!..
Они находились поблизости от Фантомаса. Вдалеке, за мокрым картофельным полем, уже виднелись первые городские застройки. Двое гномов в пузатых скафандрах и один в полицейской форме поплелись напрямик, увязая по щиколотку в черноземе.
Глава двадцать девятая
Как легкомысленное времяпрепровождение Задиры и Липучки
поставило под большой вопрос дальнейшую судьбу
Жмурика, Тефтеля, Ханаконды и Росомахи
Прошла неделя с тех пор, как спасательная экспедиция земных гномов совершила посадку на лунной поверхности. И прошло три дня с тех пор, как астроном Звездочкин и писатель Баян остались вдвоем в ракете наблюдателей. Наблюдать было нечего и, соответственно, передавать на Землю тоже было нечего. Но скучать им не приходилось: обе эти творческие натуры были целиком поглощены своей работой. Звездочкин, пользуясь идеальными условиями для астрономических наблюдений -- такими, как полное отсутствие облаков и вообще какой бы там ни было атмосферы, затрудняющей видимость, -- проводил все время у телескопа. Баян же продолжал неустанно испещрять страницу за страницей черновыми записями своего первого романа. И это было удивительно, потому что роман должен был создаваться прямо с натуры. То есть Баян намеревался описывать художественным словом ход экспедиции со всеми приключениями, опасностями и репликами героев. Однако Баян ничего подобного видеть и слышать не мог, потому что не выходил из ракеты и даже вообще редко поднимал голову от бумаги.