Страница 27 из 36
Я вспомнил, как Хаш-хаш настаивал на сборе сведений о месторождениях вольфрамовых и алюминиевых руд, но воздержался от замечания.
Раздался стук в наружную дверь. Хаш-хаш вышел в переднюю, открыл дверь и стал сердито шептаться с кем-то. Вернувшись, он шепнул мне:
- У меня нет ключа от другой комнаты, придется привести сюда человека. А вы уходите немедленно и не смейте заговаривать со мной. Ждите моего звонка завтра вечером.
Он привел кого-то и усадил в углу комнаты. На слух я определил, что пришли двое. В это время во двор въехала машина и дала протяжный гудок. Хаш-хаш выскочил в переднюю и, открыв дверь, стал разговаривать с кем-то по-корейски, вставляя американские ругательства. Во дворе снова зашумела машина. Вдруг свет фар через окно осветил комнату. Только на одно мгновение, но этого было достаточно. Я успел бросить взгляд на сидящих в углу комнаты и вздрогнул. Приведения? Нет, это были не приведения. Напротив меня сидели они - настоящие, живые, воскресшие.
Вошел Хаш-хаш и сказал:
- Ну, тигры, придется всем вам выметаться отсюда. Выходите по одному. Первый выходит в переулок и сворачивает направо, второй - налево, третий выйдет через задний двор в другой переулок. Первым идите вы, Хиропон. Не смейте прощаться вслух.
Я громко засмеялся.
- Обойдемся без этой церемонии, подполковник. Мы, японские офицеры специальной службы, умеем узнавать друг друга в темноте по запаху. Здорово, Дзинтан и Муссолини!
Они дружно гаркнули:
- Здорово, Каппа!
- Я сменил кличку. Теперь меня зовут Хиропон. Подполковник Харшбергер, наш благодетель, банзай!
- Банзай! - подхватили они.
Хаш-хаш протяжно свистнул:
- Вот это ловко... узнали друг друга по запаху, черти...
Я вытащил спички из кармана:
- А вот и спички. Подполковник, нам надо отпраздновать встречу. У вас в шкафу есть виски. Давайте выпьем вместе, кутнем как следует.
- Здесь вам не бар, - сказал Хаш-хаш строго. - Пейте в другом месте, а мне сегодня нельзя пить.
Мы вышли втроем и отправились ко мне. Я провел друзей в комнату Миками, а сам, пройдя к себе, схватил фотокарточки на этажерке, изорвал их на мелкие кусочки и швырнул в стенной шкаф.
Из ближайшего ресторана нам доставили угощение и несколько бутылок сакэ. Мы начали пить. Я не спрашивал у друзей, каким образом их конверты и сабли оказались у других. Дзинтан и Муссолини тоже не касались этой темы. Но через некоторое время Дзинтан, усмехнувшись, сказал:
- Я был уверен в том, что ты догадаешься обследовать трупы и поймешь в чем дело.
Мне ничего не оставалось, как подтвердить это. Я сказал, что, осмотрев трупы, сперва удивился, а потом понял и решил последовать примеру друзей.
- А где Кацумата и Минэ? - спросил я.
- Один на Окинаве, другой на Тайване, - ответил Муссолини.
Мы пили до утра. Последнее облако сошло с моей души. Мои друзья живы, никто из нас не был трусом. Судьба избавила нас от смерти в то утро, потому что предназначила для грядущих великих дел.
6
Доктор и Лим Хо задержались в Сеуле и вернулись в конце средней декады августа, спустя несколько дней после четвертой годовщины капитуляции. На этот раз мы встретили траурную годовщину без чувства скорби. В тот день контора Аояма, помещающаяся в Маруноути-билдинге, получила приказ из Хибия набрать офицеров-инструкторов и сформировать отряд волонтеров из офицеров и унтер-офицеров для отправки на материк. Правда, нас опечалила весть о смерти Исихара. Умер самый дальновидный из всех генералов империи. И умер как раз на пороге больших событий, которые он предсказал в своей "Последней войне".
Сейчас же после возвращения Роберта Хана наша группа возобновила работу. Штаб главнокомандующего убедился в том, что начинать активные действия без солидной разведывательной подготовки нельзя.
Из Сеула прислали новую схему мероприятий. На этот раз она была очень подробной. Бирд использовал нашу программу, забракованную им недавно, и дал точное расписание действий на 1950 год по кварталам. Все предложенные нами комбинации для проникновения в неприятельскую агентурную сеть и ее контриспользования, для расширения контингента объектов вербовки, проведения особых акций, начиная с бактериологических мероприятий и акций по физическому устранению северокорейских политических и военных деятелей, были приняты полностью. На каждый квартал было намечено уничтожение двух членов правительства и двух чинов высшего командования. С 1 января по 1 июля 1950 года должны были стать трупами восемь лидеров северян.
Мы дополнили схему Бирда программой увеличения стационарных агентов ("ар эй") и маршрутных агентов ("ди эй") и создания нескольких резервных резидентур, которые должны вступать в действие только в случае провала основных.
По окончании этой работы Хаш-хаш дал нам для детальной разработки схему акций, связанных со вторым этапом осуществления плана "Эй Би Си".
Операции, перечисленные в этой схеме, объединялись условным наименованием "Первая специальная служба" и предусматривали создание агентурной сети во всех крупных городах Манчжурии и Пекин-Шанхайгуаньского района. Эти мероприятия имелось в виду провести в течение периода январь май 1950 года.
Все работы по новой схеме Бирда и по схеме "Первая специальная служба" были закончены нашей группой в начале декабря. Сейчас же после этого Хаш-хаш приказал полковникам Хидака и Судзуки направиться вместе с Лим Хо в Сеул для непосредственного участия в осуществлении намеченных действий.
Хидака взял с собой группу офицеров, работавших ранее в органе специальной службы в Китае, а Судзуки - двадцать офицеров, окончивших в свое время разведывательные школы Накано и Нанайскую в Корее.
Контора Аояма уже подготовила к отправке в Корею три отряда - первый отряд был сформирован генерал-лейтенантом Ватанабэ Ватару, второй полковником Саваи Тецуба - тем самым, который во время прошлой войны был советником "короля Монголии" Дэвана, а третий - вице-адмиралом Кондо Эйитиро. Отряд Кондо, состоявший из танкистов, направился на Окинаву для специального обучения.
От имени начальника штаба главнокомандующего генерал-майор Альмонда Хаш-хаш объявил нам благодарность. Я и доктор получили отпуск на неопределенный срок. Роберт Хан уехал в Атами, где снял виллу, а я решил после Нового года пройти курс лечения в Юмото, недалеко от озера Тюдзендзи.
За день до моего отъезда на курорт ко мне пришли Дзинтан и Муссолини. Они уезжали на Тайвань.
- Жалко, что вы едете туда, - сказал я. - Самое интересное начнется в другом месте.
Дзинтан посмотрел на карту Азии, висевшую на стене над этажеркой, на которой теперь стоял портрет Исихара.
- Когда начнется, везде будет интересно, - тихо сказал он. - Можем встретиться в следующий раз в самом неожиданном месте. Перед началом прошлой войны я простился со своим братом-моряком, он направился к Гавайским островам, я - в Тяньцзин, а через месяц мы встретились у берегов Явы. Вот так может произойти и на этот раз.
Муссолини провел пальцем по карте от Тайваня до Пекина и затем до продолговатого, имеющего форму бумеранга Байкала.
- Встретимся здесь.
Мы решили покутить на прощание. Объехав несколько модных кафе и баров и изрядно охмелев, мы очутились около станции Отяномидзу.
На углу улицы мы увидели старичка гадальщика с длинными белыми усами, в старинной шапочке с хвостиком и в темных очках. Перед его столиком стояла богато одетая женщина. Он рассматривал в лупу ее руку. Женщина повернулась, и мы увидели плакат, приклеенный к столику: "Долой суеверия! Научная физиогномика и хиромантия".
Мы узнали его сразу и, переглянувшись, захохотали. Я предложил подойти к гадальщику поздравить его с успехами на новом поприще и спросить, что нас ожидает в будущем. Мы подошли к Осьминогу и, щелкнув каблуками, отдали честь. Он взглянул на нас поверх очков и открыл рот, но сейчас же взял себя в руки. Медленно оглядев нас с головы до ног, он опустил глаза и сказал печально-торжественным голосом: