Рыцарь и Ко

- Люблю, но у папы ладонь больше.

Из народного юмора

- А кстати! - как всегда некстати вмешался любезный Причард. - Вот я слышал, что в Камелоте самый главный волшебник - Мерлин. Вы ему не родственник, случайно?

- Случайно не родственник, - хмуро ответил старик. - Случайно это я сам.

- Так ты же говорил... Э-э-э...

- Ну да, Мерин. Я тут поколдовал неудачно, вот буква "л*" и затерялась. Мне теперь этих букв знаешь, сколько надо? А, куда тебе. - И Мерин махнул рукой.

* Латинская буква "Л" - обозначение фунта стерлингов. Почему не "Ф" и не "С" - мы не знаем. Вероятно, еще один образчик пресловутого английского юмора. - Прим. авт.

Мне стало немного стыдно за своего оруженосца.

- А что же ты, такой могучий волшебник, от такого мелкого дракотика отколдоваться не смог?

- Возвращаясь к вышесказанному, - оборвал волшебник и посуровел. Позолоти ручку!

Кончик его колпака на петельках откинулся в сторону, обнажая прорезь в колпаке, как в копилке.

Прич поглядел на меня, потом на Матильду, понял, что ему не отвертеться, вздохнул, вынул из кармана монетку и кинул ее в прорезь. Колпак мелодично заиграл: "Ах, мой милый Августин!", а колдун заметно повеселел.

- А потому...

- Стоп!

- Кто это сказал? - с раздражением спросил Мерин.

- Я! - крикнул Штуша. - Я забыл, какой был вопрос!

- Позолоти.

- Рад бы, да нечем, - развел лапами Кутя. - Седло - и то не мое.

- А на желание! - торговался старик. - Если скажу, потом желание выполнишь!

- Трудное небось?

- Какое получится. Да не бойся, ничего страшного, так, что-нибудь по хозяйственной части...

- Давай, соглашайся, - дернула Штушу за хвост, Тильда. - "Августина" охота послушать!

Кутя кивнул, мы прослушали музыкальное сопровождение, и старец торжественно сказал:

- Как и было оговорено, сперва вопрос: "А что же ты, такой могучий волшебник, от такого мелкого дракотика отколдоваться не мог?" Теперь ответ. Как раз из-за этой поганой буквы "л". Вместе с ней у меня улетучилось энное количество волшебной силы.

- Какое количество? - опять вмешался Кутя.

Мерин молча показал на колпак. Штуш зажал себе рот лапами и отступил.

- И теперь мое могущество прямо пропорционально вот этому, - закончил отвечать колдун и потряс головой. В колпаке зазвенело.

- А я слышал, что у волшебников вся сила в посохе, - робко сказал я.

- В общем-то, вся сила - в волшебном порошке, - строго заметил Мерин. С его помощью можно разнести любых врагов, и тогда проблем не будет. Но вот остальная сила - в заклятьях. А посох... Враки.

Он с кряхтеньем взобрался на посох, и тот, закряхтев не хуже Мерина, полетел по дороге. Мы пришпорили лошадей и Штушу и еле нагнали его возле моста через речку. Переправившись, некоторое время мы ехали в молчании. Потом наш нежданный попутчик неожиданно завел заунывную песню.

- О-он зарезал сам себя-а! - нудел он. - Ве-я-селый разгово-ор!

- Почему веселый? - не удержалась Матильда. - Зарезал же! Убийство!

- Позолоти ручку! - хитро подмигнул Мерин.

На "веселый разговор" лишних денег не было, и вопрос так и остался открытым. Волшебник же не унимался. Далее из его вокализов мы узнали, что "в одной эскадрилье служили друзья", "тяжелым басом гремит фугас", "лыжи у печки стоят" и что "здесь вам не равнина, здесь климат иной". На наши наводящие вопросы он отвечал только скабрезным подмигиваньем и своим вечным "позолоти ручку". Некоторое время мы развлекались тем, что выдавали свои варианты слов "фугас", "эскадрилья" и "Домбай". Меня же больше всего зацепила загадочная "страховка", на которую Мерин призывал молиться. Сплюнув, на всякий случай, через левое плечо, я пришпорил Вадика и проехал вперед, где и продолжил путешествие. Но и здесь до меня долетали вопли Причарда, который, напару с Мерином, надсадно потягивал: "Како-ое нам дело до все-ех до вас! А ва-ам - до ме-ня-а-а!!!"

Посовещавшись с Тильдой, мы выделили наконец Мерину небольшую сумму в обмен на то, чтобы он какое-то время не пел, а заодно и рассказал нам все про "страховку". Однако из его объяснений лично я не понял ничего, кроме того, что "у этого термина есть два абсолютно разных значения, кои сейчас вам и будут изложены в надлежащем порядке".

- Да за эти деньги, - кипятилась Матильда, - он нам и про "эскадрилью" с "лыжами" объяснить должен!

Но Мерин разводил руками, намекал на какие-то "тарифы" и "расценки", после чего пришел в совсем хорошее расположение духа и выдал следующую порцию народного творчества, звучащую чем-то вроде: "Гнусь болотная, притопали старатели, все болота, все ручьи перелопатили!"

- Зря он про гнусь, - поделился сомнениями Кутя. - Ее хоть и не видели в этих местах лет уж так двести, а все-таки...

В это время мы как раз подошли к очередной развилке. Три дороги змеились в разные стороны, дразня каждая своим удобством. Одна была мощеной желтым кирпичом, вторая шла по открытому месту, на солнышке, в конце же третьей заманчиво блестело приятное озерцо.

- Никакой развилки здесь быть не должно, - сказал я.

- А что должно?

- Вон у Прича спроси, он с Хруней ездил. И с папой, кстати.

- Да, - нервно сказал "саблезубый" оруженосец. - Неделю едем лесом, потом пойдут уже логрские деревни, а там и до Камелота недалеко. Никаких развилок здесь никогда не было.

- Да и лес какой-то не лесной, - кивнула Тиль. - Дремучий слишком. В глущобу путь его лежит до дерева Тум-Тум.

- Это не здесь, - отозвался вдруг Мерин. - Это в восточной части. А мы - на западе.

- Что делать-то будем, господа и дамы, а также непонятные существа? спросил я.

- Можно вернуться! - бодро предложил Прич.

- Можно кинуть монетку, - дал идею волшебник. - Только у меня лишних нет.

- А можно еще прочитать то, что написано на камне, - подал голос Штуша.

Действительно, на развилке полулежала вросшая в землю замшелая каменная плита. Надписи на ней были вырублены на незнакомом языке. Да еще и рунами. Я приуныл.

- Можешь? - спросил я у Мерина.

- Могу. Позолотишь?

- Позолочу.

Я кинул в колпак несколько монет и с удовольствием слушал мелодию, пока старик, тряся бородой, разбирал надпись.

- Вам обязательно надо знать, что написано? Или можно подробности опустить?

- Хотя бы скажи, куда ехать?

- Туда, - показал Мерин налево, на солнечную дорогу. Мы тронулись в путь. Нехорошие предчувствия так и не оставили ни меня, ни моих спутников. Поэтому удивление было не слишком сильным, когда, спустя полдня, солнышко заменили сгустившиеся облака и болотное марево, из которого, выстроившись в цепочку, с лопатами на плечах и напевая что-то вроде: "Хоу-хоу-хоу!", на нас вылезли вышеупомянутые гнусы.

Мерин завопил и быстро нырнул в кусты, где замаскировался: покрылся листочками и выпустил корни. Остальным пришлось отбиваться. Гнусь с визгом и лопатами наперевес ринулась на нас. В первом своем настоящем бою мы не сплоховали: моя дубинка славно гуляла по вражьим шеям и спинам, ни одна стрела Тиль не ушла мимо цели (а у нее их было три), хвост Штуши, как бешеный, крутился и извивался, разбрасывая гнусов во все стороны. Прич, правда, был безоружен, но его Бозо чудесным образом осмелел и топтал гнусов налево и направо. В один из благоприятных моментов Прич ухватил одного из нечистых за бороду и начал им отмахиваться от остальных. В другой руке у него была отобранная у этого же гнуса лопата. Я зашиб еще двоих, правда, не до смерти, и Матильда подстрелила одного. И тут Кутя вообразил себя боевым слоном. Он встал на задние ноги и издал свой коронный рев! Гнусь в панике отступила на заранее подготовленные позиции.

- За подмогой пошли, - прохрипел я, утирая кровь: один из противников рассек мне бровь лопатой.

- Не, они всегда по семь ходят, - авторитетно заявил Штуша.

- А я думала, их больше было, - сплевывая выбитый зуб, заявила Тильда. - Я же застрелила не меньше четырех!

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.