Страница 31 из 93
22 июня к берегам Норвегии вышли четыре лодки. Они заняли позиции между Варангер-фьордом и портом Гаммерфест.
Действиями подводных лодок на коммуникациях противника руководил лично командующий флотом. Обычно в море одновременно выходило 4 — 5 лодок. Каждой из них нарезалась определенная позиция.
Позиционный метод, широко применявшийся еще в первую мировую войну, был хорошо отработан советскими подводниками. Командование Северного флота вдоль северного побережья Норвегии определило несколько позиций, позволявших контролировать движение неприятельских судов на всем пути их следования. Позиции устанавливались вблизи портов или на выходах из фьордов. Размеры их зависели главным образом от географических условий района.
Находясь на позициях, лодки вели поиск противника самостоятельно, так как разведка коммуникаций в начале войны велась слабо, а наведение лодок на цель другими силами вообще не практиковалось. В период полярного дня лодки действовали в подводном положении, используя для наблюдения за обстановкой перископ. В целях скрытности для зарядки аккумуляторных батарей они уходили в открытое море.
До сентября 1941 г. подводные лодки флота совершили 22 выхода на коммуникации противника. Первой боевого успеха добилась «Щ-402» под командованием капитан-лейтенанта Н. Г. Столбова. 14 июля она проникла в порт Хоннингсвог и двухторпедиым залпом потопила транспорт тоннажем 3000 брт.
21 августа «М-172» под командованием капитан-лейтенанта И. И. Фисановича (обеспечивающим был командир дивизиона капитан 2 ранга И. А. Колышкин) прорвалась в порт Линахамари и уничтожила стоявшее под разгрузкой крупное судно. На следующий день, выходя из Печенгской губы, она обнаружила и, удачно атаковав, отправила на дно неприятельскую яхту.
26 сентября в Линахамари прорвалась подводная лодка «М-174» (командир капитан-лейтенант Н. Е. Егоров). Обнаружив стоявший у причала вражеский транспорт, она вышла в атаку и поразила цель. В момент атаки противник заметил ее и долго преследовал. При выходе из Печенгской губы «М-174» села на банку, но благополучно снялась с нее и невредимой вернулась в свою базу.
2 октября 1941 г. в Петсамовуоно прорвалась подводная лодка «М-171», которую возглавлял капитан 3 ранга В. Г. Стариков. Командир заметил у причала два транспорта и выпустил по ним две торпеды. «М-171» тут же погрузилась на 25 м и направилась к выходу. Следуя вдоль восточного берега залива, она попала в противолодочную сеть. Но благодаря исключительной смелости, хладнокровию и искусным действиям командира, самоотверженности и высокой выучке экипажа подводная лодка смогла вырваться из западни и благополучно вернулась в свою базу.
Так были одержаны первые победы североморских подводников. Но командование флота не могло считать этот успех значительным. Невысокие результаты боевых походов подводников объяснялись, с одной стороны, ограниченностью морских перевозок противника в первые месяцы войны, а с другой — ошибками, допускавшимися командирами лодок при выполнении атак.
Осенью 1941 г. бригада пополнилась новыми кораблями. По решению Государственного Комитета Обороны из Ленинграда на Север были переведены шесть больших подводных лодок типа К и Л и две средние типа С.[163] Почти все их экипажи имели хорошую подготовку.
К этому времени соединение уже приобрело некоторый опыт борьбы на вражеских коммуникациях. Командиры лодок стали действовать более решительно, уверенно и грамотно. К тому же с наступлением полярной ночи подводные лодки могли производить зарядку аккумуляторных батарей у берега и тем самым дольше находиться на коммуникациях противника.
Штаб флота, располагая уточненными данными о маршрутах движения фашистских судов вдоль норвежского побережья, в конце 1941 г. несколько изменил нарезку позиций подводных лодок и ликвидировал разграничительные полосы между ними у берега. Как показал опыт первых месяцев боевых действий подводников, эти полосы сковывали инициативу командиров. Отказ от них, по существу, явился началом перехода к более совершенному методу использования подводных лодок — крейсерству в ограниченных районах.
В первые месяцы войны выявился еще один существенный недостаток в деятельности лодок — малоэффективность способа прицельной стрельбы одиночными торпедами, объяснявшаяся усилением охранения транспортов и связанным с этим увеличением дистанции атаки. Поэтому командование бригады пришло к выводу о необходимости перехода к залповой стрельбе с временными интервалами. Этот способ хотя и увеличивал расход торпед, но зато повышал вероятность поражения цели, особенно при стрельбе с больших дистанций. Так, подводная лодка «Д-3» под командованием капитан-лейтенанта Ф. В. Константинова, применяя залповый метод стрельбы, в течение одного боевого похода (конец сентября — начало октября 1941 г.) уничтожила три вражеских транспорта.
С переходом к крейсерству в ограниченном районе и новому способу торпедной стрельбы результативность действий лодок значительно повысилась. Если до сентября 1941 г. подводники потопили всего 2 транспорта и один тральщик противника, то за следующие четыре месяца они уничтожили 29 транспортов и 4 боевых корабля. Особенно большого успеха добилась «Щ-421» под командованием капитана 3 ранга Н. А. Лунина. Действуя на западном участке вражеской коммуникации, она в ноябре 1941 г. уничтожила танкер и два транспорта. Капитан 3 ранга Н. А. Лунин добился успеха благодаря настойчивости в поиске противника, грамотному маневрированию при выходе в атаку и умелому применению залпового способа торпедной стрельбы.
С осени 1941 г. бригада подводных лодок для нарушения коммуникаций противника кроме торпед начала использовать "минное оружие и артиллерию. Первую минную постановку (в районе порта Барде) произвела «К-2» под командованием капитана 3 ранга В. П. Уткина.[164] Затем такое задание выполнили «К-23» (командир капитан 3 ранга Л. С. Потапов) и «К-1» (командир капитан 2 ранга М. П. Августинович). На минах, выставленных «К-23» у порта Киркенес, подорвался транспорт в 1930 брт, а на минных банках, поставленных «К-1» в проливе Брейсунд западнее мыса Нордкин, подорвались танкер и транспорт тоннажем по 5 тыс. брт.
Более активно подводники флота применяли минное оружие начиная с ноября 1941 г. Если за два предыдущих месяца они произвели в неприятельских водах три минные постановки, то в дальнейшем выполняли в среднем три постановки в месяц. Одновременно расширилась и зона использования минных заграждений до Лоппского моря включительно. Всего подводные лодки флота в первый период войны совершили более двадцати выходов на минные постановки и выставили у вражеских баз, портов и в фьордах свыше 400 мин.
Артиллерийское оружие наиболее эффективно применяли крейсерские лодки типа К, вооруженные 100-мм пушками. Особенно преуспел в этом командир дивизиона капитан 2 ранга М. И. Гаджиев. По его инициативе лодки удачно применяли артиллерию как против транспортов, так и против боевых кораблей противника. Однако к помощи артиллерии подводники прибегали лишь в исключительных случаях, когда обстановка не позволяла выходить в торпедную атаку.
Первой применила артиллерию на Севере «К-2» (командир капитан 3 ранга В. П. Уткин). Это произошло 10 августа 1941 г. Правда, снаряды из-за большой дистанции не достигли цели. Но вторая артиллерийская атака, предпринятая этой лодкой 12 сентября в районе мыса Харбакен, завершилась потоплением вражеского транспорта.[165] При входе в гавань главной базы 19 сентября по инициативе командира боевой части лейтенанта 3. М. Арванова, одобренной М. И. Гаджиевым, находившимся на борту лодки, в знак одержанной победы «К-2» произвела холостой выстрел из орудия. Такие выстрелы, возвещавшие о результатах боевого похода, вошли в обычай подводников-североморцев.
Успешно использовали артиллерию также «К-3» (командир капитан 3 ранга К. И. Малофеев) и «К-22» (командир капитан 2 ранга В. Н. Котельников).
163
ЦВМА, ф. 11, д. 17814/6, л. 2.
164
ЦВМА, ф. 11, д. 5857/л. 21–22.
165
ЦВМА, ф. 112, д. 1497, л. 124.