Психопат

– Наркотики?

Сол кивнул, опустив веки:

– Вот именно. Как, по-твоему, он заставляет несчастных девушек работать на себя? Делает их наркоманками, чтобы они не убежали. Им так нужен наркотик, что они не могут уйти. Без наркотика они умрут. А если они не станут служить ему, ничего не получат. Ужасно, правда? Он считает себя Богом, этот негодяй.

Донни прорычал:

– Бог один.

—Конечно. Только Джуси так не думает. Он сущий язычник. Я терпеть его не могу.

– Чем он доводит сестру Сил до слез?

– Вот послушай. Ты знаешь девочек у нас в доме? Там, где мы живем? Линду, Луизу, Кристл, Шевон, Кармен, Франсину и остальных. Джуси хочет превратить в проституток и их тоже. Вот почему сестра Сил плачет. Она просит его не делать этого, а он говорит, что сделает все равно. Заставит их принимать наркотики, и они будут готовы для него на что угодно. Он превратит их в блудниц, чтобы они зарабатывали ему деньги. И относились к нему, как к Богу.

Эмерик задрожал. И, выкатив глаза, уставился на Джуси.

– Нет, – прошептал он. – Нет.

В шепоте его звучала ярость.

– Честно говоря, Донни, я не знаю, что с ним делать. На Джуси работает много ребят. Они исполняют все, что он скажет. Он может послать несколько человек к нам домой, приказать им взломать дверь, схватить девочек и сделать им укол в руку. Через десять минут они превратятся в зомби, начнут кричать: «Джуси Бог, Джуси Бог».

– Нет!

—Послушай, Донни. Я вижу только один выход. – Сол полез в карман куртки и вытащил пистолет. – Джуси должен умереть. Я знаю, убивать нехорошо, противоречит десяти заповедям и все такое прочее, но в данном случае ничего другого не остается. Понимаешь? Я думаю, Донни, Богу угодно, чтобы ты это сделал. Это все равно что отнять одну жизнь ради спасения двухсот. Двух тысяч, если считать младенцев, брошенных этими девочками, несчастных мальчишек, которых они соблазнили и ввели в грех. Только подумай, от скольких пороков избавится мир, если Джуси не станет.

И сунул пистолет в руки Эмерику.

Эмерик бросил пистолет обратно, будто горячую картофелину.

– Не-е-е-ет!

Желудок Сола пронзила острая боль. Он взял руку Эмерика, вложил в нее пистолет и сомкнул его пальцы.

– Ничего, Донни. Это не принесет тебе вреда.

– Нехорошо! Очень нехорошо!

– Ты прав, Донни. Джуси поступает нехорошо, очень нехорошо. Убивать его неприятно, однако необходимо. Джуси очень порочен, нельзя, чтобы он делал свое дело и дальше. Ты должен убить его. – Сол показал пальцем в окошко на вытирающую слезы Сил. – Ей хотелось бы, чтобы ты это сделал. Если сделаешь, она будет гордиться тобой.

Сола мучили боли. Псих не поддается на уговоры. Черт!

– Она очень обрадуется, если ты спасешь девочек от этого человека. Она перестанет плакать, Донни. Непременно.

Эмерик принялся молча кивать, он смотрел во все глаза и кивал, смотрел и кивал. Пробормотал что-то под нос.

– Что ты говоришь, Донни?

– Я должен это сделать, – негромко ответил он. – Сестра Сил этого хочет. И я хочу, чтобы она больше не плакала.

– Отлично, отлично, Донни. Я рад, что ты так считаешь. – Сол крепко обнял его и похлопал по плечу. – Я горжусь тобой, Донни. Ты поступаешь праведно.

Слава Богу.

Эмерик вдруг нахмурился и воззрился на него.

– Нет Бога, кроме Бога. Бог только Он.

– Конечно. Ты совершенно прав, Донни. На сто процентов. Теперь посмотри как следует на этого человека. Запомни его, чтобы не спутать с другими. Ну, смотри же.

Эмерик кивнул и уставился в окошко. Пистолет он крепко сжимал в руке.

– Хорошо, теперь давай объясню, как это делается. Смотри.

Эмерик кивнул, пристально глядя на Джуси:

– Я должен это сделать. Ради девочек. Ради сестры Сил.

Сол тоже кивнул:

– Правильно, Донни. Совершенно правильно.

Потом издал глубокий вздох. Боль в желудке медленно проходила.

Глава 21

Гиббонс взглянул на часы. Без пяти десять. Он поставил машину напротив церкви Святого Антония, как и обещал. Где же, черт возьми, Тоцци?

Он окинул взглядом паперть. Возле открытой задней дверцы катафалка толклась группа мафиози под черными зонтиками. Должно быть, понесут гроб. Остальные уже вошли в церковь. Иммордино и его сестра-монахиня тоже. Чертов Тоцци. Это же его идея. Куда он запропастился?

Стук по стеклу у самого лица заставил Гиббонса отвернуться от церкви. Наконец-то. Но увидев, кто это, он впился пальцами в подушку сиденья. Черт.

Гиббонс немного опустил стекло.

– Что вы, черт возьми, делаете здесь?

Мадлен Каммингс строго глядела на него.

– Что вы,черт возьми, делаете здесь?

Она стояла на тротуаре, держа над головой пурпурный зонтик.

– Садитесь в машину, – сказал Гиббонс.

– Я спросила вас...

– Садитесь в машину!

Слава Богу, наконец-то послушалась. Негритянка с пурпурным зонтиком у церкви, где провожают в последний путь главаря мафии. Все равно что встать здесь с объявлением, написанным крупными буквами: «ВОТ Я».

Сев рядом с ним, она с силой захлопнула дверцу.

– Мне не нравится ваш тон, мистер.

Гиббонс поднял взгляд к потолку машины и прикусил верхнюю губу. Опять начинается воркотня. Он сыт ею по горло.

– Помолчите, Каммингс. Не нужно обострять отношения.

– Вы забыли, кто руководит расследованием?

– Как можно? – Он хмыкнул и потер затылок. – Кстати, я полагал, вы заняты поисками убийцы-психа. Что вы делаете здесь?

Каммингс вздернула подбородок и раздула ноздри. Таким образом интеллектуальная элита выражает свое негодование.

– Здесь я ищу вас, Гиббонс. Не найдя вас нигде, я поняла, что вы опять взялись за свое, и заглянула в маршрутный журнал. Это не район нашего расследования. Мне нужно, чтобы вы съездили...

– Для меня эторайон расследования. Теперь сделайте мне огромное одолжение – исчезните. Я примусь за свою работу, а вы отправляйтесь в контору и продолжайте заниматься тем, чем занимаетесь.

– Знаете, мне уже надоели ваши оскорбительные реплики о моей работе. Я заставлю вас понять, что...

– Тихо!

Гиббонс смотрел в боковое окошко. На другой стороне улицы остановилось такси. Из него выскочил Тоцци, поднял воротник и натянул на лоб шляпу. Когда такси отъехало, он глянул на машину Гиббонса, но не подошел, а направился к паперти. Должно быть, заметил Каммингс и понял, что, если заговорит с ней, она осложнит дело еще больше. Он прав.

– Что здесь делает Тоцци? Он в отпуске по состоянию здоровья.

Собираясь идти за ним, Каммингс открыла дверцу. Гиббонс потянулся и захлопнул ее.

– Сидите на месте.

Под взглядами мафиози, оставшихся у катафалка, Тоцци поднимался по ступеням.

– Пусть идет, – сказал Гиббонс. – Он знает, что делает.

– Я не позволюему. Расследованием руковожу я, а Тоцци вообще не должен работать. Моя обязанность...

– Хотите угодить под суд?

– Прощу прощения?

– Если посреди заупокойной службы вы войдете в церковь и устроите Тоцци скандал, против Бюро возбудят серьезное дело. Что касается свадеб и похорон, макаронники весьма щепетильны. Стоит вам помешать ходу службы, к концу рабочего дня нас побеспокоят их адвокаты. И как руководитель расследования в ответе будете вы,Каммингс.

– Не пытайтесь меня запугать.

– Ладно. Идите. – Гиббонс распахнул дверцу. – Делайте что угодно. С какой стати слушать меня? Что я могу знать? Я всего двадцать пять лет занимаюсь этой работой.

Каммингс прикрыла дверцу и свирепо посмотрела на него. Ноздри ее неистово раздувались. Гиббонс ждал ответного залпа, но тут внимание его привлекло еще одно такси, подъехавшее к церкви. Из него выскочила женщина в красно-коричневом пальто, прошмыгнула через группу стоящих у гроба и побежала по ступеням паперти. Прищурясь, Гиббонс разглядывал на ее спине подпрыгивающие золотистые кудри. Стэси.

Каммингс ткнула пальцем в окно: