Лидия

- Харви, я не знаю. Я видела его только мельком.

- Но в воскресенье вечером оно валялось у всех на виду, словно выжидая, пока его похитит такой хитроумный воришка, как ты...

- Харви, может хватит меня попрекать?

- Да, пожалуй. Извини.

Я подозвал официанта и заказал ей еще один коктейль.

- Харви, что с тобой случилось? Я просто глазам своим не верю.

- Будешь знать, что галантные мужчины еще не перевелись, назидательно произнес я. - А теперь ответь мне - зачем ты все-таки стащила это колье, если знала, что перед тобой фальшивка?

- Не знаю, Харви. Даже не знаю, что и ответить. Когда я увидела, как одна из женщин примеряет его, а потом его оставили в спальне, я подумала вот он, тот самый, Богом посланный случай, которого я так долго ждала. Когда же я увидела колье вблизи, то сразу поняла, что это копия, но... почему-то все равно взяла его. Вот такая история.

- И ты засунула его в сало?

- Да. Никто к нему никогда не прикасался. Повариха сказала, что скорее умрет, чем приготовит что-нибудь с салом, а Сарбайны... Зачем им сало?

- Только для того, чтобы найти похищенное колье.

- Дерьмовую подделку.

- Лидия, эта дерьмовая подделка стоит ровно двести пятьдесят тысяч долларов.

- Ничего подобного. Ей красная цена...

- Я знаю. Но для страховой компании и для Сарбайнов она стоит ровно четверть миллиона.

- Но почему?

- Неужели не понимаешь? Да, это копия настоящего колье, но она украдена. Если мы не сумеем доказать, что похищен не оригинал, а подделка, то нам конец. Компании придется выложить деньжата...

- Но я могу доказать, что это подделка! - воскликнула Лидия. - И вам не придется им платить.

- Детка - что ты можешь доказать? Да, ты сказала мне, что это подделка. Но все гости засвидетельствуют, что видели настоящее колье. Так что это исключено. - Я ненадолго призадумался. - Слушай, Лидия, если бы тебе пришлось бежать из своей страны и переселяться в другую, без вещей, совершенно налегке - что бы ты взяла с собой? То есть, если бы у тебя были деньги, во что бы ты их обратила?

- В алмазы?

- Умница! Совершенно верно. В алмазы. И бедняга Дэвид Горман, должно быть, достаточно разбирался в алмазах, чтобы узнать фальшивку. Однако у него хватило глупости или неосторожности выдать себя. Но как? Что он сказал? Подумай, Лидия - что мог сказать Горман в тот памятный вечер?

- Не слишком удобно подслушивать, когда нужно одновременно обслуживать гостей и замышлять кражу, - сказала Лидия. - Трудно это, потому что в один миг ты - несмышленая девчонка, а в следующий уже слышишь, как они шуршат.

- Кто - крысы?

- Нет, денежки. Всякий раз, когда я слышу молебен, я думаю о деньгах. Мой отец из-за них поломал себе всю жизнь, а потом покончил с собой из-за того, что не смог вынести безденежья. Ты сказал, что Сарбайн убил этого старика - тоже из-за денег. И он хотел убить меня и уже поплатился одним из своих людей, которого размазало по стенке в подземке. Да и мы с тобой сидим тут лишь потому, что хотим заполучить эти пятьдесят кусков. Знал бы ты, Харви, как мне все это осточертело. Ой, боюсь, меня сейчас стошнит! Ты не видел, где здесь женский туалет?

- Снаружи. В вестибюле. Я тебя провожу.

- В дамский сортир? - ухмыльнулась она. - Вот смеху-то будет. Нет уж, я сама справлюсь. Подожди здесь, я скоро вернусь. Не отдавай мой коктейль.

Она ушла, а я остался один за столом, обдумывая сложившееся положение и пытаясь прикинуть, как разделить с Лидией вознаграждение, если мне все-таки удастся вернуть пропавшее колье. Я перебирал в уме всевозможные варианты, как вдруг, взглянув на часы, осознал, что прошло уже четверть часа, а Лидия так и не вернулась.

Глава девятая

Пока я дожидался счета, нервозность моя с каждой секундой росла, как на дрожжах. Прошло уже двадцать минут. Я вышел в вестибюль, но Лидии там не было. Я позвонил в ее номер; телефон молчал.

У меня бы язык не повернулся назвать "Скелтон" хоть мало-мальски шикарным. Он относился к числу третьеразрядных отелей, которые сводили концы с концами лишь благодаря тому, что резко снизили расценки за проживание и экономили на всем, на чем только можно сэкономить. Вестибюль еще сохранил дух былого лоска - мраморный пол, начищенную до блеска медную фурнитуру, дорогую мебель, - но сейчас, за полночь, в нем не было ни души, если не считать ночного портье, погрузившегося в газету. Когда я обратился к нему с вопросом, он почему-то рассердился. По моим подсчетам, восемь из десяти ночных портье - недоношенные, побитые молью субъекты, которые раздражаются даже от дуновения ветра.

- Я не слежу за дамским туалетом, - буркнул он. - Это не входит ни в мои привычки, ни в круг моих обязанностей.

Дверь в дамский туалет, а по соседству с ней - дверь в мужской, располагались прямо напротив его стойки.

- Как вам это удается? - изумился я.

- Если эта девушка там, - измученным голосом произнес он, - то она выйдет. Все они выходят. Не станет же она там ночевать. Есть там нечего. Спать тоже не на чем.

- Спасибо, вы мне очень помогли. А уборщица там есть?

- Здесь тебе не "Уолдорф-Астория", приятель.

- Я тебе не приятель, сука. Слушай, гаденыш, я человек мирный, но у меня просто руки чешутся схватить тебя за шиворот, обмакнуть в унитаз и вымыть твоей масляной рожей пол в этом сортире. Пожалуй, я так и сделаю.

- Ладно, не нервничай, - поспешно сказал изрядно струхнувший портье, уже без прежнего гонора. - Разве я виноват, что не заметил твою девчонку?

В этот миг раздвинулись двери одного из лифтов и портье воззвал к лифтеру:

- Слушай, Фрэнки, девчонка этого парня час назад зашла в уборную, а он боится, что мы ее прячем.

Лифтер осоловело посмотрел на меня, а потом спросил, как выглядела девчонка.

- Среднего роста, худенькая, каштановые волосы, синие, глубоко посаженные глаза, коротко подстриженные волосы, стройная фигура, довольно светлое платьице - по-моему, хлопчатобумажное...

- Угу, я ее видел.

- Куда она пропала?

- Она зашла в уборную, а потом вышла, но выглядела такой бледной, что я предложил ей выйти подышать свежим воздухом. Она сказал, что да, мол, так и поступит, и вышла на улицу. К ней сразу подскочили двое парней, взяли с двух сторон под локотки и затолкали в машину. И все. Она еще пыталась как-то дергаться. Но я не знаю, были это ее друзья или нет. Это же Нью-Йорк, приятель. Здесь все возможно.