Страница 2 из 2
СЛУЧАЙ С НОРВЕЖЦАМИ
Наш бот стоял на рейде в море у небольшого острова. В машине произошла какая-то незначительная поломка - механики и мотористы занимались ремонтом. Невдалеке от нас, также на рейде, находились два норвежских промысловых бота. Вероятно, у норвежцев тоже было достаточно свободного времени, потому что вскоре капитаны обоих ботов на шлюпке приехали к нам в гости. Один из них очень хорошо говорил по-русски. Он сказал, что норвежские боты прибыли из Варде на промысел моржа. Норвежцы были опытными промышленниками - на моржовый промысел они выходили ежегодно. На наши вопросы об их успехах капитан ответил: - Бывают и успехи, бывают и неудачи. Многое зависит не только от количества зверя, но и от опыта. В прошлом, когда мы еще только начинали промышлять, был у нас случай, когда не мы за моржами, а моржи за нами поохотились... ...Однажды летом норвежские боты подошли к кошкам - песчаным отмелям, где были большие лежки моржей. Боты вошли в губу и отдали якоря. Восемь шлюпок отправились к лежкам. Шлюпки подошли на близкое расстояние к моржам, и промышленники открыли стрельбу по зверям. После первых же выстрелов звери всполошились и поползли в море. Вскоре на кошках не осталось ни одного моржа. Они скрылись под водой. Промышленники на шлюпках выжидали появления зверя. И моржи действительно появились, но у самых шлюпок. Они набросились на шлюпки норвежцев с такой неожиданностью и быстротой, что промышленники не успели сделать почти ни одного выстрела. Звери с яростью перевертывали шлюпки, разбивали и раздирали их клыками. Они захватили норвежцев в окружение, И из этого окружения не удалось выйти ни одной шлюпке. Люди плавали среди моржей. С ботов видели эту катастрофу. Боты снялись с якорей и поспешили на помощь погибающим. В воду были сброшены все спасательные круги. Заметив большие суда, звери снова скрылись под водой. Норвежские команды недосчитались трех матросов. Из спасенных четверо были сильно покалечены моржами. Все шлюпки оказались разбитыми, а оружие потоплено. Когда боты уходили в губу, моржи то тут, то там поднимались из воды и зорко следили за промышленниками. Трупы погибших матросов разыскать не удалось. Так печально закончился этот промысловый рейс норвежских охотников на моржей.
БОЙ ЗВЕРЕЙ
В холодный зимний вечер при полнолунии я выехал к морю на припай поохотиться. Нужно было добыть для собак корм - убить нерпу или морского зайца. Надеялся я пострелять и чистиков. Выехав на припай, я услышал какой-то необычный шум, доносящийся со стороны моря. Шум то утихал, то возникал снова. Но луна в это время была закрыта большой тучей, и я, сколько ни силился, разглядеть ничего не мог. Тогда я вытащил свисток и начал свистеть, а также стучать шомполом по прикладу ружья. Всякий стук и свист привлекает морских обитателей. Это я знал по опыту. Ветер дул с моря. Поэтому можно было не опасаться - льдину оторвать не могло. На свист ко мне совсем близко подплыла стая чистиков. Тремя выстрелами я быстро обеспечил себе добычу. Нужно было еще поискать нерпу. Но шум, который все еще доносился с моря, вновь привлек меня и заинтересовал. Я оставался на припае и дождался, пока не показалась луна. И тут я разглядел в море двух сцепившихся зверей. То вступили в бой морж и белый медведь. Редкостное зрелище! Медведь захватил моржа в охапку и впился ему в грудь зубами. Морж бил своего противника ластами, все время пытался ударить его бивнями в голову, но это ему не удавалось. Бой продолжался долго. Сцепившиеся звери то скрывались под водой, то снова появлялись на поверхности. Их ярости, злости и поистине звериной энергии в борьбе не на жизнь, а на смерть, казалось, не было предела. Признаться, я даже устал наблюдать. Я ушел в сторону и вскоре сумел убить крупного морского зайца. Но исхода боя медведя с моржом я так и не дождался. На другой день мои товарищи-охотники нашли на льдине большого белого медведя с разбитой головой. Медведь, видимо, после схватки все же сумел добраться до припая и выбрался на лед. Но жить ему уже было не суждено. Что стало с моржом - вышел ли он из боя победителем или тоже погиб в жестокой борьбе - неизвестно.
ПОСЛЕДНИЙ СОН БОЛЬШОГО ТАЛЕЯ
Жила на свете девочка... И жил-был серый волк... Так начинаются сказки. Но то, о чем я хочу вам рассказать, совсем не сказка - самая настоящая быль. А девочка жила, росла, и теперь она уже взрослая. И волк был, только не серый, а серо-белый, заполярный волк. Давно нет в тундре кулаков-многооленщиков, давно отбренчал бубен последнего шамана, навсегда сгинула проклятая в веках сибирская язва. И все-таки враги у колхозников оленеводов еще остались. Самого матерого хищника, заклятого своего врага оленьи пастухи ненцы прозвали Нгарко Талей, что означает Большой вор. Это был огромный, широкогрудый и широколобый, сильный зверь, наглый, как все волки, и хитрый, как далеко не все его тундровые собратья. Он был страшен в стремительном беге, в свирепой внезапности прыжка на оленя, в мертвой хватке крепкозубых челюстей. Многие десятки оленей загубил Нгарко Талей в тундре. Его гибели ждали все люди, его страшились и ненавидели, его кличкой пугали маленьких ребят. На Нгарко Талея устраивали многолюдные облавы, устанавливали тугие стальные капканы. Но опытный и коварный Большой Талей был неуловим. Однажды известный снайпер-волкобой с самолета точными, как удары молотка, выстрелами уничтожил всю стаю Большого вора, но сам вожак - Нгарко Талей все-таки ушел. На другой год он появился уже с новой стаей. И снова начался дерзкий волчий травеж оленьих стад. След Нгарко Талея был хорошо знаком охотникам и оленеводам. На правой передней лапе у Большого вора недоставало двух когтей. Как-то в молодости он попал в цепкие клешни капкана. Поджарый переярок дико выл от боли и злости, метался из стороны в сторону. Ему удалось вырваться, и он ушел, оставляя на снегу страшную кровяную полосу. Два когтя были выдраны. В то время дочери пастуха Ефима Лаптандера Ане было тринадцать лет. Охотник Степан Хатанзейский вернулся в становище злой. Он зашел в чум к Ефиму, долго рассказывал об огромном ушедшем волке и ругался. А потом, выпив семь кружек крепчайшего чая, успокоился и стал уверять хозяина чума: - Больше он к нашим колхозным стадам не придет. Не придет, верно говорю тебе. И других волков отвадит. Аня слушала охотника со страхом. Она боялась волков. Ведь даже взрослые говорили о волках с тревогой и как о самых злых врагах. Волки губили оленей. А у Ани теперь был свой олень, маленький подшефный олешек Сэрты. Как Аня любила его, своего Сэрты! Она любила всех оленей, но Белого Оленя - Сэрты больше всех других. Она была уверена, что когда Сэрты вырастет, то будет самым красивым, самым выносливым и быстрым в стадах колхоза "Нгер Нумгы". Только бы не волки... Но предсказания охотника Степана Хатанзейского не оправдались. Спустя два года хищник вернулся и привел с собой стаю - волчицу и шесть молодых волков. Нгарко Талея узнали по следу передней лапы без двух когтей. Этот след своими размерами - сто тридцати миллиметров! - поражал даже самых старых и всего повидавших на своем веку охотников. Нгарко Талей стал грозой тундры. Теперь заполярный бандит знал все опасности, которые подстерегали его. Со своими жертвами Большой вор расправлялся быстро и беспощадно. Запах крови пьянил, а отчаянные крики животных еще больше бесили тундрового злодея. После каждого налета стаи Большого Талея в стаде недосчитывалось тридцати - сорока оленей. Одни из них были сожраны, другие в страхе перед волками отбивались от стада и навсегда пропадали в бескрайних просторах тундры. * * * Оленеводческий колхоз "Нгер Нумгы" - "Северная звезда" имел свою базу и уже полностью перешел на оседлую жизнь. Ефим Лаптандер тоже разобрал свой чум и перебрался жить в деревянный дом, который он вместе с другим колхозным пастухом построил на ссуду. Аня, дочь Ефима, окончила в Нарьян-Маре семилетку и уехала в Архангельск, в медицинское училище. Счастлив был уже немолодой олений пастух Ефим Лаптандер. Что ему еще надо? Силы есть, и за оленями ухаживать он будет еще долго. Дочка фельдшерское образование получит, а потом, может быть, и врачом станет. В доме просторно - оленья упряжка поместится. В доме тепло и светло даже в длинную полярную ночь. И радио веселит душу и рассказывает каждый день о том, что происходит на белом свете. Вон жена Варвара Васильевна сшила себе из пятнистых оленьих шкур новую паницу и теперь украшает ее разноцветными узорами. А скоро с почты принесут "Нарьянку" - так любовно Варвара Васильевна называет окружную газету "Нарьяна Вындер". Любит Ефим, когда жена вслух читает ему газету. А маленький сынишка Митя в это время играет на полу с огромным псом Нюртеем и просит отца взять его завтра с собой в стадо. Там, в стаде, на пастбищах, отец живет в чуме, потому что стадо постоянно кочует в поисках ягеля - оленьего корма, и нельзя там построить такой дом, в каком живет Митя со своей матерью в поселке на базе оседлости. - Возьми-и-и! - тянет Митя. - Нельзя, - ласково отвечает Ефим. - Там мороз, холод. - Не боюсь, - упрямо говорит мальчик. - У меня малица! - Там злой Нгарко Талей, - пугает Ефим. - Не боюсь. Со мной Нюртей. Он сильнее Талея. Возьми! Вспомнив о Большом воре, Ефим задумывается. Все хорошо у Ефима, всем он счастлив. И только снова пришедшие горькие мысли о погибших недавно оленях, о Нгарко Талее омрачают его лицо. Завтра утром Ефим опять уедет в стадо, к своим оленям. Может быть, пока он был дома, кровавый Талей еще приходил к стаду. О, что бы только ни отдал Ефим Лаптандер за голову Большого вора! Слишком много насолил он и колхозному оленьему пастуху, и всему колхозу. Вечером, когда маленький Митя уже спит, а у Ефима все подготовлено на завтра к отъезду в стадо, муж говорит жене: - Варвара, сейчас пиши письмо Анне. При мне пиши, а то потом забудешь. - Сам напиши, - отвечает Варвара Васильевна. - Грамотный, вот и пиши. - Нет, - не соглашается Ефим. - Ты лучше пишешь. - И диктует: - Живем хорошо, все хорошо... Когда приедешь?.. У нас одно только плохо - все еще лютует проклятый Талей. Опять загрыз много оленей, много отбил и загрыз твоего Сэрты. Пиши, Варвара! Письмо было написано. А утром, проводив упряжку мужа в тундру. Варвара отнесла конверт на почту. * * * После окончания медицинского училища комсомолку Аню Лаптандер не нужно было спрашивать, куда она хочет поехать работать. Все - и преподаватели, и студенты знали: Анна поедет в тундру, в родные места. Подруги по общежитию уже давно спали, а Аня, получив сегодня письмо из дому, все писала и писала ответ родным в далекий заполярный колхоз. Да, она скоро закончит ученье и приедет в Заполярье. Ей хочется поскорее обнять отца и мать, братика Митю, увидеть знакомых. Она ждет не дождется, когда помчится на оленьей упряжке по тундре. Она будет лечить ненцев, теперь она умеет бороться с болезнями. Обо всем написала Аня Лаптандер своим родным и только об одном умолчала - о Нгарко Талее и о любимом погибшем Сэрты. Она знала, сколько горя и бед принес Большой вор колхозникам "Северной звезды". Лишнее упоминание о Талее еще больше разбередит и без того растревоженную душу отца. Думать и писать о Сэрты Белом Олене - ей было больно. Аня умела стрелять из ружья, раньше она даже охотилась в тундре. Но что она могла сделать хотя бы с Талеем, когда в борьбе с ним пока были бессильны даже многоопытные тундровые охотники?! Она так и уснула за столом. Сон ее был короток и тревожен. И все-таки она проснулась бодрой, словно всю ночь спала на удобной своей кровати. Постель она так и не раскрывала, а подруги ничего не заметили и не удивились: Аня по утрам всегда поднималась раньше других. Подруги заметили другое: после письма из дому Аня стала грустно-задумчива и мало разговаривала. - У тебя что-нибудь случилось дома? - допытывалась Лида Котова, первая из подруг Ани. - Кто-нибудь заболел? - Нет, никто не заболел, - уклончиво ответила Аня, и на ее глазах вдруг выступили слезы. - Но что случилось? Анечка, скажи! - Случилось... волки... - Что волки? Какие волки? - Волки загрызли моего Сэрты, моего Белого Оленя... и еще они погубили в нашем стаде тридцать шесть других оленей. И все это Нгарко Талей. Девушки никогда не видели Аниных слез. А сейчас она плакала, рассказывая о свирепом и коварном хищнике. - А ты видела этого Талея? - спросила Вера Пруткова. Аня отрицательно покачала головой. - Я видела только мертвых волков. Их убивали наши охотники. А Талея убить не могут. Его надо уничтожить. Он самый злой враг нашего колхоза. Но как его уничтожить?.. - Я слышала, - сказала Лида, - у нас в Приозерном районе волков травили стрихнином. - Стрихнин - сильный яд, - сказала Аня. - Это опасно для собак. А без собак нельзя хорошо охранять стадо. Потом яд могут разнести птицы, а у нас в тундре много птиц... Ночью Аня дежурила в клинике. - Сестра, - жаловался до глубокой ночи один из больных. - Я устал, я хочу спать и не могу уснуть. - Хорошо, сейчас вы уснете, - уверенно сказала Аня. Больной проглотил таблетку и вскоре успокоился, он уснул. Аня долго смотрела на больного, забывшегося в глубоком сне... * * * Радостно встретили молодую фельдшерицу в семье и в колхозе. Олений пастух Ефим Лаптандер был горд и ходил сам не свой: его дочь будет работать на медицинском пункте колхозного поселка, она будет лечить людей! Когда Аня подъезжала к поселку, она еще издали увидела на крыше своего дома красивые оленьи рога. Она приезжала на каникулы в прошлом году, но этих рогов не было. И она, не спрашивая отца, поняла: это рога ее любимца Сэрты - Белого Оленя, погубленного Нгарко Талеем. В летнее время волки редко подходят к оленьим стадам. У них в тундре есть другая добыча - белые куропатки, гуси, утки, птенцы и птичьи яйца, водяные крысы и лемминги. Но с наступлением зимы, когда птицы покидают север, а тундру покрывают снега, волки снова устремляются к оленьим стадам. В ту зиму хищники появились у стад колхоза "Северная звезда" в декабре. Уже с первой тревожной вестью Аня решила немедленно выехать к отцу в стадо. Поехала она вместе с бригадиром, прихватив ружье и медицинскую сумку. - Есть ли в этой стае Нгарко Талей? - спросила Аня отца. - Пришел Талей. Охотники видели его след - Я видел его следы, - подтвердил Степан Хатанзейский, тот самый охотник, у которого несколько лет назад побывал в капкане Большой вор. Посоветовавшись с бригадирами и с отцом, утром на другой день Аня со Степаном на оленьей упряжке отправилась в путь. На нартах лежала прикрытая шкурами гора крупно нарезанных кусков мяса. Долго-долго объезжали они вокруг пасшегося в тундре стада. - Тут, я думаю, можно, - говорил Степан и останавливал упряжку. Из своей сумки Аня вытаскивала беленькие таблетки и обмазывала их густым слоем разогретого жира. Потом она ловко вырезала в куске мяса лунку и вталкивала в нее приготовленный комочек с таинственными таблетками. Мясо они оставляли на снегу. Упряжка неслась дальше по огромному полукругу, снова останавливалась, и девушка снова проделывала ту же операцию. Так продолжалось, пока на нарте не осталось ни одного куска мяса. Ночью Аня чутко прислушивалась к тундровой тишине. Но тундра безмолвствовала. Ефим дежурил у стада. Утром Степан вернулся из разведки и сообщил, что волчьих следов поблизости нет. И вторую ночь Аня долго не спала. Сначала она сидела у костра, потом, утомившись, прилегла на шкуры. Ее разбудил голос Степана. Он стоял у входа в чум, откинув шкуру. - Ефим! Ефим! - звал охотник. - Слышишь?.. Ефим приподнялся и стал прислушиваться. Поднялась и Аня. Издалека доносился глухой, однотонный вой. Да, это были волки. Аня взглянула на часы. Было двадцать минут второго. - Бригадир спит? - спросил Ефим. - Спит, - ответил Степан. - Буди! Поедем! - Ефим взял ружье и вышел из чума. - Неужели не Талей? Он и ждал и боялся Нгарко Талея. Он верил в "чудо" дочери, но в то же время слишком хорошо знал коварство и хитрость Большого вора. Аня натянула совик и поспешила за отцом. В тундре метелило. Волчий далекий вой не утихал, тревожа чутких, жмущихся друг к другу беспокойных оленей. Но в стадо волки не ворвались. Когда завывание, наконец, стихло, бригадир спросил: - Когда поедем? - Сейчас рано, - сказал Степан. - Надо ждать. Они близко. Час ждать надо... и огонь надо! Спустя час аргиш из трех упряжек покинул маленькое стойбище пастухов. На передней упряжке ехал Степан Хатанзейский с большим самодельным факелом. Все остальные участники опасного похода, кроме ружей, имели электрические фонари. Метель, разгулявшаяся ночью, к утру улеглась. В тундре было тихо. Аня только слышала сыпучее шуршание снега о полозья парт. В том месте, где был оставлен первый кусок мяса, Степан остановил упряжку. Охотник долго бродил по тундре, то удаляясь, то снова приближаясь к аргишу. Наконец, он подошел к Ане и озадаченно сказал: - Нету мяса... нету следов. Снег... - Поедем дальше! - решила Аня. Снова аргиш тронулся в путь. Снова остановил оленей Степан. И вдруг ан закричал. - Анна! Ефим! Идите сюда! Аня соскочила с нарты и побежала к передней упряжке. - Мяса нету, след есть! - кричал Степан, размахивая факелом. - Нгарко Талей! Опять он ушел! - Куда ушел? - озабоченно спросила Аня. - Туда ушел, - Степан показал факелом в сторону от стада. - Пойдем, - прошептала девушка. - Может быть, он ушел недалеко. Он не может уйти далеко. Пойдем! Ефим остался у оленей, а Аня, Степан и бригадир, надев лыжи, двинулись в неведомую тьму тундры, куда вели следы волка. Перекликаясь и сигнализируя фонарями, они расходились веером, потом снова сходились. Так они прошли сто, двести, может быть, триста метров. Аня дрожала от холода и волнения. Притихшая тундра чем-то грозила из темноты. Бывает, когда тишина пугает больше, чем завывание пурги или раскаты грома. Но вот Аня услышала голос Степана: "Стой!" Она поняла, что охотник что-то увидел, что-то нашел. - Стой, Степан, сам стой! - предостерегающе закричала она, хотя не знала, что увидел охотник. - Вот он, - зашептал Степан, когда Аня подошла к нему. При свете луча фонарика она разглядела едва заметный бугорок. - Это волк, он мертвый, - снова зашептал Степан. - Неужто Талей?.. - Он живой, - предупредила Аня и взвела курок. - Он спит. Готовь топор! Держа ружья на изготовку, они бесшумно подошли к лежащему на снегу волку. Да, это был он, Большой Талей! Зверь действительно спал. Огромный, густошерстный, он как-то странно поджал передние лапы под могучую грудь. - Бить? - тихо спросил Степан и высоко занес обух топора над головой Большого вора. -Э-эх! Минуту спустя, засовывая топор за ремень, Степан спросил уже громко: - Как зовется твое снадобье? Я забыл... - Это люминал, сильное снотворное средство, - ответила Аня и за многие дни впервые облегченно вздохнула. Так закончился последний и самый глубокий сон в кровавой жизни Большого Талея.