Страница 169 из 183
Вспомним, что было в России по сравнению с Западом. До 1917 г. школа, которая начала в пореформенной России строиться как "двойная", успела охватить небольшую часть детей - 3/4 населения были неграмотны и это было, в некотором смысле, благом. Знание и воспитание передавались через семью, авторитеты, традицию и искусство. Да и школа была под мощным воздействием всей русской культуры. Разве можно переоценить влияние на учителей Пушкина и Толстого.
Советская власть сделала огромный, еще не вполне нами оцененный шаг порвала с капиталистической школой как "фабрикой субъектов" и вернулась к школе как "воспитанию личности", но уже с наукой как основой обучения. Она провозгласила принцип единой трудовой общеобразовательной школы. С движением ко всеобщему обязательному среднему образованию (к нему мы и пришли, оправившись от разрухи).
Конечно, от принципа до его воплощения далеко. Но важно, куда идти. Школа "субъектов", будь она прекрасно обеспечена деньгами и пособиями, будет всего лишь более эффективной фабрикой, но того же продукта. А в СССР и бедная деревенская школа претендовала быть университетом и воспитателем души - вспомните фильм "Уроки французского" по В.Распутину. Главное, что школа стремилась быть единой. Она должна была воспроизводить народ, а не классы, как "двойная" школа.
Обычно подчеркивают социальную сторону дела: единая школа стремится обеспечить юношам равенство стартовых возможностей при разном социальном положении родителей. Это социальная справедливость. Но еще важнее то, что единая и "двойная" школы воспроизводят разные типы цивилизации. Идея единой школы в том, что существует общее "тело народа", дети которого изначально равны как дети одного племени. В единой школе они и воспитываются на языке одной культуры. "Двойная" школа исходит из представления о двойном обществе - цивилизованном (гражданское общество или "Республика собственников") и нецивилизованном ("пролетарии"). Между двумя частями этого общества существуют отношения не просто классовой вражды, а даже отношения расизма, это как бы два разных племени.
Упомянутые социологи объясняют неповиновение учеников и постоянные на Западе приступы насилия в школах, дебоши с разгромом имущества: это стихийная классовая борьба детей, которые видят в школе инструмент подавления их именно как детей эксплуатируемого класса. Нам, еще проникнутым духом советской школы, это кажется диким - но мы же добровольно отказываемся от единой школы. Ведь на всех парах, при энтузиазме части учителей, формируется "второй коридор" - система школ для детей "состоятельных родителей", лицеи да колледжи. Сами эти чужие названия многое говорят.
Второе благо, которое дала советская власть - общеобразовательный характер школы. Даже сегодня это поражает: в бедной еще стране было обещано давать всем детям образование типа "университетского", не отделять элиту от большинства. Наша школа тянулась к тому, чтобы дать именно целостное, стоящее на фундаменте культуры и науки знание. Само построение учебных программ было таково, что даже средний ученик, получивший аттестат зрелости, был не "человеком массы", а личностью. Даже в конце 80-х годов наш выпускник школы как обладатель целостной системы знания был на голову выше своего западного сверстника (хотя тот был впереди в "мозаичной" культуре). Это я знаю на личном опыте.
Что дали России эти два принципа нашей школы - единой и общеобразовательной? Не только позволили ей совершить невиданный в истории скачок, стать мощной независимой державой, собрать из городков и сел неиссякаемые ресурсы Королевых и Гагариных. Школа помогла соединить тело народа, сформировать тип личности небывалой силы - личности именно соборной, как бы реализующей общую силу. Проверкой была война - потому-то и сказал Сталин: "Войну выиграл русский сельский учитель". Какое главное различие советского и немецкого солдата отметили военные историки с обеих сторон? То, что если в скоротечном бою у немцев удавалось быстро выбить офицеров, это надолго парализовало все подразделение. А у нас, если падал офицер, ближайший сержант, а то и рядовой, тут же кричал: "Я командир! Слушай мою команду!". Наша школа в каждом воспитывала убеждение, что он за все в ответе.
То знание, которое предлагала наша школа всем - это огромная, очень дорогая роскошь. Не в том дело, что надо было иметь в каждой школе и физика, и математика, и историка. Главное, что юноша становился личностью, не мог "упираться глазом в свое корыто", был неудовлетворенным. А такие менее управляемы. В 70-е годы некоторые наши социологи предупреждали: надо снизить уровень образования. Хозяйство не позволяло еще обеспечить молодежь рабочими местами согласно их подготовке и, значит, их запросам. Давайте, советовали, сократим эти претензии, "сократив" саму личность. Наши престарелые вожди это отвергли - ради самой молодежи, но толкнув ее в ряды могильщиков советского строя. Образование, - сказали они - служит для жизни в целом, а не только для работы.
Огромная разница и в том, что советская школа была трудовой, а западную можно считать антитрудовой. Дело не в том, что там растят белоручек, а у нас работяг. Даже наоборот: их школьники, приучаемые молиться доллару, не гнушаются подработать. Папаша-миллионер нанимает сынка помыть машину - за пять долларов. Для них это урок наживы, а по мне - гадость.
Суть в том, что наша школа труд представляла не проклятьем, а делом чести и даже духовного подвига - "воля и труд человека дивные дива творят". Те французские социологи пишут, что в их школе сама тема труда является табу труда как бы нет, говорить о нем нельзя. Если и возникает тема "работника", то речь идет о садовнике, добром булочнике или, на худой конец, о старательном алжирце-эмигранте Али, которому "патрон" дал хорошее место. Школа отчуждает человека от трудовой реальности (как и искусство вспомните американский фильм, где была бы показана доярка на ферме или рабочий в цехе). В колледже каким-то образом удается создать прямо-таки висящее в воздухе ощущение, что труда - с тяжелыми усилиями и потом, - не существует. Для милых мальчиков и девочек труд - это быть дизайнером, репортером или финансистом. Это же мы видим сегодня в наших "колледжах". А пока мы следовали принципам трудовой школы, у всех нас, независимо от профессии, была подспудная, духовная связь с физическим трудом. Мы все были ему не чужды, для нас слова о том, что каждый должен добывать хлеб свой в поте лица своего, имели смысл. И это не связано с "уроками труда", которые обычно были организованы плохо.