Ввод в строй

Каким же ярким оранжевым факелом с черными полосами дыма вдруг возник у края этой поляны живой тигр! На мгновенье он задержался. Почуял что-то подозрительное? Но тут ударила трехлинейка старика, и тигр упал. Нет, он не был убит - пополз прямо на охотников.

Старик выстрелил еще раз, еще - тигр продолжал ползти. И тогда отец очнулся - взвел курки своего штуцера. Старик расстрелял всю обойму, а тигр все еще полз. Медленно и неотвратимо. Вставляя новую обойму, старик крикнул отцу:

- Бей!

Почти машинально отец выстрелил. Но тигр продолжал подползать, будто заговоренный от пуль. Отцу показалось: в морозном чистом воздухе тайги уже чувствуется зловонный запах зверя. Он выстрелил из второго ствола с каких-нибудь десяти метров.

Тигр уронил голову, его задние лапы дернулись в последний раз, и он затих. С минуту отец со стариком лежали молча. Но вот послышались голоса молодых казаков - они бежали на выстрелы. Отец и старый казак поднялись, переглянулись и - вдруг обнялись, поцеловались...

- Глянем однако, - сказал старик, - куда мы ему попали.

Да, старый казак ни разу не промазал - все пять пуль его трехлинейки были найдены в шее и плечах тигра. И первая пуля отцовского штуцера попала зверю в грудь, чуть пониже пасти. Зато вторая - смертельная - угодила прямо в глаз и крупным цветком с белыми лепестками раздробленных костей черепа вышла на затылке.

- Ну, твоя пуля последняя, тебе и шкуру, - проговорил старый казак.

Они с отцом тут же на месте освежевали зверя, пока ни мороз, ни окостенение смерти не успели сковать тушу.

Отец спросил старика, как тот узнал, что тигр сделает круг по тайге и выйдет на свой след вдогон за охотниками?

И старик объяснил. Сначала тигр поддался страхуубег. Но потом голод и любопытство пересилили. Он понял, что людям его не догнать, - ну и сделал петлю, пошел следом. Всегда они так делают. Но как вышел на полянку... Когда от погони дуром пер, то дороги не разбирал, а в спокойном-то духе, по открытому месту?..

Засомневался было, однако пуля его упредила-свалила. Тут ему обидно стало-пополз на прыжок. И небось сажень с трех-четырех скакнул бы.

- Однако живуч, шести пуль ему мало!-удивлялся старик.

Да, в те годы уссурийские тигры, как видно, еще не знали, что им полагается убивать только хилых и больных животных. Вот отец рассказывал: уже в сумерках тигр вышел на небольшой мост через приток Уссури.

Казак, охранявший мост, выстрелил, но лишь легко ранил зверя. Тигр крупными прыжками бросился на незадачливого стрелка. Тот уронил винтовку и сиганул в воду. Понадеялся: тигр-кошка-воды не любит. А на реке, подпруженной насыпями въезда и съезда с моста, си-льно разлившейся в этом месте, другие казаки лучили с лодки рыбу. Сторож поплыл к ним. Однако тигр прыгнул с моста вслед за своим обидчиком.

Рыбаки не струсили - погнали лодку на помощь товарищу, наперерез тигру. И зверь не успел догнать сторожа - казак, стоявший на носу лодки, убил его ударом остроги в глаз. Конечно, уссурийские казаки подбирались из смельчаков - они вели вечную войну с хунхузами, нападавшими на мирных жителей края чаще тигров.

А тигра, убитого отцом, Митя помнил с самого детства. Он понимал: это только шкура, подбитая красным сукном. Но страшная пасть была так грозно оскалена, такие огромные пожелтевшие от времени клыки в ней торчали... И так яростно сверкали оранжевым огнем стеклянные глаза зверя!

Чтобы оттянуть более близкое с ним знакомство, Митя спрашивал:

- А лев сильнее тигра?

Хотелось Мите найти существо, которого бы и тигр боялся. Но отец отвечал весело:

- Ты - человек - сильнее всех на свете.

А четырех-пятилетний Митя вовсе не казался себе таким уж сильным. Однако, преодолевая тихое, вяжущее руки, сковывающее ноги чувство, медленно, как бы завороженно, все-таки приближался к злобной морде чудовища. Еще шаг, еще... Митя оборачивался на отца, взглядом словно впитывал в себя отцовскую силу-ведь отец победил этого зверя. Наконец Митя прикасался рукой к голове тигра.

- Молодец! - одобрял Митю отец. - Ну, ты у меня настоящий мужчина!

Митя тихо гордился. И тихо пятился задом - отходил поближе к отцу.

А как Митя любил слушать рассказы отца о его путешествиях! Казалось, не было такой страны на свете, в которой отец не побывал бы. Вот двадцатидвухлетним студентом, заработав уроками тридцать рублей, отец отправился... в Индию! В Бомбее познакомился с группой английских студентов - они собирались снимать пляски диких слонов. Это было время увлечения фотографией, и отец не мог не пристать к экспедиции. Из Бомбея в предгорья Гималаев... Скромные средства отца исчерпались, конечно, гораздо раньше, чем были найдены танцующие слоны. И вскоре русский студент очутился в Калькутте без копейки денег. Спасло знание языков - отца приняли стюардом на пароход, идущий в Иокогаму.

Жалованья должно было хватить для возвращения в Россию, а виз тогда не требовалось. И вот, разнося спиртные напитки, отец невольно обратил внимание на странную пару. Всегда за одним и тем же столом в кают-компании сидели пожилой господин в клетчатых брюках и более молодой в полосатых. По этим "цветам национальных флагов" и по небольшому американскому акценту отец заключил, что владелец полосатых брюкамериканец. Привлекало отца упорство, с которым они старались решить сложную математическую задачу. Попивая виски-соду, они спорили и никак не могли найти решение.

Каждый раз подходя к их столику, отец заглядывал через плечо то того, то другого. Вдруг, где-то около Сингапура, его осенило. Он прошел в буфетную и быстро-быстро набросал на листе бумаги решение. Вот снова американец с англичанином подозвали стюарда, заказали что-то. Отец принес им заказ и тут же положил рядом листок со своими расчетами.

- Это что такое? - спросил англичанин чопорным тоном.

Вероятно, вопрос не относился к существу написанного, скорее выражал возмущение нарушением этикета.

Подумать только: стюард - прислуга - позволяет себе учить господ пассажиров! Это же неприличие-шокинг!

Не дожидаясь ответа, англичанин встал и, показывая всем своим видом крайнюю степень негодования, вышел из кают-компании. А тем временем американец просматривал вычисления отца. И лицо его, сначала немного озабоченное, внезапно просияло. Он улыбнулся, вскочил, похлопал отца по плечу. Понятно, захотел узнать: каким образом, черт возьми?! И, услыхав, что перед ним студент Петербургского института путей сообщения, закончивший до того еще и математическое отделение университета, американец пригласил стюарда к себе за столик-усадил отца на место чопорного англичанина.

С увлечением они принялись решать еще какие-то задачи...

Буфетчик был поражен, когда, выглянув из своего помещения, увидел эту идиллическую картину. Но американский инженер сделал широкий жест-заплатил буфетчику за простой стюарда.

В течение всего пути от Сингапура до Иокогамы отец с американцем решали задачи, разговаривали и так сдружились, что американец пригласил отца к себе в гости. И во время своего первого кругосветного путешествия отец заезжал к нему в Чикаго. А потом и американец побывал у отца в Петербурге.

Мите едва исполнилось десять лет, когда отец взялся учить его игре в шахматы. Митя уже знал, что отцу посчастливилось играть с самим Чигориным! Правда, победить выдающегося шахматиста отцу не удавалось, но все равно Митя был преисполнен почтения. И ему очень хотелось научиться играть, как отец. Митя тогда во всем готов был подражать отцу.

Сначала отец давал Мите фору ферзя и двух ладей, потом постепенно сокращал ее, наконец совсем перестал давать вперед-даже легкую фигуру. Но все еще неизменно продолжал выигрывать. Они вместе изучали теорию, отец показывал Мите различные дебюты, учил законам эндшпиля.

Как-то раз отец уехал в командировку, а Митя в его отсутствие основательно проштудировал какой-то шахматный сборник. И когда отец вернулся, Митя упросил его сыграть. Уже по дебюту сын вышел лучше отца.