Страница 6 из 22
Трое внизу ждали, затаив дыхание.
Потом светлое пятно появилось снова и до них донесся упавший голос Димона:
- Никого... Пусто.
Тут же ветер, будто набрав новые силы, завыл еще сильнее, еще гуще наполнился снегом и понес его засыпать, сглаживать, топить цепочку оставленных ими следов.
4
- Но не мог же он сам! Сам заехать сюда.
- Почему не мог? А если он с телеводителем? Управляется по радио, очень просто. Телекамера показывает, что впереди, перед фарами, оператор сидит себе за сто километров у пульта и управляет. Как луноход - видала?
- А где же у него телекамера? Или этот - телеводитель? Ну где?
- Не знаю. Может, вот здесь?
- Не-е, это ящик для инструментов.
- Лавруша, попробуй все же - нажми какую-нибудь педаль.
- Ты что?
- Мотороллер же ты умеешь водить.
- Сравнил тоже.
- Вездеход, конечно, труднее, зато правил никаких не нужно. Развернулся бы и пошел-поехал.
- Говорят тебе - мотор не завести. Зажигание - вот оно, а ключа нет.
- Да, хорошо бы на таком въехать в деревню. Шикарно.
- Перестаньте. Если все начнут разъезжать на оставленных вездеходах, знаете, что получится?
Киля вдруг засопел, потянулся вниз, просунул руку между сиденьем и дверцей и поднял с пола какой-то предмет. В луче фонаря мелькнули крупно напечатанные цифры: 1877.
- Что ты мне тычешь? - спросил Димон.- Сигарет не видел? Обыкновенная пачка "Шипки".
- А ты? - Лавруша протянул к пачке руку. - Ты видел когда-нибудь курящего телеводителя?
Ребята затихли.
Вой ветра за окнами кабины из монотонного сделался зловещим. Неясное предчувствие беды повисло в воздухе.
- Может, он где-нибудь недалеко, - тихо сказала Стеша. - Никакой не "теле", а настоящий - живой. Может, лежит сейчас в снегу и замерзает.
- Если недалеко - почему же он тогда не вернулся? Включил бы мотор, отопление и согрелся.
- Мало ли что могло случиться. Провалился в яму. Ногу подвернул, как Киля. Придавило упавшим деревом. Я не знаю, но может быть...
- Что?
- Может, все-таки пойти поискать?
Никто ей не ответил.
Вылезать снова наружу - об этом и думать не хотелось. Кабина тоже успела промерзнуть, но в ней хоть не дуло. Одно из стекол ослабло под снежным напором и теперь отзывалось на каждый новый удар жалобным дребезжанием.
Димон наконец не выдержал - вздохнул и полез к выходу.
- Только не отходи далеко. - Стеша придержала его за полушубок. - Покричи немного и сразу возвращайся.
Казалось, она сама уже была не рада, что завела разговор про поиски.
- Ладно, - отмахнулся Димон. - Держи вот спички. Будешь зажигать их по одной. Вместо маяка.
Снежный бурун ворвался в приоткрывшуюся дверцу. Заслонившись локтем, Димон нырнул в него, как в воду, и исчез. Два раза до них слабо донесся его голос, мелькнул луч фонаря, потом все пропало.
Стеша чиркнула спичкой. Огонек осветил приборы, зажмурившегося Килю, цветную картинку, наклеенную рядом со спидометром, - бегун с факелом в руке. Спичка горела, постепенно выгибая из пламени головку на черной шее, и Стеша держала ее, сколько хватило сил терпеть. Будто ее обожженный палец мог кому-то помочь.
- Киля, ты чего? - тихо спросил Лавруша.
- Чего?
- Сопишь как-то жалобно. Нога болит?
- Не.
- А что тогда?
- Мать жалко. Извелась, поди.
- А моя, думаешь, нет? Твоя-то смелая, виду не покажет. А моя небось молиться уже начала. Если я заболею, или что, она сразу - бух рядом с бабкой на колени. И крестятся, и бормочут, и лбом в пол стучат. Ужас...
Стеша успела сжечь полкоробка, прежде чем они услышали лязг дверной ручки и облепленный снегом Димон ввалился в кабину.
- Ребята... там... внизу... - голос его дрожал от еле сдерживаемого ликования. - Только, чур, спокойно... На пол не падать... Сознания не терять...
- Ну, что?
- Говори!
- Водителя нашел?
- Нет!
- Дорога? Шоссе?
- Да не томи!..
- Там... - Димон для пущего эффекта сделал торжественную паузу, потом вдруг надвинул Киле и Лавруше козырьки шапок на глаза и заорал во все горло: Там дом! Слышите - до-о-о-ом! Настоящий! Трехэтажный! И окна!.. Светятся!..
Их будто подбросило.
Давясь в дверях и тузя друг друга, они посыпались вниз, подхватили валявшиеся лыжи и палки и поперлись вслед за Димоном напрямик через снежную целину. Даже Киля забыл про боль в ноге и отталкивал протянутые руки - сам, сам! Ни жуткий вой, ни чернота, ни ветер, хлещущий по лицу, как прутья, не казались больше страшными, раз поблизости была такая великая, такая прекрасная, такая обычно не замечаемая вещь - ДОМ! Человеческое жилье!
И действительно, продравшись по пояс в снегу через кусты на опушке леса, они увидели внизу сквозь несущуюся муть ряд светящихся пятен. Пологий склон, уходивший в темноту, был вылизан ветром дочиста, зато у самой подошвы намело так, что можно было провалиться по шею.
- Вплавь! Айда вплавь! - орал Лавруша, гребя по снегу руками.
- Киля, греби брассом!
- Ой, тону!
- Сюда, ребята, здесь мелко...
- А я уже выбрался...
- И я...
- Здесь стена какая-то.
- А казалось - еще далеко.
- Нет, это склад, наверно. Без окон.
- Дом-то вон где.
- Гляди - трехэтажный!
- Куда это нас занесло?
- Может, Ночлегово?
- Сказал тоже. В Ночлегове и домов-то таких громадных нет.
- Эй, здесь какой-то окоп.
- Тропинка засыпанная, а не окоп.
- И дверь в конце.
- Cтучи, Димон!
- Откройте, пожалуйста!
- Да она не заперта.
- Вали, ребята!
Дверь распахнулась, плеснула им в лицо ярким светом, и такие вот полуослепленные, полузадохнувшиеся, полузакоченевшие они ввалились в дом, в комнату, в зал - не понять было сначала, что это такое, но главное - тепло.
- Здравствуйте! - сказала Стеша, приоткрывая один глаз. - Можно войти?
Никто ей не ответил.
Они стояли на пороге, с ног до головы обсыпанные снегом, и первые темные струйки талой воды скапливались на полу. Способность различать цвета и звуки постепенно возвращалась к ним, и скоро стало понятно, что большой стол посредине вовсе не стол, а плита, что белые шкафы вдоль стен скорее всего холодильники, и вся комната не может быть ничем другим, как кухней ресторана или кафе. И верно - в стене напротив темнело узкое горизонтальное окно со стопками пустых тарелок.