Физики

Человек у телевизора вдруг вспомнил. Ночь. Луна. Саванна. Нет! Ночь. Пурга. Печь. Тишина, стук в дверь, холод как великан, трактор, аэропорт... "А чего он молчит?" - "Хватит, что я кричу".

Человека у телевизора пронзило. Как будто замкнулись контакты, и ток прошел. Как будто его слепая судьба соединилась вдруг с судьбой того человека, того, кто ехал в аэропорт к молодой своей жене. Совершенно незначительное происшествие детства. Чем-то оно всегда волновало его память. Но не имело смысла. И вдруг - обрело, если не смысл - значение.

С жадным, необыкновенным вниманием слушал и смотрел мужчина дальнейшее.

Разные люди рассказывали о том месте, куда прилетел с женой молодой физик. О его последнем месте.

Закрытый город. Старожилы говорили, что еще недавно топили печи дровами. Теперь везде было паровое отопление. Открылись детский сад, музыкальная школа, книжный магазин, кафе под названием "Космос" и кафе-мороженое "Огонек". При клубе работали кинолюбители. Фотостудия устраивала выставки. В драмтеатре постоянная любительская труппа каждый выходной давала представления. Приезжали столичные коллективы. К ученым относились с необыкновенным пиететом.

Совсем недавно в СССР испытали самую мощную в мире бомбу - взорвали маленькое солнце. Первый искусственный спутник Земли был запущен советскими учеными. Только что советский гражданин первым полетел в космос. Термоядерная реакция вот-вот могла стать управляемой. Все в руках человека. В руках ученого, мыслителя. И всем было интересно, кто он такой - ученый. Дошедший уже до края, до бездны.

Нормальные люди. Смеялись, шутили, горевали, беллетристику читали, влюблялись, детей растили, в киношку ходили, трудились. Трудились, конечно, очень много. С азартом. Смысл жизни для многих был в труде, как для монаха в молитве.

В котельных, в пекарне, на почте, в парикмахерской, в магазинах работали люди из соседней деревушки. До нее ходил рейсовый автобус. Научным сотрудникам давали отдельные квартиры в новых домах. Вдоль дорог росли липы. В магазинах спокойно лежали дефицитные товары. Жизнь была налажена отлично. Чтобы ученым работалось.

Закрытый городок не был обнесен колючей проволокой, как иные городки в иное время. Не работали там зэки под охраной конвоя. Не стояли часовые на КПП, да и самих КПП не было. Конечно, лаборатории, предприятия, опытные заводы, аэродром охранялись. Без пропусков ни туда, ни оттуда ходу не давали. Да и в городок просто так, без приглашения, так сказать, никто не приезжал.

Жена героя, красивая, полная женщина с умным взглядом прищуренных глаз, рассказывала тихо, сама себе:

- Все у нас было хорошо. И отдельная двухкомнатная квартира со всеми удобствами, и работа у каждого. Андрей увлекся новыми задачами, пропадал днями и ночами в опытной лаборатории. Я, при всей моей завороженности им, без него не скучала. Он меня всегда немного смущал, стеснял. Но без этого смущения и стеснения я и жить не могла. Тем не менее без него я не скучала, зная, конечно, что он здесь, рядом, занят любимым делом, не замечает времени, голода, усталости; зная, что в конце концов он придет и скажет: как же у нас хорошо дома и как все вкусно, и какие же у тебя руки чудесные, можно я их поцелую. Он мной восхищался, правда. Я для него много значила. В свободное время мы ходили в лес, благо он кругом был. Хороший лес, целительный, сосновый. Ни в кино, ни в клуб, ни в кафе, ни по магазинам, а именно в лес. Зимой на лыжах. Летом по ягоды. Осенью по грибы. Или так, побродить. Никогда в компании, только вдвоем. Бывало, и словом не перекинемся, не аукнемся. Ходим рядышком. Сидим рядышком. Смотрим сквозь ветки в небеса. Грибы он обожал собирать. Обожал смотреть, как я их чищу, жарю. А слопать мог целую сковородку. Налопаться и уснуть. А я сяду шить, или вязать, или пейзаж рисовать, или в окно смотреть, или радио чинить. Я все по дому делала, абсолютно. Это было лучшее время моей жизни. Жаль только, детей у нас не народилось. Андрюша не мог иметь детей после облучения.

Ее живописные пейзажи показались мужчине у телевизора талантливыми.

- Ну а случилось то, что, видимо, и должно было. Судьба его поджидала и дождалась. Круг замкнулся. В начале семидесятых он нашел свою мать. Его не поразило, не удивило, не огорчило нисколько то, что мать его оказалась обыкновенной, вздорной, крикливой бабой. И нельзя сказать, что так уж безумно рада была его появлению в своей жизни. Она вышла замуж сразу после войны, родила двоих детей, была ими поглощена полностью. Мне кажется, Андрей был им совершенно не нужен. Но он почему-то остался жить с ними. Мы разошлись не потому, что он бросил физику и стал простым шофером, как его брат, - поверьте, что не поэтому. Я не полюбилась его матери. Да что там, она меня возненавидела. Взаимно, впрочем. Андрей остался с ними. Живет бобылем, насколько я знаю. Нянчит племянников. Мать недавно похоронил. Может быть, он счастлив. Не знаю.