Игра в темную

Визирь нахмурился. Так он и знал, что Куб, помимо прочего, заготовил на его долю грязную работу! Вера по кличке Муха была диспетчером по мокрым делам, обеспечившим Кубу уже три заказа. Визирь был полностью согласен с хозяином, что это уже многовато... И от неё пора было избавляться. Муха угрюмая, замкнутая девка, жила , вдвоем с братом - уволенным из армии прапором. Прапор и еще трое его дружков, бывших армейцев, собственно, и были исполнителями. Их-то и собирался Куб сдать ментам через проверенного Гонга. Разумеется, все заботы по ликвидации, которая должна была убедительно тянуть на несчастный случай, доставались, как обычно, Визирю.

В тот момент, когда сподручник Визиря Слесарь справился с замком прапор валялся на так и не застеленной с утра кровати, тупо уставившись в телевизор в ожидании сестры. Их распорядок дня был неизменным из месяца в месяц, и примерно через час Муха должна была прийти домой на обед. Ее брат надеялся, что помимо обычного, довольно скудного набора жратвы сестра, как и обещала, прикупит бутылку: в последние месяцы оба они незаметно для себя, а уж тем более для подельников, отчетливо пристрастились к "горькой"...

Визирь знал об этом прекрасно и отлично понимал, что диспетчершу с братцем действительно пора убирать, пока не засыпались...

Застигнутый врасплох прапорщик все же почти мгновенно среагировал на непрошеных гостей, вскочив с постели и успев выдвинуть ящик обшарпанной прикроватной тумбочки. Выхватить пистолет он, однако, не сумел: Визирь оказался проворнее и сбил его с ног...

- Не суетись! Ничего страшного просто заказ сегодня срочный, так что турусы на колесах разводить некогда, вот и объявились самолично...

- Сеструха -то где?

- На работе, где ей еще быть? - огрызнулся прапор, нехотя усаживаясь обратно на кровать. На Визиря он не смотрел.

- Ну-ну... Что ж, подождем! Некоторое время в комнате висело тяжелое молчание.

- Вот что, Толик, - Визирь нарушил его первым. - Нечего коситься на меня с подозрением: Верка твоя меня хорошо знает, последний заказ, за который вы пять тысяч "зеленых" заполучили, мой был. Так что кончай коситься, давай-ка лучше наш нынешний, срочный, обсудим... Жаль, бутылки нема... Буркнув что-то нечленораздельное, прапор нехотя поднялся и зашаркал на кухню. Визирь слышал, как хлопнула дверца старенького холодильника. У него с собой была бутылка коньяка, но воспользоваться ею он пока не спешил. Как выяснилось - правильно делал. Толик вернулся с начатой бутылкой в руках.

- Здорово! - Визирь выразил вполне натуральную радость.

- Разливай-ка побыстрее, а не хватит - вон, моего дружочка Слесаря за добавкой пошлем...

ОH внимательно окинул прапора взглядом исподтишка и еще раз подумал, как вовремя они с Кубом приняли решение убрать эту парочку: пьющий киллер, к тому же слишком много знавший, мог засыпаться в любой момент...

Вторая порция "беленькой"- уже была разлита по нечистым стаканам, когда Визирь, вновь очень натурально, насторожился:

- Эй, Толян, кто это с замком возится? Или ждешь кого в гости?

Прапор пожал плечами:

- Ничего не слышу, почудилось тебе...

- Говорю, слышал что-то... Поди-ка спроси на всякий случай: береженого, как говорится, и Бог бережет...

Нескольких секунд отсутствия прапора Визирю хватило, чтобы осуществить следующий этап "операции" - влить в стакан Толяна необходимую "добавку": Химик, уже несколько лет работавший на Куба, не подвел и на сей раз. Агония прапора была стремительной и короткой... На то, чтобы упрятать его труп от глаз сестрицы, которая вот-вот должна была появиться на обед, ушло еще несколько минут. Для Мухи была заготовлена своя версия "срочного заказа", в соответствии с которой ее братец якобы отправился за подельниками, следовательно, "ожидать" теперь все за той же бутылкой и отвлекающим маневром предстояло его...

Квартиру с двумя трупами, живописно расположенными возле стола с остатками пиршества и "дурной" водки, которой оба Мухины якобы тра-ванулись, Визирь со Слесарем покинули не мешкая. Теперь, в соответствии с замыслом Куба, можно было подсовывать ментам через Гонга остальных исполнителей, понятия не имеющих, откуда приходили к ним заказы...

Больше всего на свете Кубу хотелось бросить проверку Бакса, не начав ее. "Стар становлюсь и сентиментален" - вот о чем думал он в тог день, когда покидал свой загородный особняк в обществе охранников, с тем чтобы все-таки осуществить задуманное. Размышлять о том, что на самом деле в данный момент он разворачивается, чтобы, возможно, послать роковую пулю в свою собственную, почти позабытую юность, ему не хотелось...

И дело было не только в Баксе, когда-то, в детдомовском детстве, самоотверженно защищавшем хлипкого в те времена дружка от многочисленных чужих кулаков. Еще две жертвы, которые предусматривал план Куба, тоже тянули нити своей судьбы из его юности... Все они росли и взрослели в одном и том же детдоме - с того момента, когда из воюющей Испании привезли туда очередную группу сирот, среди которых оказался быстроглазый Бакс, еще ничего не подозревающий о своей будущей кличке. И почему-то сразу выделивший в толпе полуголодных детдомовцев хлипкого, болезненного Куба и дружившую с ним худую, сердитую девчонку со странным именем Солоха, драчливую и угрюмую...

Пути Бакса и Куба разошлись вскоре после того, как детдом остался позади, автоматически: юный испанец поступил в техникум, потом работал и заочно учился в институте, Куб - так уж вышло - мотал свой первый срок, схлопотал который по-глупому, за групповое ограбление вместе с парой бывших детдомовских пивного ларька. Впрочем, после первого срока на свободе он побыл недолго: вновь кража и вновь колония. Досрочное освобождение и, наконец, встреча с Баксом, мгновенно принявшим старого дружка под свое крылышко...

На дворе уже вовсю катились веселые шестидесятые годы с их подпольными цехами по производству дефицита всех мастей и видов, и Бакс сумел вклиниться в весьма крупное дело, в которое почти мгновенно пристроил Куба, как до этого и возникшую из небытия. Солоху: худющая, нервная, как электрический провод, девчонка-подросток, к изумлению Куба, превратилась в эффектную блондинку с фигурой дивной Брижит Бардо и белоснежной голливудской улыбкой и успела выйти замуж за одного из их же, детдомовских, тихого и вялого Ваньку Стеклова... Когда подпольный цех накрыли менты, Куб согласился взять все дело на себя, понимая, что такое не забывается. И, разумеется, после очередного возвращения из зоны благодарный Бакс взял давнего дружка под свое крылышко. Ошибся Куб только в одном: за прошедшие годы их роли несколько поменялись. Теперь фишку держал не он, а Бакс, Кубу же досталась роль экономического советника, или чего-то вроде этого, при ставшем авторитетом дружбане.

Однако Куб был ой как непрост! "Статус-кво" ему удалось восстановить довольно быстро, и к началу девяностых они вновь поменялись ролями...

Впрочем, с мнением Бакса несомненно считались, а доля его в каждом успешно завершенном деле оказывалась неизменно ненамного меньше уверенно державшего фишку Куба...

Так следовало или нет проверять, да еше столь кровавым методом, давнего дружбана, вполне способного чувствовать себя на данном этапе жизни уязвленным - даже вопреки его особому положению? Ответить с полной уверенностью на этот вопрос Куб не мог. В собственных глазах его оправдывало /только одно: если бы Бакс надумал его,- Куба, сдать, никакой речи о том, чтобы отмазаться, идти не могло. Слишком много знал друг его далекого детства...

Но в данный момент отправлялся Куб совсем даже не к нему, а к Солохе и Ивану. Той самой Солохе, чей супруг тогда, в шестидесятых, совсем не помешал Кубу завести с внезапно вылупившейся из прежней подружки красоткой бурный роман... Подозревал ли что-либо по этому поводу молчаливый Стеклов, Куб не знал и по сей день. Да и в тот момент, когда он после многолетнего перерыва встретил годика три назад бывшую любовницу, превратившуюся в уродливую старуху после, как выяснилось, двух прогулок на зону, никакого значения это уже не имело.