Гордость завоевателей

– Скорее последнее. – Кавано нахмурился. Картинка на дисплее чуть сдвинулась в сторону, и внезапно он понял, что видит крупным планом куртку Колхина. Телохранитель держал коммуникатор у самой груди, чуть пониже подбородка. Кавано добавил:

– Но у меня найдется пара вопросов, если ты под каким-нибудь предлогом доставишь ее сюда.

– Тут дело не в предлоге, сэр, – сказал Колхин. – Но если вы хотите с ней увидеться, вам лучше прямо сейчас приехать в космопорт. Похоже, мрашанцы собрались выдворить ее с планеты.

От гостиницы до космопорта было пять минут быстрой езды. Хилл не тратил времени на парковку, просто оставил мобиль у входа в здание, и они с Кавано поспешили внутрь.

Колхин ожидал в почти пустынном вестибюле, у одного из коридоров, ведущих к воротам.

– Где она? – спросил Кавано, когда они встретились.

– Направляется к таможенному выходу, – ответил Колхин. – Нам лучше поторопиться – если она пройдет через таможню, добраться до нее будет очень трудно.

– Хорошо, – сказал Кавано. Все трое быстро зашагали по изогнутому коридору. – Расскажи, что случилось.

– Я собрал скутер и доехал до Агентства, – начал Колхин. – Они как раз выводили ее наружу – те же самые трое мрашанцев, и с ними еще один, какая-то шишка. Подъехала большая машина, вроде тех, на которых ездят государственные чиновники, и все сели в нее. Но я все же успел прицепить маячок и двинул за ними по параллельной улице. Мы проехали пару кварталов и оказались в захудалом районе. Я так понял, там живут в основном немрашанцы.

Кавано нахмурился:

– Я и не знал, что возле Мидж-Ка-Сити есть немрашанские территории.

– На карте этот район не обозначен, как немрашанский, – сказал Колхин. – Но я на месте властей вообще не стал бы указывать это место на карте. В жизни не видал таких жутких и грязных трущоб. Тем не менее все мрашанцы и сандаал залезли в какую-то крысиную нору и пробыли там несколько минут. Когда вышли, у сандаал на спине было нечто вроде сумки или рюкзака, а каждый мрашанец держал в руках несколько рамок с гобеленами. Они погрузили все это в машину и покатили прямиком сюда.

– Сандаал была в наручниках? – спросил Хилл.

– Да нет вроде бы, – напряг память Колхин. – Зачем наручники? Она ведь и так вела себя, как овечка.

– Не знаешь, каким рейсом ее хотят отправить? – спросил Хилл.

– Не знаю, – развел руками Колхин. – Я просмотрел расписание – следующий корабль до Ала вылетит только через шесть часов. Но тогда им нет смысла так торопиться.

Они прошли изогнутым коридором и метрах в двадцати впереди увидели низкие столики таможенного поста. Там стояла Фиббит и полдюжины мрашанцев, двое из которых носили ярко-голубые форменные шапки сотрудников таможни.

– Возможно, смысл как раз есть, – сказал Кавано. – Сейчас мы это выясним.

Мрашанцы, конечно же, заметили их приближение. Но напрасно Кавано ожидал увидеть на их лицах удивление или замешательство. Двое или трое мрашанцев повернули головы и спокойно посмотрели на вновь прибывших. Заметив движения сопровождающих, Фиббит тоже повернулась.

– Кавано! – Сандаал раскрыла рот в устрашающей даалийской улыбке. – Раздели мою радость – я возвращаюсь домой!

– Это прекрасно, Фиббит. – Кавано окинул взглядом мрашанцев. – Однако я собственными ушами слышал, что тебе не хватает средств на покупку билета…

– Меня почтили подарком. – Ткачиха лучилась от счастья. – Мне помог неизвестный, но весьма достойный благодетель. Я улетаю домой.

– Я рад за тебя. – Кавано подошел ближе, чтобы получше рассмотреть то, что находилось на столе таможенников. Там лежал раскрытый пустой рюкзак, о котором говорил Колхин. Содержимое рюкзака было разложено аккуратными рядами возле сканеров. На дальнем краю стола он увидел сложенные в невысокую кипу трапециевидные рамки с гобеленами – вероятно, уже прошедшие досмотр. – Но я надеялся увидеть одну из твоих работ, – напомнил Кавано ткачихе и кивнул на гобелены. – Ты не против, если я все же это сделаю?

– Эти вещи уже досмотрены, – заявил мрашанский таможенник.

– Разве нельзя просто взглянуть? – обратился к нему Кавано. – Это ведь совсем недолго.

– Это нарушение процедуры, – раздраженно возразил мрашанец. – После того, как вещи прошли…

– Не откажите в любезности, – неожиданно вмешался другой мрашанец. – Наверняка это не так уж трудно устроить. Вы ведь можете сделать небольшое исключение для лорда Стюарта Кавано, бывшего члена Парламента Северного Координационного Союза.

Кавано присмотрелся к говорившему. Этот мрашанец был старше обоих таможенников и старше тех троих, которые уводили Фиббит в Информационное агентство. Он производил впечатление умудренного жизненным опытом, уверенного в себе. Определенно, Колхин имел в виду его, когда говорил о важном мрашанце, присоединившемся к троим филерам.

– Благодарю вас, – сказал Кавано. – А вы…

– Пааликко, – с легким поклоном представился мрашанец. – Департамент отношений с гостями. Скажите, лорд Кавано, какую из работ Фиббит вы хотели бы увидеть?

– Она говорила о портрете какого-то человека, – пояснил Кавано. – Человека, который часто наведывался в Информационное агентство.

– Понимаю, – сказал Пааликко. – Вы знакомы с этим человеком лично?

Кавано пожал плечами:

– Вряд ли. Фиббит не называла его имени.

– И все же вы хотите увидеть его лицо…

– Я интересуюсь тем, насколько хорошо Фиббит удаются портреты людей, – объяснил Кавано. – Мне нравится ее стиль, и я подумываю о том, чтобы заказать гобелен для себя.

– И поэтому вы последовали за ней прямо сюда, в космопорт? – Мрашанец наморщил лоб, подражая человеческой мимике. – Весьма необычный поступок.

– Мы, бывшие члены Парламента, бываем весьма эксцентричными, – улыбнулся Кавано. – Кроме всего прочего, мы иногда проявляем заботу о неподобающим образом одетых и получающих недостаточную плату художниках, независимо от их государственной и расовой принадлежности. Такой, знаете ли, у нас обычай.

– А-а… – Пааликко кивнул. – Древняя эвонская традиция! Как же она называется?.. Самаритянство титулованных особ?

– Благотворительность, – поправил его Кавано. – И, вообще-то, этот обычай существовал задолго до колонизации Эвона. Фиббит попала в затруднительное положение, и я собирался помочь ей, как только покончу со своими делами.

– Очень благородно с вашей стороны, – согласился Пааликко. – И все-таки теперь вы видите, что необходимость в вашей помощи отпала. Фиббит отправляется домой.

– Я рад за нее, – сказал Кавано. – Тем не менее, пока она еще здесь, я прошу разрешения взглянуть на ее гобелен с портретом человека.

– Благотворительность… – повторил Пааликко, как будто пробуя слово на вкус. – Да. Но в данном случае, боюсь, произошла небольшая путаница, лорд Кавано. Разве невмешательство в частную жизнь не является столь же древней традицией? Гости приезжают в Мидж-Ка-Сити не для того, чтобы их портреты открыто выставлялись на показ всем незнакомцам.

Кавано мысленно выругался – такого аргумента он не ожидал.

– Этот человек открыто появлялся в общественных местах, – напомнил он. – И непохоже, чтобы он от кого-то прятался. Если бы я был здесь в то время, я бы мог его увидеть собственными глазами.

– Однако вас здесь тогда не было, – сказал Пааликко. – На каком же основании вы требуете, чтобы я позволил нарушить его право на частную жизнь?

Кавано посмотрел на Фиббит:

– Если честно, Пааликко, я думаю, что ваше разрешение тут совсем не требуется. Гобелен с портретом является собственностью Фиббит. И только она может решать, показывать его кому-го или не показывать.

– Эти вещи уже прошли таможенный досмотр… – снова затянул свое таможенник.

– Прошу вас, – снова оборвал его Пааликко. – Ваше замечание вполне обоснованно, лорд Кавано. Каким же будет твое решение, Фиббит а Бибрит а Табли ак Приб-Ала?

Несколько секунд Фиббит стояла молча. Потом она как будто поняла, что ей предлагают принять участие в беседе.