Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 10 из 11



Откашлявшись, мужчина замер и некоторое время сидел молча, делая редкие глубокие вдохи. Темные веки низко сползли на глаза. Затем порывисто встал, как бы исподволь уверенный в некоем обязательном действии, которое ему нужно сейчас совершить; подошел к привязанному, дотронулся. Тот уже давно вынырнул из очередного обморока; он с готовностью повернул к мужчине седую голову и взглянул по-младенчески ясно и испуганно. Все тело его, словно татуировкой индейца, было сплошь покрыто причудливой сетью неровных линий, черными кружками и скачущими угловатыми буквами.

Мужчина долго молчал, водя пальцем по лабиринту и останавливаясь в точках городов. Сделав остановку, он произносил одними губами написанное слово, затем двигался дальше, и так раз за разом, снова и снова - как знахарь, колдующий над больным. Не в силах понять происходящего, привязанный лишь дико таращился на заскорузлый палец. Ничто в нем не напоминало уже солидного и пожилого человека, который умеет говорить убедительно, округло и ровно, - морщины разгладились, щеки занялись лихорадочным румянцем, и каждая пора сочилась неподдельным, неуправляемым ужасом, что способны по-настоящему испытывать лишь маленькие дети. Казалось, на железном столе лежал пухлый, бело-розовый младенец-переросток, которого распеленали, чтобы мыть.

- Карта Родины, бля... - задумчиво проговорил мужчина, вернувшись, наконец, из далекого Забайкалья к слову МАСКВА, и потоптался на месте, собираясь с мыслями. - Я в Афгане восемь месяцев оттрубил... без передыху... ровно... такое видел... тебе лучше не знать... каждый день только и думал... как живым оттуда выбраться... только одно и думал... мечтал... а под Кандагаром... в горах... на духов нарвались... в разведку, бля, пошли... разведчики хуевы... весь взвод мой там и полег... весь... Саня Белоус... Вадик Залесский... Жека Макрушев... Эдик Штайн... Рафик Шатоев... до единого... а меня контузило... очнулся... темень, бля, луна светит... и одиннадцать трупов... ровно... я встал... и пошел... хрен его знает, куда... прямо... через перевал... а к утру к своим вышел... ну, меня в госпиталь... а потом сразу на дембель... досрочно... потому что башка... того... по ночам все в атаку ходил... такой сон... бегу, значит... ору... духи лезут со всех сторон... а у меня в магазине один патрон... единственный... сон такой был все время... а когда в Душанбе летели... тогда еще... в самолете... как накатило вдруг... сижу и реву... реву, как баба... уняться не могу... прямо прет из меня... знаешь, отчего ревел?.. от счастья... что вот... все, хана... и теперь, вроде, как заговоренный стал... от всего... сбылась мечта... теперь жить и жить... жить и жить... а как война кончилась... мы ж не верили, что так возьмет... вдруг... и кончится... скока ж пацанов наших... по телевизору видел этот мост... через Пяндж... как кино, бля... думал... может, все подстроили... чтоб народ обдурить... оказалось, правда... и я тогда поверил... всем нутром... и так спокойно стало... весело... светло... как весной... жить и жить... кто ж знал... а я поверил!.. я ж там, в горах, из мертвых воскрес!.. мне ж до самого гроба все грехи теперь... а вышло!.. все коту под сраку... когда ебаные хачики... кто виноват?.. скажи, гад, виноват кто?!

Он сосредоточенно умолк и пожевал губами, как бы пытаясь подобрать мысль для последней, решающей фразы; неожиданно вцепился привязанному в плечи, утопив ногти в мягком мясе, наклонился близко к его лицу и прохрипел в глаза, давясь горячими словами:

- Мы - уедем. И хрен кто нас найдет. А ты - ты куда денешься? Тебе ж на всей Земле больше места нет, гадюка!

Привязанный захлопал ресницами, мыча. Мужчина уронил голову ему на грудь и заплакал.

Встал, всхлипывая. Утер глаза рукавом. Пошарил по мастерской озабоченным взглядом.

Его взгляд остановился на дисковой пиле. Напоминавшей чудесную пистолет-машину, чье дуло заменял блестящий стальной круг.

Мужчина сквозь слезы улыбнулся - светло и ясно, как в незапамятно далеком детстве, когда складывал на вечерней зорьке, пересчитывая, серебристых уклеек в железную рыбацкую корзинку. Трава под босыми ногами была ласкова и влажна; Ока покоилась, неподвижная, в шелковистом лунном свете; пахло близкой осенью и костром.



- По живому, - сказал мужчина. - Хуже, чем корову на бойне.

Привязанный все понял и бился на столе, пытаясь вырваться. Затылок громко стучал по металлу; задница хлопала с плеском.

Мужчина, словно протрезвев, деловито снял со стены ручную дисковую пилу, размотал прорезиненный шнур, примерил, недовольно чмокнул, разыскал катушку удлинителя, дважды ткнул штекер в розетку. Включил. С громким воем зазубренный диск превратился в серебристый вихрь, приятно взъерошив волосы надо лбом. Выключил.

Сделал шаг, опустил пилу, выбрал место. Руки его перестали дрожать и уютно лежали на ребристой теплой пластмассе, как на теле надежного оружия. Прищурился, закусил губу, поиграл желваками. У глаз его собрались лукавые морщинки.

Привязанный оцепенел и лишь смотрел умоляюще на зловещий диск, усеянный по краю одинаково изогнутыми мелкими зубцами. Мужчина взглянул в его лицо еще раз и не увидел больше ничего, кроме звериной тоски и страха.

- По живому... на пятнадцать кусков... больно...

Диск вошел сразу и глубоко, как в масло, мгновенно достав до кости. Струя крови освежающе ударила мужчине в лицо, попав за ворот пиджака. Передернув плечами, мужчина сплюнул и старательно налег на неподатливую кость. Внезапно лицо его перекосилось, изменившись сразу, как во сне, глаза загорелись диким безумным огнем, и из груди вырвался рев:

- Атас, духи! Ложись! Саня, слева! Рафик со мной! Держись! Куда, бляди, куда, бляди! Жека, не ссы! Вот так, бля! А, с-сука! На, получи! На, получи! Отползай, ебит твою! Эдька! Не молчи, не молчи! Отползай, опусти жопу, блядь, дурак! Эдька, не молчи! Что ж ты! На! На! Береги патроны, жопу спрячь! Духи справа, Рафик! Прикрой, Эдьку ранило! Дай! Дай скорее! Погодь, погодь, пусть поближе! Вадик, гранату! Ебаный мудак, бросай! Санек! Санек, бля! Рафик, здесь будь! Санек! Ебаные! Ебаные! Ебаные! На! На! Жека, сзади! Жека, ё-ёё! Лови магазин! Их там всего десять пидарасов с пулеметом! Я их, блядь, зубами рвать буду! Шатоев, ко мне! Шатоев! Шатоев! Чурка блядский, куда ж ты смотрел! Вадик, Рафа завалили! Ебаные! Ебаные! Саня... Жека... Пацаны!! Их там десять пидарасов! ВДВ, подъем! Рязанское десантное, подъем! Гранаты к бою! Дави черножопых! За Родину! За Союз Советов! В атаку! Вперед! Впе-е-ерр-ррр-ё-ооод! ВПЕ-Е ЕРР-РРР-Ё-ОООД!!!