Страница 15 из 79
- Леха, постарайся все хорошо вспомнить. Ты точно не ошибаешься - вы с папой ездили на дачу именно в тот день, когда я уехала из дома очень рано?
- Ну да, можешь папу спросить. Он хотел сам съездить, но без меня бы не нашел гербарий, я его засунул куда-то среди книг и альбомов.
- А во сколько вы поехали на дачу?
- Я не знаю. Мы вернулись из школы, поели, потом папа достал с антресолей сумку, мы положили в неё велосипед и поехали.
- А когда вернулись?
- Наверное, поздно, уже темно было. Пока до вокзала доехали, потом электричку ждали, потом долго ехали.
Так... Из школы Миша с Алешкой вернулись в начале шестого. Ужин и сборы ещё как минимум 20-30 минут. Потом почти час они ехали общественным транспортом до вокзала, ждали электричку и час с четвертью ехали. Еще пятнадцать минут от станции до дачи, потом обратная дорога домой - это ещё почти три часа. То есть, домой вернулись они уже в первом часу. А ведь Костя был убит между семью и одиннадцатью вечера того дня. Получается, что у Миши железное алиби - во время убийства он ехал с сыном в электричке.
- Лешенька, я знаю, ты любишь собирать билеты и прочие бумажки. Наверняка папа отдал билеты тебе. Посмотри, они у тебя не сохранились?
- Конечно, сохранились. Я давно на электричке не катался, у меня от неё билетов нет, и положил их в свою коробку, где все храню.
- Покажи пожалуйста, - попросила Лара.
Алешка покопался на своих стеллажах, достал большую коробку, порылся в бумажках, которые там лежали, и наконец нашел принес два билета - взрослый и детский. Все точно, на них стоит дата - 14 февраля. Билеты туда и обратно, 6 зона, пробиты компостером, видимо, контролером в электричке.
- Леш, а когда вы вернулись, то не заметили, стоит ли моя машина во дворе?
- Нет, мам, мы даже не смотрели, домой торопились, устали очень. Я в электричке на обратном пути заснул. Но папа сказал, что я молодец, показал себя мужчиной.
- Но можно было поехать в субботу, в воскресенье.
- Папа говорил, что если поехать в выходные, ты обязательно захочешь отвезти нас на машине, а он хотел, чтобы ты после командировки отдохнула. Говорит, нехорошо маму эксплуатировать в качестве шофера, сами справимся.
- А когда вы вернулись, видели меня?
- Нет, ты уже спала. Дома было темно, а Дон лежал возле твоей двери. Он даже не гавкнул - значит ты спишь. Дон всегда тихо себя ведет, когда ты отдыхаешь. Папа вышел с ним погулять, а я спать лег.
Теперь Лариса вспомнила, как все было в ту злополучную пятницу. Вернувшись из Подольска, она заехала на работу, положила в сейф документы, перекинулась парой слов с Костей и поехала домой. В квартире было темно, и она решила, что муж с сыном пошли гулять, приняла душ и прилегла с детективом. Сама не заметила, как уснула. Так вымоталась и крепко спала, что даже не слышала, как Миша с Алешей вернулись. А утром в субботу встала поздно, они уже проснулись.
- Леш, почему же вы мне ничего не рассказали?
- Папа думал, что ты рассердишься, что мы ночью на дачу ездили, и велел тебе ничего не говорить. Я и молчал. Дело мы сделали, гербарий забрали, зачем тебя зря волновать?
У Лары выступили на глазах слезы.
"Ах, вы мои милые, не хотели меня волновать, мужчины мои дорогие... А ведь из-за этого настоящая трагедия разыгралась".
Если бы она знала, что Миша весь вечер провел с Алешкой в поездке, разве подозревала бы его в убийстве?! Ведь права оказалась Лидия Петровна, умница, - муж совсем не такой, каким она его придумала. Деликатный, заботливый, тактичный.
"Ой, - спохватилась Лариса, - а как же там Миша? Бедный, взял на себя вину за убийство, которого не совершал, а я, дура бесчувственная, бросила его на даче и разводиться собралась. Как же ему там одиноко, наверное... Он же ради меня это сделал, ради Алешки и нашей семьи, а я встала в позу - не могу, видите ли, простить, что муж убийца и лжец! Надо срочно объясниться, попросить у него прощения за все... Может быть, поехать к нему сейчас? Хотя уже поздно, пока доеду, пока обратно. Да и Алешку не могу оставить дома одного. Везти его на дачу поздно вечером тоже не стоит. Ладно, пора ложиться, а завтра с утра поедем. Ну, почему они мне раньше этого не сказали! Как же я свински относилась к мужу!"
- Лешенька, давай спать, завтра с утра поедем на дачу к папе и Дону.
Сын тут же послушался, постелил себе постель, почистил зубы, разделся и лег. Лариса поцеловала его, выключила в комнате свет и пошла к себе.
Игорь летел бизнес-классом, салон был полупустой. Смазливая стюардесса сразу обратила внимание на самого симпатичного пассажира и постоянно вертелась возле него. Есть ему совершенно не хотелось, и он лишь отрицательно качал головой, когда она развозила то завтрак, то ланч. Подкатив тележку с напитками к его креслу, стюардесса кокетливо спросила:
- Что вам налить?
Казанова бросил на столик стодолларовую купюру и жестом показал, что сдачи не надо.
- Дайте, пожалуйста, бутылку коньяка, самого лучшего, что у вас есть.
Стюардесса удивленно подняла брови и порывалась отсчитать сдачу, но Игорь лишь поморщился, и та унялась. Она так надоела ему своими приставаниями, что он хотел отделаться от неё раз и навсегда и намеренно унизил её.
- Выпьете со мной? - спросил Казанова, прекрасно зная, что стюардесса откажется.
Та огорченно вздохнула:
- Нам нельзя...
- Тогда, с вашего позволения, я выпью за женщину, которую люблю.
Игорь сказал это таким тоном, что стюардесса сразу все поняла, и покатила свою тележку дальше. Больше она к нему не лезла.
Подняв шторку, Казанова уставился в окно невидящим взглядом, думая о своем.
Шесть дней до его отъезда прошли на таком накале страстей, с таким надрывом, что сейчас ему было даже страшно это вспоминать. Сколько раз он с ужасом думал, что потерял Ларису, и она уйдет от него навсегда!
И последняя ночь перед его вылетом в Нью-Йорк... Дурак! Почему он не предупредил её о предстоящей поездке?! Но до последней минуты Казанова верил, что его заместителю Виктору удастся уладить дела со своей просроченной визой. Когда зам позвонил, что ему не удалось продлить визу, Игорь был в бешенстве. Полчаса он не мог прийти в себя и решиться все рассказать Ларисе, которая ждала его в спальне.
Как же малышка обалденно сексуальна... Даже сейчас, будучи морально в дауне, Казанова ощутил неукротимое желание. Повернуть бы этот самолет обратно, в Москву, в Ларисе...
Ларочка... Нежная, чувственная, утонченная. То тигрица, то маленький котенок.
ЭТА ЖЕНЩИНА. Его женщина.
И вот он сказал ей, что через несколько часов улетает. Что было потом - просто страшно вспомнить. Яростное лицо Ларисы и её слова: "Да будь ты проклят!"
Вспоминая, как она стояла в аэропорту, Казанова с ужасом думал, что все, как в тот день, когда Лариса позвонила ему в самый первый раз. Белое лицо, застыший взгляд. Снежная Королева, но страдающая. Тогда ей было так плохо, что она хотела забыться в объятиях любого мужчины. Те же пустые серые глаза, взгляд в себя, опустошенность и отчаяние. В таком состоянии женщина способна на безрассудный поступок.
Больше всего Игорь боялся, что Лариса позвонит кому-нибудь из бывших любовников или найдет нового, чтобы забыться, так же, как три с половиной недели назад позвонила ему и нашла в его объятиях забвение.
Скрипя зубами, он проклинал себя и даже ни в чем не повинного Гришу Караваева, старинного друга ещё со студенческих лет, который год назад организовал филиал своей фирмы в Нью-Йорке и был заинтересован в этом чертовом контракте, из-за которого весь сыр-бор.
Ради встреч с Ларисой Игорь бросал все дела, но то были его дела.
Друзей он никогда не подводил.
В нью-йоркском аэропорту Игоря встречал Гриша Караваев.
- Рад тебя видеть, Казанова, - заулыбался он, обнимая друга.
- Я тоже рад тебя видеть, старина.
Они прошли на стоянку. Гриша сел за руль "Линкольна" и выехал на автостраду.