Страница 2 из 17
— Странно… я же почувствовал их. И я помню, кто они. Разве я мог бы сделать это, не имея связи с Сутью?
— Да, — гость грустно усмехнулся, — но это всего лишь тоненькая нить, паутинка, воспоминание… И даже она лишь до тех пор, пока это маленькое тельце не взрастило в себе сознание.
Гость выпрямился. Что-то с шелестом плеснулось за его спиной, заполняя белым снегом всю комнату.
— До встречи через жизнь, — шепнул гость, проводя ладонью над кроваткой с затихшим ребенком. — До встречи…
Струйка свежего воздуха коснулась влажной от пота кожи, и женщина вновь встревоженно приподнялась. Что-то изменилось, казалось, в самом воздухе. Может быть, завтра будет дождь? Женщина поднялась, склонилась над детской кроваткой. Малыш спокойно спал, мерно и тихо посапывая. Его вид мгновенно успокоил женщину, лучше любого снотворного подействовав на состояние матери. Сон легким покрывалом коснулся ее, и через минуту весь дом был охвачен мирным безмолвием.
Зима нынче в Подмосковье выдалась великолепной. Много снега, мороз, частые солнечные дни. А вечером, когда ночь вступала в свои права, всем, кто, выйдя на улицу, поднимал взгляд вверх, открывалась почти чарующая картина ярких, крупных звезд, ясно видимых сквозь хрусталь зимнего воздуха.
Восьмидесятые перевалили на вторую половину, и мир вокруг выглядел таким же прозрачным, как этот чистый морозный воздух. Сегодня вечером во многих квартирах небольшого подмосковного городка люди садились гадать, как и много лет назад их предки. Близилось Рождество, и многие, ставя зеркала, соединяя свои руки на донышках блюдец или как-то еще, пытались нагадать себе счастья если не на всю жизнь, то хотя бы на следующий год. Человек всегда верит во что-то таинственное, немного страшное и непонятное, но тем как раз и притягивающее к себе. Такова его суть. И неважно, где он родился, вырос и живет — будь то знойная саванна Африки или прохладная Скандинавия, острова в Индийском, Тихом океанах или еще где на этой такой маленькой Земле, затерянной в необъятных просторах Вселенной.
— Прикольно, конечно, но пускай он мне ответит на какой-нибудь вопрос, — скептически усмехнулся юноша, наблюдая, как несколько его родственников с благоговейным ужасом читают буквы, указываемые скользящим под их руками блюдцем. — Давайте я спрошу, и сразу станет ясно, что это никакой не дух.
— Леша, успокойся, — одернули его. — Это не цирк. С духами нельзя шутить.
— Ну да. И кто же из вас дух? — вскинул брови юноша. — Почему вы не хотите, чтобы я спросил? Просто играетесь и понимаете, что ни на один серьезный вопрос ответить не сможете?
Он язвил лишь потому, что ничто не принимал на веру без веских доказательств. И пусть кому-то это могло показаться цинизмом или грубостью, но Леха ничего с этим поделать не мог. Хотя в глубине души ему безумно хотелось, чтобы это блюдце действительно оказалось замочной скважиной в иной, невидимый и неведомый, мир. Мир огромный и сложный, где нашли свое место под солнцем сонмы предков и где найдет со временем место и он сам. Ему очень хотелось поверить во все это, но сдаться, не получив подтверждений, ему просто не позволял характер.
— Если сам не веришь, иди, не мешай нам, — укоризненно покачала головой мама. — Не злобствуй. Просто дай нам спокойно этим заниматься. Ведь тебя-то никто не заставляет садиться в круг.
— Ну… я бы поверил, если вы позволите мне задать несколько вопросов, — упрямо качнул головой Леха, с детства продемонстрировавший, что он не привык сдаваться и не шибко признает авторитеты. — Что, вам слишком сложно дать мне возможность задать несколько вопросов?
Но тут блюдце под руками гадающих быстро задвигалось, мечась по листу ватмана с начертанными буквами и цифрами. Все оживились, моментально забыв о споре.
— Кто ты? — с чувством спросили сразу несколько голосов.
Блюдце продолжало метаться, совершая хаотичные движения.
— Тебе что-то мешает? — спросил отец.
Блюдце замерло над написанным ответом «Да».
— Что? — подхватили остальные.
Блюдце вновь заскользило по ватману, перебегая от буквы к букве. Все словно завороженные смотрели на его бег, повторяя хором указанные буквы.
— А… Эл… Е… Ка… Эс… Е… Й… — звучало хором. — Алексей?!
Блюдце метнулось к ответу — «Да».
— Леха! Прекращай! — зашумели все, обращая взоры на юношу. — Ты нам все гадание портишь!
— Чем я порчу?! — взвился юноша, гневно сверкнув глазами. — В прошлый раз кошка вам мешала, теперь я. Кому-то из вас, кто блюдце крутит, просто не нравится, что я могу его подловить.
— Прекращай уже. Нам что теперь, бросить все из-за твоего упрямства?
— Да ну вас всех! — обозлился Леха. — Сидите как дураки над этим блюдцем. Нашли себе игрушку…
Он быстро оделся и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Он действительно здорово злился, лишившись даже надежды на то, чтобы поверить. Яркие звезды на черном бархате неба выглядели колдовскими и чарующими. Совершенно неожиданно Леха почувствовал, что пространство вокруг него как-то изменилось. Словно стоит сделать какое-то движение, раскинуть руки — и взлетишь, поднимаясь к далеким звездам. Раздражение и злость сменились ощущением, что его слышат. Неизвестно кто, но слышит. Леха встал, глядя на звезды.
— Если вы действительно существуете, проучите их, — вдруг попросил он, сам не зная, к кому сейчас обращается. Уж не к Господу, совершенно точно — в Советском Союзе середины восьмидесятых молодежь не говорила с Господом.
Ничего не произошло. Все так же смотрели сверху холодные звезды. Все так же кружились в медленном хороводе редкие кружевные снежинки. Тряхнув головой и подумав о собственной глупости, Леха зашагал дальше, слушая, как хрустит под ботинками снег.
Дома было тепло и уютно. Родители еще не вернулись от родни, скорее всего продолжая увлеченно гадать. Немного почитав, Леха забрался в постель и быстро уснул.
Родители вернулись далеко за полночь, усталые и невеселые. Проснувшись, Леха вышел их встретить.
— Нехило вы погадали, — удивился он, бросив взгляд на часы.
— Да уж, погадали… — поморщившись, покачала головой мама. — Вымотались все ужас как.
— А чего сидели-то? — спросил Леха.
— Ты знаешь… Дух хулиганил. Представился Есениным и хулиганил. Ругался матом, насмехался над нами, — начала объяснять мама.
— Так плюнули бы да ушли.
— Нельзя уходить, пока дух не простился и не ушел сам, — пояснила мама. — Иначе этот канал останется открытым.
— Да, тяжелый случай, — пожал плечами Леха. — Ладно, родители, спокойного утра. Пойду досыпать.
Он вернулся в постель, но сон больше не шел. Лехе вдруг стало не по себе от воспоминания об испытанном под звездами ощущении. Он лежал в теплой постели, скрытый от звезд толстыми бетонными перекрытиями современной многоэтажки. Но по спине бежали мурашки от вновь возникшего ощущения чьего-то присутствия. Было тепло, но Леха натянул одеяло до самой макушки, словно ребенок, прячущийся от своих страхов. И опять что-то изменилось. Как будто кто-то аккуратно коснулся его плеча. Коснулся по-дружески, сразу принеся спокойствие и открыв ворота сну.
В спортзале почти не было народу — середина праздничного дня, весьма удачное время для ежедневной тренировки. Трое юношей, работающих вместе, да пара мужиков, тренирующихся поодиночке.
— Ты что, поступать никуда не будешь больше? — спросил массивный, выглядящий старше своего возраста парень, держащий старые, потрепанные «лапы», по которым остервенело молотил второй, сухой и жилистый.
— Я раз попробовал — не вышло. Значит, не судьба сейчас, — ответил тот, останавливаясь и переводя дыхание.
— Не судьба? А армия? — удивился массивный, стаскивая «лапы» и протягивая их третьему, невысокому и коренастому: — Подержи. Ты что, Леха, в армейку собрался?
— А хоть бы и так, — пожал плечами сухой, отходя чуть в сторону и присаживаясь на облезлую лавку. — Ты, Миха, чего в этом плохого видишь? Главное — в войска нормальные попасть.