Страница 6 из 32
VI.
Безлунная летняя темная ночь медленно и едва заметно переходила в серое утро. С чувством облегчения лейтенант Картер наблюдал, как начинается рассвет. Он посмотрел на бортовые часы, мерцавшие среди других приборов, циферблатов, альтиметров, счетчиков, оборотов и измерителей скорости. Освещение внутри самолета давало возможность рассмотреть шкалы инструментов, но не резало глаз, привыкших к темноте.
4 часа 15 минут. Через час - восход солнца.
Слепой полет в темноте держал нервы в непрерывном напряжении. Картер передал управление летчику Максвелю и, согнувшись, пробрался к задней установке для пулемета, где унтер-офицер Робертс с наушниками на голове внимательно наблюдал за всей хвостовой сферой обстрела. Картер, одеревеневший от сидения у двойного руля, выпрямился и оперся на турель пулемета руками в теплых меховых перчатках с отворотами.
В безграничном воздушном океане повеяло предутренним холодом. Бесцветное и безжизненное водяное пространство Ламанша лежало внизу на глубине 5000 м. В восточной части неба уже появилась светлая полоса и стала медленно окрашиваться нежно-голубым цветом. Но свет был еще слишком слаб для того, чтобы пробиться сквозь серый туман, кольцеобразно окружавший горизонт и уничтожавший всякую границу между морем и небом.
Позади Портсмута и Вентнера еще вспыхивали яркие маяки через равные промежутки, но родной берег уже скрывался в тумане. Картер прошел мимо кабины летчика к передней установке пулемета. Здесь было его постоянное место как командира разведывательного самолета. Отсюда удобнее всего и лучше можно было производить наблюдения вперед и вниз. Он сел на откидное сиденье и, будучи полностью защищен от ветра, стал просматривать карту, прикрепленную к маленькому специальному столику. Свет, падавший через кольцеобразный вырез башни, в верхней части которой находился пулемет, здесь, внизу, был еще недостаточно ярок. Он включил электрическую лампочку. В теслом помещении все устроено с педантической целесообразностью. Все вещи, до курсовой линейки и карандаша включительно, имели определенное место. На полу установлен бинокль с 12-кратным увеличением, на карданной подвеске, изолированной пружинами от вибраций фюзеляжа, - иначе нельзя было бы производить наблюдения вследствие сильного увеличения. Бинокль одновременно служил и для измерения скорости и сноса ветром. На этой же стороне вставлена и фотокамера.
А-111 держал курс 140 в направлении к устью Сены. По расчетам Картера, их местонахождение в настоящий момент, в 4 часа 33 минуты, было на 65 км к северо-западу от Гавра. Ближе он не мог подходить к французскому берегу, так как в противном случае его могли преждевременно увидеть или услышать. Война еще не была объявлена. Может быть этот полет так и останется учебным, как и многие другие, которые производились через Ламанш. Посредством микрофона, соединявшего его с летчиком, Картер дал указания подняться кругами на 6000 м.
Бортовая радиостанция, обслуживаемая Робертсом, была готова для принятия передач. Картер надел второй головной телефон и включил себя. Он лихорадочно ждал донесения, которое должно было поступить по радио между 4 час. 40 мин. и 4 час. 42 мин.
В сером утреннем рассвете трое одиноких людей парят между небом и землей на маленьком самолете. Медленно-медленно движется часовая стрелка, минута за минутой. Время - жуткая тайна. Еще ничего не произошло, казалось, все пребывает в полном покое. Но через несколько минут?.. Послышались первые позывные сигналы: длинный, короткий - короткий, длинный. Точно в 4 часа 40 мин. Рука механически записывала. Радиограмма запечатлелась черными неправильными буквами на белом листе, краткая и до смешного простая:
"Пониженное барометрическое давление с ю.-з. на Англию приближается. Грозовые признаки в Ламанше".
Решение наступило: война! Наконец-то было произнесено роковое слово, придавшее действительно силу поручению, полученному через связь. Картер поднялся в пулеметную башню. Он выпрямляется во весь рост и среди шумящего ветра машет рукой летчику по направлению к югу - к Франции - и кричит: "Война! Война!" Максвель ничего не слышит, но все же понимает, что произошло. Его глаза, смеясь, сверкают за очками в рамке шлема.
Впереди узкая, светлая полоса - французский берег. Светящиеся огни у устья Сены бледнеют в утреннем рассвете. Гавр остается влево. Между Дивом и Трувилем они пересекают берег, окаймленный белой пеной прибоя. В глубине спят роскошные отели и многочисленные виллы богатых парижан. Пляж мертв и пуст.
Картер знает свое задание наизусть. На карте подчеркнуто несколько географических названий: Аржантон, Монс, Шартр, Версаль, Руан. Вот все, что служило ему для ориентировки. Эту местность Северной Франции он хорошо знал по авиационным военным играм, а ряд спортивных полетов в Париж обострил его взор.
Он наблюдал за железнодорожной линией, перерезавшей черной полоской зеленые и желтые поля. Белая полоса дыма приближалась от Каена к вокзалу Мезидона. Картер достал схему железнодорожного графика, на которой было нанесено нормальное движение поездов Северной железной дороги. Это был ночной курьерский поезд Шербург - Париж. Он шел с десятиминутным опозданием и должен был обогнать ожидавший его на вокзале Мезидона длинный товарный поезд. На железной дороге не было заметно никакого необычного движения, наводящего на мысль о перевозке войск.
Солнце взошло. Красным шаром поднималось оно на туманном горизонте, и пучки его лучей устремились на яркоблестящие крылья одинокопарящего самолета.
Около Аржантона на карте отмечена первая красная точка: аэродром, где расположена французская авиационная школа. В секретной папке в штабе эскадрильи, имелись фотоснимки, вырезки из карт и данные относительно сооружений и складов горючего почти всех французских аэродромов. Нелегко было держать в памяти все подробности о каждом аэродроме, но при военных играх руководители требовали этого, и слабость памяти влекла за собой большие неприятности.
Картер не нашел изменений. Попрежнему далеко внизу видны те же восемь ангаров из волнистого железа. Но на старте стояло десять самолетов. Почему в такой ранний час? Картер поправил бинокль и увидел, что двери ангаров раскрыты. Может быть это случайное совпадение? Может быть, здесь уже известно о войне? Или самолеты прилетели с другого аэродрома? Что еще скрывают ангары в своей глубине?
Для фотографирования утренний свет был еще слишком слаб. Картер мог бы спуститься ниже, не рискуя быть услышанным. Нужны были специальные звукоулавливатели, чтобы обнаружить шум мотора с высоты 6000 метров. Невооруженное ухо не могло разобрать на таком расстоянии шума мотора, а невооруженный глаз не мог найти этой маленькой точки на утреннем небе.
Сила небольшого, легкого трехместного разведчика заключается в его скорости и способности быстро набирать высоту. Он служит только глазом, а не оружием. Для экономии в весе его вооружение и снаряжение боевыми припасами ограничено тремя пулеметами - один в передней и два в задней башнях, - из которых один может обстреливать нижнюю зону. Этого достаточно для обороны от отдельных истребителей, но не от нападения целого звена. Для того чтобы остаться незамеченными, самолеты-разведчики по одиночке, а не отрядами, пролетали сотни километров над неприятельской территорией. В прежнее время это лежало на обязанности кавалерийских разъездов, проникавших в глубокий тыл противника. Предоставленные лишь самим себе, с вниманием, напряженным до крайности, летчики-разведчики были цветом воздушного флота. Для этой в высшей степени ответственной службы выбирались самые опытные и выносливые люди.
Когда А-111 после двух часов полета приблизился с запада к Шаргру, то на больших аэродромах вокруг города было заметно оживленное движение. Здесь стоял 22-й французский авиапарк ночных бомбардировщиков. Однако одного наблюдения даже вооруженный глазом было недостаточно, чтобы определить число и типы самолетов на аэродроме.
Картер через микрофон приказал летчику снизиться над аэродромом. Затем он нажал кнопку камеры, и пленка пришла в движение. Полет над аэродромом пришлось повторить. Вираж и опять фотографическая линза стоит вертикально над аэродромом. Вдруг раздается сильный удар. Машина вздрагивает. Из внезапно выросшего дымового облака, совсем близко впереди, грохочут и сверкают выстрелы, заглушая шум мотора. Они его заметили! Разрывы чертовски хорошо ложатся. Но это не может повлиять на принятое решение. Прямолинейный курс должен быть сохранен во что бы то ни стало, пока самолет А-111 не пролетит над последним аэродромом. Вот снова снаряд разрывается в 50 метрах ниже самолета. В следующую секунду - грохот сверху. Самолет резко качнулся в сторону. Что это - воздушное колебание или удар снаряда? Что-то звякнуло по металлическим частям. Только бы не в моторы. Дым рассеялся в вихревом ветре пропеллера. Долгая секунда ожидания. Где разорвется следующий снаряд? А пленка все движется. Опять грохочет где-то вблизи. Наконец А-111 перелетает над последним аэродромом. Картер кричит через микрофон: