Страница 20 из 21
– Шура, кажется, будильник наш накрылся, пару часов идём, а он не звенит. Давай хоть чаю попьём.
– Давно пора. А всё-таки, почему наши куранты не зазвенели, они же громко звенят? С чего мог накрыться будильник, новый будильник? Ты не падал, рюкзак не бросал. Может, ты Тимоха звонок не включил?
– Я тебё что, пенёк, первый раз будильник увидел?
***
Расположилась внизу, в метре от ручья, можно сказать под мостом. Моста как такового не существует, но он есть. Парниша вытащил будильник, рано звенеть. Прошло всего пятьдесят минут, как вышли от кладбища. Казалось, прошли пару часов. Они не идут, а ползут, две молодые улитки! Черепахи и те быстрей ходят. Завели костерок, дров под боком хватает, остатки от моста. Снаружи древесина светло серая, внутри бардовая гниль. Она еще с зимы сырая, не просохла. На костёр пускают наружную часть тонких брёвнышек. На огонь повесили новый эмалированный трёх литровый чайник.
– Если десять километров, то ещё два раза по столько будем плестись. А если на Долинке такая же мутная вода как на Очехе, то клёва не будет.
– Кто-то хотел пройти за час пять километров. А на счёт клёва в мутной воде, ты Шурик не прав. Я на Большухе при мутной воде ловил краснопёрку, кунджичку, подкаменку и даже симу. Да на Большухе постоянно вода мутная, – на счёт симы Тимоха конечно загнул, не когда он не ловил такую королевскую рыбу.
– Андрюха что сказал? Большая вода была, рыба вообще не клевала.
– Времени то, сколько прошло, когда он на Долинке был, три недели тому назад. За это время вода спала.
– На Очехе то вода не спала.
– Шурик, просто внизу Очеха большая. Ты с Зарницей не ровняй, от лагеря до устья пятнадцать километров по дороге. Я же тебе рассказывал про Большую Очеху. В том году на Очехе горбушу с Генкой ловил. На мопедах через перевал ездили. Рыбы ещё мало было, встретили рыбу, в трёх километра не доезжая Лесного. Выше река чистая, мы раз десять на реку выезжали. Там где увидели рыбу, дубина и даже вилы отпадают. Бесполезная трата времени, якорёк нужен. Вода светлая, глубина почти по пояс. Я залез на рухнувшею поперёк речки мощную иву. Устроился над самим фарватером, грудь на дереве, ноги по течению полощутся, правой рукой за ветку держался. Левой рукой, медвежьим способом рыбачил. Потихоньку подвожу к рыбе руку. Горбуша на течение стоит, аккуратно, едва касаясь кончиками пальцев, довел руку до головы, за жабры хвать и бросок на берег. Генка глушит, в ведро слаживает. Десять штук таким макаром выдернул. Горбуша гольное серебро, мясо красное.
– Обратно с рыбой снова через перевал поехали?
– Как будто ты не знаешь, что у парка шлагбаум и милиция на пару с рыбзиками дежурит. Как рыба в речки пошла, всё, пост круглосуточный. Поехали через Лесное, по Охотской трассе через пост ГАИ-ВАИ.
– На посту не остановили?
– А кому мы нужны мопедисты? После этой рыбалки, пару недель спустя я устроил гонку на перевальской дороге. Стою на самом перевале, курю. В рюкзаке четыре горбушины, уже выше Зарницы на дубину брал. Рыба ещё хорошая была, мясо розовое. Со стороны города на перевал уазик поднялся, и по тормозам, рыбзики пожаловали. Я соскакиваю с мопеда, бегом разгоняюсь, завожу, прыгаю на тачку. И на первой передаче по траве к дороге. Им дуракам надо было назад резко сдать, и перекрыли бы мне путь к дороге. Они разворачиваться надумали. Я вниз на полном газе, в повороты входил, чуть ли не лёжа. Уазик на хвост сел только возле водохранки. Вниз-то с перевала слишком не разгонишься. А по прямой дороге, уазик меня догнал.
– Ну а дальше что?
– А дальше почти три километра летел посередине дороги, они сигналят, матерятся, наверное. Но подцепить меня нельзя, на дороге грибников много. Чудом вошёл в поворот на ЛЭП, речку Рогатку перелетел, чуть было не заглох, мокрый с ног до головы. Болото по узким мосткам проехал. УАЗ через болото не пошел, он бы утоп в том болте. Трое выскочили с машины, бегом за мной. Гора то впереди огромная. Я спрыгиваю с мопеда, первая передача и на полный газ, бегом до дороги на Горный воздух. У меня чуть сердце не выскочило от такой нагрузки. С полчаса в лесу лежал, не мог отдышаться. Не канючь Шура, голодными мы на речки не будем.
– Блох нажарим, с морской капусты салат сделаем. Я слышал, что с морской капусты борщ варят. С мясом проблем не будит, Андрюха говорил, что коров на полях много.
– Скоро горбуша пойдёт.
– Скоро понятие растяжимое, зима тоже скоро.
– Да пошел ты. Вон чайник закипел.
Выпили по две кружки чая с чайными сухариками. Короче, залили желудки водой, обманули на время свой организм. Как будто пока что сыты. В народе говорят, червячка заморили. Если сказать языком медиков, молодые, не окрепшие организмы, сделали ещё один шаг на встречу к гастриту! Эти, двоя, плохо ходят, они до гастрита так и не дойдут!
***
Полтора часа отдыхали, сидеть хорошо, надо идти. Собрались и вперёд, но без песни. Прошли третий мост, он сохранился лучше, настил почти целый. Ребятишки знают, что только с виду почти целый. Внутри всё гнилое. Мост стоит, ждёт хорошего человека, может, кто в стельку пьяный на машине проедет со стороны Долинки. Тогда капкан сработает. Опять же мост высокий, как и второй, где делали большой перекур. Тяжело обходить такие подарки. Надо аккуратно, осторожно спуститься в ручей, затем на четвереньках выкарабкаться на другую сторону оврага, вылезти на дорогу.
Сделали очередной перекур, товарищи уже не рады, что пошли, не зная куда. Всего на всего их поломали тяжёлые рюкзаки. Не ходили с тяжелым весом, по столько времени. Пять часов сидят мешки на костлявых, щуплых плечах. Снова осень, свинцовые тучи плотно занавесили небо. Ко всему прочему как бы, не накрыло водой сверху. Тогда будет вообще хорошо, ну просто здорово. Через десять минут пути после перекура вышли на длинную прямую, слегка заметный тягун вниз. Там впереди или поля или вода, бухта. Сопки отступили далеко на север.
Компаньоны подельники идут молча, у обоих лица злые, замученные. Шурик, наверное, в уме парнишу костерит. Тимоха кроет матами своего соседа Андрюху. Он быстро нашел крайнего. Сосед то здесь причём? Себя материть надо. Шура поступает правильно, виновник всех его нынешних бед, идущий рядом с ним товарищ, кулак не дорезанный. Не правильно Шурик поступает, но чисто по-русски, как и его товарищ. От этого не куда не денешься, ребята ведь русские. Виноват кто угодно, но только не я!
– Тимоха, впереди кажется большая речка! – радости в Шурика голосе совсем мало. Радоваться и то, сил нет. В сущности, нечему радоваться.
– Сам вижу, – прорычал кулак не дорезанный!
Минут десять черепашьего ходу, с дороги стало хорошо видно излучину реки. Текущею на север, сквозь пески широкой прибрежной полосы. Затем крутой поворот на восток, десять метров и река впадает в море. Большая река, течения не видно, вода на излучине устья как бы стоячая. Дорога пошла круто вниз, сразу в воду. Река прижимается к правому обрывистому берегу. Из воды торчат бревенчатые сваи, здесь, когда-то был мост. Ширина реки на месте бывшего моста, метров около пятнадцати. Река смотрится внушительно, ребятки решили, что Долинка гораздо больше Очепухи.
На самом дели Очепуха самая большая река восточной стороны Сусунайского хребта. Если брать по величине бассейнов, то Очепуха самая крупная река всего Сусунайского хребта. Она берёт истоки в верхах одного хребта и впадает в море. Допустим, река Сусуя питается с двух основных хребтов. Долинка, одна из малых речек восточной стороны Сусунайского хребта.
– Тимоха, эта река больше Очехи, наверное, Долинка.
– Да пусть будет хоть Амур, нам её всё равно не перейти, – когда парниша уставший, становится психованный, злой. Так что лучше его не трогать, то есть молчать, пока сам не заговорит. Крайним может быть любой, кто его зацепит. Заводится без всякой причины. Это одна, из многих, нехорошая черта его характера.