Черный единорог

— Вы не узнаете меня, да? — спросил Бен. Волшебник покачал головой:

— Нет.

У Бена засосало под ложечкой.

— Бог ты мой, все из-за этой дурацкой одежды и грязи! Посмотрите на меня, Тьюс. Это дело рук Микса, он сменил мне одежду и вымазал всего с ног до головы. Но это по-прежнему я!

— Вы Бен Холидей?

— Да, черт возьми!

Советник с минуту оглядывал Бена, а потом глубоко вздохнул:

— Может, вы и думаете; что вы Бен Холидей. Может, вы даже считаете, что вы король Заземелья. Но вы ни то, ни другое. Я это знаю точно, так как я только что от короля. Вы самозванец! Вы вторглись в этот замок. Вы шпион, а возможно, и хуже. Вы вошли без приглашения, вы подслушали конфиденциальные разговоры, вы напали на короля в его спальне, а теперь уверяете, что являетесь не тем, кто вы есть на самом деле. Если бы это зависело от меня, я бы сразу же посадил вас в тюрьму! Сейчас вы на свободе только благодаря тому, что так повелел король. Я предлагаю вам срочно уйти. Постарайтесь вылечиться от своей болезни, в чем бы она ни состояла, и держитесь подальше отсюда!

Бен был потрясен. Он не знал, что делать. Он вспомнил, как говорил Миксу: «С медальоном или без, я — все-таки я, а вы — вы!» И ответ Микса:

«Ты уверен?»

Что с ним сделали?

Бен быстро повернулся к Сапожку, ища в острых глазах кобольда хоть какой-то знак, что он узнал Бена. Ничего. Бен бросился мимо обоих друзей к висящему на стене ближе к выходу зеркалу. В полутьме он всмотрелся в отражение. Это его лицо, лицо Бена! Он остался точно таким же, как всегда! Почему советник и Сапожок этого не видят?

— Послушайте! — Бен кинулся к ним как безумный. — Микс вернулся из старого мира, украл медальон и каким-то образом сделал меня неузнаваемым для всех, кроме меня самого! Я вижу себя таким же, как прежде, а вы нет!

Советник скрестил руки на груди:

— Все видят вас далеко не таким, как наш король, а вы таким?

Это звучало настолько нелепо, что на миг Бен просто уставился на Тьюса.

— Да, — наконец ответил Бен. — И Микс сделал так, что все принимают его за меня! Каким-то образом он принял мое обличье. Я не нападал на него в его спальне! Это он напал на меня в моей спальне! — Бен шагнул вперед, судорожно переводя взгляд с Тьюса на Сапожка и обратно. — Он наслал эти сны, неужели вы не понимаете? Он все это подстроил! Не знаю зачем, но он это сделал! Это входит в его план мести за причиненный ему вред!

В глазах Тьюса читалась досада, в глазах Сапожка — безразличие. Бен чувствовал, что не владеет положением.

— Вы не можете допустить, чтобы он это сделал, черт побери! Вы не можете допустить, чтобы это сошло ему с рук! — Бен лихорадочно искал выход. — Послушайте, если я не тот, за кого себя выдаю, откуда я все это знаю? Откуда я знаю про сны: мне снился Майлз Беннетт, тебе — пропавшие волшебные книги, а Ивице — черный единорог! Боже мой, а что с Ивицей?

Кому-то надо ее предупредить! Черт возьми, послушайте же! Откуда я знаю, что вечером ты принес книги, книги с единорогами? Я о них знаю. Я знаю о медальоне, о… Спросите меня что-нибудь! Ну, спросите о чем угодно! Устройте мне проверку!

Советник с мрачным видом покачал головой:

— Кто бы вы ни были, у меня нет времени для таких игр. Вы знаете то, что знаете, потому что вы шпион и вынюхали все это. Вы подслушали наши разговоры и хотите использовать это в своих целях. Вы забыли, что уже признались в этом королю, когда он поймал вас в своей спальне. Под давлением вы все рассказали. Вам повезло, что стража не убила вас при попытке к бегству. Вам повезло, что…

— Я не пытался бежать! — в гневе и отчаянии крикнул Бен. Он старался дотянуться до Тьюса, но Сапожок вмешался и удержал Бена. — Послушайте! Я Бен Холидей! Я король Заземелья! Я…

Двери отворились, и появилась встревоженная его гневным тоном стража. Тьюс сделал знак рукой, и стражники схватили Бена за руки.

— Не делайте этого! — закричал Бен. — Дайте мне возможность…

— Вам дали эту возможность! — холодно перебил его советник Тьюс. — Воспользуйтесь ею и уходите!

Бена потащили вон из комнаты, он брыкался и по-прежнему выкрикивал кто он такой, по-прежнему жаловался на то, что с ним сделали, а в душе у него все переворачивалось от горя и отчаяния. Он мельком увидел стоящую в стороне и наблюдающую за всем высокую фигуру в темной мантии. Микс! Бен закричал еще громче и попытался высвободиться. Один из стражников тюкнул Бена кулаком по голове, и из глаз арестанта посыпались искры. Голова упала на грудь, голос затих. Что-то нужно сделать! Но что? Что?

Фигура в мантии исчезла. Тьюс и Сапожок остались позади. Бена протащили по выездной аллее к воротам, а потом за стены крепости. Мост, который Бен переустроил после восшествия на престол, ярко освещали фонари. Бена проволокли по мосту. И там, где кончается мост, бросили на землю.

— Спокойной ночи, Ваше Величество, — съязвил один стражник.

— Приходите опять в гости, — сказал другой. Стражники ушли смеясь.

— В следующий раз воспользуемся его благосклонностью, — пошутил один из них. Какое-то время Бен лежал на земле, голова у него кружилась. Он медленно встал и оглянулся на мост и огни замка. Бен смотрел на башни и зубчатые стены, сверкающие серебром в свете восьми заземельских лун, и слушал удаляющиеся голоса и тяжелый стук закрывающихся ворот.

Потом все смолкло.

Бен все еще не мог поверить, что это происходит с ним наяву.

— Мама! — прошептала Ивица, и в ее голосе послышались волнение и нежность.

Лунный свет украсил могучие леса Озерного края радужным разноцветьем красок, их яркость служила маяком в ночи. Где-то в глубине этой ночи была стоянка Сельдерея, который терпеливо ждал возвращения Ивицы. Поодаль, окутанное тьмой, находилось обиталище Владыки Озерного края — Вечная Зелень. Это была родина Ивицы, Владыка — ее отец, но в этот вечер девушка шла не на родину и не к отцу.

Она шла к лесной нимфе, которая теперь танцевала перед Ивицей как сказочное видение.

Ивица опустилась на колени на краю поляны, окруженной стареющими соснами, и наблюдала волшебное представление. Ее мать кружилась и прыгала в ночной тиши; легкая и тоненькая, она была рождена из воздуха и плыла на ветру. Она была словно пушинка. На ней было одеяние из белого газа, прозрачное и невесомое, и сквозь него просвечивала зеленоватая кожа детского тельца. С каждым движением нимфы доходящие до талии серебристые волосы падали волнами и мерцали, словно белые огоньки во мраке ночи. Ее влекла за собой музыка, слышимая ею одной.

Ивица с восторгом следила за танцем. Ее мать была диким существом, таким диким, что она не могла жить среди людей, даже среди происходящих от фей жителей Озерного края. На какое-то время она привязалась к отцу Ивицы, но это было давно. Они были близки лишь однажды, отец Ивицы чуть не лишился разума, добиваясь лесной нимфы, а потом мать Ивицы снова удалилась в леса. И не вернулась. От этого краткого союза и родилась Ивица, вечное напоминание отцу о сказочной фее, которую он всегда желал, но так и не смог больше заполучить. Его неистовая страсть рождала в нем одновременно любовь и ненависть. К Ивице он всегда питал двойственные чувства.

Девушка это понимала. Она была сильфида, дитя природы. Ребенок обоих родителей, отца, преданного речного эльфа, и матери, переменчивой, точно ртуть, лесной нимфы. Отец, любивший семейную жизнь, наградил Ивицу постоянством, а от матери она унаследовала некоторую необузданность. Ивица была словно соткана из противоречий. Существо из плоти и крови и одновременно растение. Большую часть лунного цикла она была человеком и лишь в заключительной фазе цикла — один раз в двадцать дней — растением. Когда Бен впервые увидел, как она перевоплощается, он был неприятно потрясен. Она превращалась из девушки в дерево на этой самой поляне и впитывала ту энергию, которой ее мать насыщала землю во время танца. Бена охватил ужас, но Ивица была такой, какой была, и ему пришлось с этим смириться. Придет день, и Бену это даже понравится, надеялась она. Отец — совсем другое дело. Его любовь безоговорочна, таковой и останется.