Страница 3 из 4
_ Не буду я есть. Не хочу! - Мамедали-муаллим отодвинул от себя тарелку и пошел вон из комнаты на кухню.
_ Ну и не ешь! - закричала Ляфруз-ханум. - Нужен ты им, старый дурак! Потом спохватилась, замолчала и побе-жала на кухню. Мамедали-муаллим сидел на табуретке, выпрямившись, и о чем-то думал. Ляфруз-ханум посмотрела на его худую шею, всю в морщинах, на тонкие торчащие уши, и до того ей стало его жалко, что не выдержала она и, прижав к груди его голову, заплакала в голос.
Утром его разбудила Ляфруз-ханум.
_ Вставай, тебя к телефону просят, - шепотом сообщила она. - Очень вежливый голос, - говорила она скороговоркой, идя вслед за ним к телефону, по-моему, я не ошиблась, это тот же голос, что и в прошлом году...
-Я слушаю, - сказал он. - Да... Ну, спасибо. Я, честно говоря, подумал, что я вам уже не нужен... Чем я могу быть занят? Конечно, готов... Не опоздаю. - Он положил трубку и утвердительно кивнул жене: - Они... Не забыли все-таки. - Счастливую улыбку скрыть не удалось, несмотря на все его старания.
- Вот видишь, - сказала Ляфруз-ханум, - я же тебе го-ворила, что все будет в порядке, а ты... Эх, ты! Не думала, что ты такой слабый человек.
- Да не о себе я беспокоился, - слабо запротестовал Ма-медали-муаллим. Драгоценное ведь время проходит. Сейчас, в апреле, каждый день на вес золота. Каждый день тренироваться нужно... Я же знаю, потом какая гонка начнется...
- "О деле беспокоюсь", - передразнила Ляфруз-ханум. - Ладно, идем завтракать, сегодня уж ты у меня поешь как надо! Я тебе говорила - каждый год приглашали, пригласят и в этом... Какая разница - на неделю позже, на неделю раньше... Я же говорила... Посмотри на себя - на десять лет за эти дни поста-рел. А я ведь говорила... .
Ничего этого она не говорила, и это знали и сама Ляфруз-ханум и Мамедали-муаллим, но спорить было бесполезно.
Вечером Мамедали-муаллим присутствовал на заседании штаба по подготовке весеннего праздника. Заместитель началь-ника детского сектора представил его присутствующим, но, как выяснилось, никакой нужды в этом не было: большинство его знало. Потом началась читка сценария празднества, и Мамедали-муаллим внимательно слушал и делал пометки в блокноте, ко-торый вручили ему у входа в зал. Обсуждение сценария затя-нулось до поздней ночи. Мамедали-муаллим выдвинул несколько конкретных предложений, все они были признаны присутствующими дельными и приняты к сведению сценаристами.
А потом начались тренировки. Из дому Мамедали-муаллим уходил очень рано, на базар теперь ходила Ляфруз-ханум, домой он забегал днем на короткое время, на обед, рассказывал Ляфруз-ханум о последних событиях на площади и снова уез-жал, возвращался поздно вечером, вконец уставшим. Расска-зывал он о праздничных делах и утром за завтраком:
- Представляешь, вдруг вижу посредине площади броне-поезд, - откуда бронепоезд, почему должен появляться на пло-щади бронепоезд, когда мое время? Кричу в микрофон: "Убрать бронепоезд!" Моментально убрали... Позже выясняется, что решили опробовать бронепоезд и не нашли для этого луч-шего времени. Полная безответственность!
- Послушай, Мамедали, как на этой площади появился бронепоезд, там же рельсов нет? - спросила почтительно слу-шающая Ляфруз-ханум, которая вечно удивлялась совершенно не тому, чему следовало бы удивиться.
- Бронепоезд же не настоящий, - с досадой пояснил Мамедали-муаллим, он декоративный, на резиновом ходу... Из фа-неры.
- Похож на настоящий?
- Очень похож, - увлекаясь, сказал Мамедали-муаллим. - До чего похож, ты даже представить себе не можешь. Я когда его впервые увидел - глазам не поверил, и пушки как настоя-щие и пулеметы. Молодцы, здорово сделали. Это для театрали-зованного представления.
- Похудел ты очень, - вздохнула Ляфруз-ханум. Мамедали-муаллиму была поручена колонна школьников из пятисот человек. Уже на пятый день Мамедали-муаллим запом-нил всех звеньевых и, давая указания с трибуны, непременно называл их по имени: память на лица и имена была у него фе-номенальная.
После каждой тренировки он собирал всех своих и давал им разъяснения. По его настоянию в буфет, временно открытый на площади, стали завозить горячие завтраки, а одна из больших комнат штаба была отдана школьникам под гардероб.
Каждый день, стоя на трибуне под весенними лучами солнца, Мамедали-муаллим проводил свои занятия. Играла музыка, во-круг сновали какие-то люди, тянущие провода, устанавливаю-щие новые прожекторы и микрофоны, но Мамедали-муаллим всего этого не замечал - все внимание его было приковано к площади, где происходило чудо. По площади двигалось живое зеленое поле и вот, достигнув определенной точки, оно расцве-чивалось алыми маками или превращалось в хлопковое поле с поспевшими раскрытыми коробочками. И автором, дирижером этого чуда был Мамедали-муаллим. Это, повинуясь его голосу, происходило волшебное действо. Он кричал с трибуны, подго-нял, и рупоры разносили его голос далеко за пределы площади, упрашивал, молил... Впрочем, со временем нужда в этом пропа-ла: колонна Мамедали-муаллима, являющаяся частью массового театрализованного представления, четко и правильно к концу срока тренировок делала все, что ей положено делать по сценарию. Но все равно и на генеральной репетиции Мамедали-муал-лим страшно переволновался... Он стоял на трибуне и следил за тем, как проходит его колонна. Вот она вышла на площадь, сразу после судоремонтников, несущих гигантскую действующую модель буровой, вот она достигла середины площади, останови-лась, абсолютно точно остановилась, на той самой точке, вот приступила к выполнению задания... Маки... Какие молодцы, а ведь совсем маленькие, несмысленыши, и хоть бы один ошибся, вместо красного полотнища выставил белое... Молодцы, детишки, молодцы... Хлопковое поле пошло... Прекрасно... Надписи... Ну, слава богу! Оркестр явно играет в более замедленном ритме, чем обычно... Впрочем, кажется, он играет как всегда... Все ушли с площади... Очень здорово ушли.
После генеральной репетиции на заседании штаба выступле-ние школьников получило отличную оценку. Начальник штаба особо отметил хорошую работу Мамедали-муаллима.
После окончания заседания заведующий детским сектором поблагодарил Мамедали -муаллима.
- Вы за пятнадцать дней сделали невозможное, признаться, до вашего прихода в штаб мы даже подумывали о том, чтобы снять колонну школьников, нам казалось, что они ничего не успеют... Вы меня не помните, Мамедали-муаллим, я был вашим ассистентом на открытии республиканского стадиона в тысяча девятьсот пятьдесят втором году?..
- В пятьдесят первом! - машинально поправил Мамедали-муаллим. - Как же, помню. - Он действительно помнил. - Вы мне тогда здорово помогли.
-Вы, по-моему, ушли на пенсию очень поздно?
- Да, я ушел на десять лет позже всех своих сверстников. Да и тогда я не хотел уходить, но... - Мамедали-муаллим развел руками, - время диктует свое. ,
- Славный старик, - сказал после его ухода начальник дет-ского сектора своему заместителю, - талантливый человек... Но все-таки зря ты его пригласил, я тебе и тогда говорил... Это же бесчеловечно заставлять работать целый день под солнцем такого пожилого человека. Ты видел, как у него лицо обгорело? Просто стыдно. Я тебя уж прошу, чтобы это было в последний раз. Да. И еще. Немедленно внеси его в список награждаемых Почетной грамотой за подготовку празднества... Прекрасный человек, ин-тересно, какими мы будем в его возрасте?
Ляфруз-ханум на площадь идти отказалась:
-По телевизору посмотрю, по телевизору лучше показывают, я и тебя увижу, непременно увижу, вот посмотришь... По телеви-зору они очень здорово показывают, сразу - и правительство и Демонстрацию.
Мамедали-муаллим сидел на самом лучшем месте и беседовали с соседями по трибуне. После военного парада началось театра-лизованное представление, которое всем очень понравилось, а в некоторых местах трибуны прямо ахали от восторга и дружно аплодировали. А потом на площади проплыло зеленое поле, ко-торое расцвело в положенный момент маками, покрылось хлоп-ком, расцветилось приветственными надписями, и все пришли в умиление и радостно хлопали...