Страница 17 из 30
Начал с простой благотворительности, когда собирали деньги на похороны Елены Бехштейн, вдовы короля роялей, - каждому члену гитлерюгенда известно было, что эта женщина еще до тридцать третьего года вложила в фюрера почти все свое состояние. Подбросил Хальт и на становление организации бывших офицеров вермахта, и на поддержание тех осужденных Международным военным трибуналом, которые начали мало-помалу выходить из тюрем. А потом понял, что, протянув палец, увяз по локоть. Ему, не кому-нибудь, принесли переданное из тюрьмы письмо бывшего гросс-адмирала Деница. Дениц не просто передавал весточку близким, письмо содержало программу ремилитаризации Германии. На это нужны были деньги, и немалые. Хальт, став уже очень богатым человеком, понял, что письмо передано ему не случайно. Деньги поэтому дал. А письмо с автографом гросс-адмирала показал Зауриху, чтобы упрочить свой авторитет в глазах рыбочеловека.
Но чуть позже Хальт испугался... Дело не кончилось, оказывается, 16 октября 1946 года, когда в Нюрнберге повесили одних, а других отправили отбывать различные сроки заключения. Возмездие продолжалось. Казнили Коха и Эйхмана, осудили Оберлендера, а ведь он уже был министром в новом кабинете в Бонне, Глобке - тоже немалую величину, Крюгера - члена правительства Эрхарда.
Хальт переехал в Италию, сославшись на внезапное ухудшение здоровья. Тогда он еще не знал, что капитал и политика неразделимы. А за ним, Хальтом, был не только капитал, был Заурих. Только спустя годы Хальт окончательно перестал опасаться, что к Зауриху явится настоящий связной и передаст Хальта в руки настоящих хозяев. Но, видимо, все-таки цепочка связи с Заурихом катастрофически оборвалась в каком-то звене, впрочем, в 45-м году могло произойти самое невероятное...
Однажды Хальту дали понять, что его контакты с реваншистскими кругами - не секрет. Не секрет и его связи с террористами. Из этого следовало, что, если Хальт будет плохо себя вести, его досье может попасть к тем, кто и по сей день серьезно занят личностями военных преступников. С этим разговором к Хальту пришел Мастер. В Риме уже тогда он занимал высокий государственный пост. Хальту он прямо не грозил, наоборот, внушал, что только под сенью ложи святого Эльма Хальт обретет убежище от своих преследователей: красных, левых. Что нужно ложе? Немного: соблюдение тайны и послушание, регулярные членские взносы, их размер зависит от желания жертвователя. Правда, Мастер избавил Хальта от мучительной задачи придумывать приказы Зауриху, теперь Хальт получал их от Мастера. И вскоре убедился, что за фигурой главы масонов стоит целый идеологический и репрессивный заокеанский аппарат.
Заурих работал без сбоев. Он устрашал, провоцировал, уничтожал - порой Хальт думал, что Заурих не может работать в одиночку, как утверждает, ссылаясь, что его приятелей истребили дельфины. Заурих, правда, и сам боится дельфинов, каждый раз жалуется на них. Но Хальт давно уже думал, что Заурих лишился рассудка. Не потому ли он с настойчивостью маньяка преследует членов экипажа русской подлодки. Он уверяет, его оттуда видели.
- Все хорошо, - сказал Хальту Мастер. - Пусть побаиваются те, на лодке. А вместе с ними всякий, кто захочет еще раз сунуться... Следующий членский взнос раздайте вашим людям. Они заслужили поощрение. Но что означает ваше письмо?
Хальт ответил быстро, объяснения он подготовил:
- Дело связано именно с моими людьми. Один из них, как мне сообщили, попал в неприятную историю. Придется выручать беднягу.
- Но разве один человек может повлиять на дело? Операция, порученная вам, связана с конкретными сроками. Хальт, вам прекрасно известно, что произойдет, если вы завалите эту операцию.
Хальт покорно кивнул.
- Вы правы, Мастер. Забудьте о моем поспешном решении и поспешном письме, я был несколько взволнован... смертью моего садовника.
Мастер криво усмехнулся:
- Он не умер, а убит. Не вами ли? - Хальт содрогнулся.
Мастер, заметив его испуг, снова усмехнулся:
- Я поступил бы так же. Он крупно вас продал. Зря вы не читаете коммунистическую прессу, Хальт. И уж давайте мы-то с вами будем откровенны, - он бросил перед Хальтом толстый еженедельник, на первой полосе которого Хальт с ужасом увидел фотографию Зауриха. - Ведь дельфино-человек, как здесь называют некоего представителя некой профашистской группировки, несомненно, из вашей компании. И не нужно делать вид, что вы удивлены. Чтобы понять такую простую вещь, необязательно обладать сверхпроницательностью.
Кем вы были после войны? Так... Ерунда... И вдруг... Одно из самых значительных состояний. Наследства вы не получали, старателем на алмазных копях не были. И потом... коллекции морских уникумов следовало бы держать в большем секрете и не швырять на биржу исторические реликвии. Или для вас они не представляли особой ценности? Впрочем, когда в руки попадает золото наци, золото Бормана, при чем тут... сокровища какой-то королевы! Ну а что касается вашего участия в определенных акциях, кому, как не мне, знать о них! Подлодка, кабель... - Хальт выглядел совершенно раздавленным. - Вам не страшно, что в ответ на эту публикацию я могу огласить ваше имя? Как-никак я наделен званием советника юстиции. А? Хальт? И еще. Вам не страшно, что этот, как его, дельфино-человек, узнает, как вы распорядились вверенными ему средствами?
Хальт сидел онемевший. Уехать, спрятаться, забиться в щель, лечь на дно - билась единственная мысль.
- Я отдам распоряжение сегодня же.
- Надеюсь, вы до конца поняли, что произойдет, если вы завалите порученное дело, - жестко повторил вопрос хозяин дома. Хальт покорно кивнул. Но ему очень хотелось спросить Мастера, что он имеет в виду личную судьбу Хальта или итог исследований, которые должен провести международный экипаж научно-исследовательского судна по изучению Бермудского треугольника. Нетрудно представить, что произойдет, если мир узнает о ракетных шахтах, скрытых в шельфе одного из островов и не учтенных ни конвенциями, ни соглашениями. После такого скандала уходят в отставку кабинеты, правительства, штабы... Хальт понимал, что выхода нет, должен погибнуть международный экипаж ученых в советских территориальных водах. Разумеется, и тут будет скандал. Но - в чью пользу?