Страница 3 из 4
Потеряли все вместе, весь коллектив, который эту землю пахал, засеивал, день-деньской гнулся, полол, поливал - словом, целый год трудился. А "нашли" люди не сторонние, не из Москвы и не из Волгограда приехавшие, - "нашли" свои, но ловкие, беззастенчивые, корыстные.
Остановить их невозможно. Они сегодня оправдывают себя морально: "Зарплату не дают! А надо себя и детей кормить!" Органы милиции, прокуратура, суд ничего с ними не делают. Ведь крадет человек с фермы ли, с поля не государственное молоко, лук, капусту, а свое. Он - акционер, а следовательно, хозяин "Волго-Дона", его полей, скота, угодий. В тюрьму его не посадишь, морально на таких людей не воздействуешь. "Воруй, как мы, воруй с нами, воруй лучше нас!" - это правило ширится, разъедая механизм коллективного хозяйства и подрывая его экономику.
Повторю: не луковицу крадут, не кочан капусты. Совхозный пенсионер рассказывает: "Каждый день вижу в окно, как с дойки идут. У всех - ноша. Особенно одна себя не жалеет. В обеих руках по канистре по двадцать литров. Плечи у нее - как у штангиста".
Лучше теперь живут не самые работящие, а бесстыжие и наглые.
- А если я не могу воровать?! - слышу я не впервые. - Физически не могу! Что мне делать?
В последнее время, когда бываю в "Волго-Доне" и гляжу на поселок, на многоэтажные дома его центральной усадьбы, то грезится мне недоброе. Вспоминаются страшные мертвые города, которые приходилось видеть в степях Казахстана, в Сибири: там жили люди, работали, а потом ушли, все бросив. Истощился рудник ли, шахта, не нужна стала воинская часть. И теперь стоят пустые дома. Свистит лишь ветер в оборванных проводах.
Не хочется думать, что такая судьба ждет "Волго-Дон", не хочется. Но ведь и в нашей области уже есть селения, где вчерашняя котельная - лишь коробка с трубой, вчерашний детский сад - без дверей, без окон, вчерашний коровник руина.
"Волго-Дон" внешне еще могуч. Но его "внутренности" разъедают многие язвы. А как говорится, большой падает с большим грохотом, потому что на плечах его груз великий. Постепенная деградация очевидна. За последние годы надои в "Волго-Доне" упали с 5500 килограммов до 2500. Привесы - с 900 граммов в сутки до 300 - 400. Урожаи овощей - с 600 - 700 центнеров до 300. Долгов у "Волго-Дона" на июль 1997 года - 16 миллиардов рублей.
Процесс разложения, падения самого мощного, самого производительного хозяйства в области очевиден. И если его, бывшего директора, дважды Героя Социалистического Труда В. И. Штепо, сместили в 1990 году вполне демократично - с помощью инициативных групп, митингов, голосования, - то нынче последние главные специалисты уходят сами.
Уходят они не к сладкой жизни, не к какой-нибудь коммерческой кормушке. Опоздав на пять-шесть лет, они спешат в фермерство. А точнее - убегают от "волго-донского" колхоза, где год от года все тошнее и горше, тем более людям, хорошо помнящим лучшие времена.
А в фермерстве пример им, конечно же, Виктор Иванович Штепо, их бывший директор. Это к нему в прошлом августе привезли нашего премьера, чтобы показать новый фермерский "товар" лицом. Показывать есть что.
У Виктора Ивановича Штепо я стараюсь бывать каждый год. Человек он интересный и мудрый, но более того: судьба дважды Героя Социалистического Труда, ныне фермера - это судьба страны, вчерашний день ее, нынешний, а главное - залог завтрашнего.
Когда в давние годы молодой Штепо возглавил совхоз "Волго-Дон", там были лишь бараки бывшего лагеря заключенных. "Начали строить..." - вспоминает он. Построили один из лучших в стране совхозов, с высочайшей технологией сельскохозяйственного производства, с достойным бытом и отдыхом людей.
Но пришли нелегкие перемены. И Виктор Иванович, уже в годах немолодых, пенсионных, начал новое дело - и опять с нуля. Вернее сказать, дело-то старое, каким занимался всю жизнь: земля, хлеб, - но условия новые. Не огромный коллектив, не тысячи гектаров земли, а лишь свое. И уже в первую осень Виктор Иванович и два его соратника получили 2 тысячи тонн зерна.
Годы начала земельной реформы - 1991-й, 1992-й - для многих новых хозяев оказались золотыми. Государство давало весьма льготные кредиты фермерам, но зачастую эти деньги доставались не земле, а превращались в доходные магазины, автомобили, в еще большие деньги.
Виктор Иванович повторял свой прежний путь земледельца. Но если раньше создавался совхоз "Волго-Дон", предприятие государственное, с немалыми государственными же затратами, то теперь - хозяйство Штепо и его семьи. Принцип оставался прежним: все для земли, все для урожая, все условия для самостоятельного хозяйствования.
В прежние свои приезды видел я сначала проекты, потом - начало работы, ход ее, а теперь, летом года 1997-го, стоит на окраине Береславки целый комплекс фермерского хозяйства Штепо.
Просторная высокая мастерская для ремонта тракторов, комбайнов, автомобилей. Кран-балка, небольшой механический цех с токарным и сверлильным станками. Аккумуляторное отделение, сварочное, компрессорное. Склад запасных частей. И все сделано аккуратно, с умом, по-хозяйски. Везде чистота и порядок. Это - Штепо. Это его характер. В огромном ли "Волго-Доне". Или здесь, у себя.
Тут же - гараж для сельскохозяйственной техники. У Штепо под открытым небом машины ржаветь не будут. Так было в совхозе. Так и у себя.
Неподалеку расположился комплекс жилой - для людей, для скота. Но если дома обозначены лишь фундаментами, то помещения для коров, свиней, сенник, склад зернофуража уже готовы.
Еще одно строение показал мне Виктор Иванович - пекарню.
И опять это не пекарня-времянка, не сараи, каких нынче много развелось, когда выпечка хлеба стала очень рентабельной. Это - не на час, чтобы барыш сорвать. Это - навсегда. Технологическая цепочка: склад муки, за ним помещение, где будут стоять сита, далее - тестомесильные машины, шкафы для выпечки, склад готовой продукции.
Встречи с Виктором Ивановичем - это всегда не только разговор о гектарах да центнерах, о Береславке да Калаче, но и о времени, о нынешних путях России, о дне вчерашнем, который порою так похож на сегодняшний. Просто забывается старое, и кажется, что нынешнее - новь, какой не бывало.
Виктор Иванович вспомнил Николая Лескова, его "Загон", где пишется будто о сегодняшнем, когда порою бездумное реформаторство, слепое копирование "на английский манер" для сторонних людей - смех, а для крестьянина - горе.
Посетовал Виктор Иванович, что не может в книжных магазинах сегодня привычно отыскать достойного чтения. И молодых жалко: почитай-ка всю эту дурь, что на прилавках, - недолго и свихнуться. Примеры налицо: взял автомат - и всех подряд уложил, словно в боевике да в триллере. Молодая душа - словно весенняя пашня: что посеешь, то и вырастет...
В общем, Черномырдина не зря к Виктору Ивановичу привозили. Премьер был доволен: руку жал, обнимал, спрашивал о заботах.
- Земли бы надо, - отвечал Штепо. - Бурьяном зарастает, а не дают.
- Там, где бурьяны растут, все бери, паши, - разрешил премьер.
Вольно было обещать. За расширение своих земельных угодий Штепо бьется давно и безуспешно: не дают. И, видимо, не дадут даже после высокого визита. Объясняют: "Не можем нарушить закон. Да, земля плохо используется. Но отобрать ее у законного владельца мы не имеем права". И получается - ни себе, ни людям.
Увы, фермерские успехи Штепо не правило - исключение. Двенадцать тысяч фермеров в нашей области. А крепких хозяев по-прежнему на пальцах можно перечесть. Остальные мыкают горе, кое-как сводят концы с концами, разоряются.
В нашем районе недалеко от Штепо земля А. Б. Колесниченко и Н. Н. Олейникова, работники - каких поискать: молодые, энергичные, образование высшее агрономическое. Опыт - все тот же прославленный "Волго-Дон", где отработали более десяти лет на нерядовых должностях. Фермерствуют самостоятельно уже пять лет, увеличивая свои земли за счет аренды. В этом году единственные в районе получили продовольственную пшеницу. Словом - смотри и завидуй. Главная проблема - старая-престарая техника, "латка на латке". Новую купить не в состоянии, даже при хороших урожаях. Эти люди - одни из немногих, которые входят в невеликую "золотую сотню" из двенадцати тысяч фермеров области. А что ж говорить про остальных?